Чужая жизнь

— Берта, ты же понимаешь, что на кону большие деньги. Твое упрямство неуместно. Если бы год назад мы встретились, как договаривались, то у меня не было бы таких неприятностей, а всё ты. Мои заказчики шутить не любят, ты понимаешь, что наши жизни весят на волоске?

Я шла за унжирцем, слушала его и, к своему ужасу, не могла справиться с собой. Я не хотела идти за ним. Ноги сами передвигались. А тело странно стало реагировать на близость унжирца, его аромат был очень соблазнительным. Мне хотелось прижаться к любовнику Берты, услышать похвалу из его уст.

Алиас

Сидеть и ничего не делать?! Он не мог этого допустить! Чувствовать сильные руки на своих плечах и смотреть, как Кэйт уводит унжириц. Они глупцы, если надеялись на это! Из горла сорвался хрип, на шее вены вздулись, но не могли облегчить боль.

Видеокамеры были вмонтированы в колье, передавали отличные картинки на мониторы спецоборудования. Их в тёмной комнате было четверо. Викрам тихо шептался с Джо. А ши Дорош удерживал Алиаса, который порывался вернуться к своей жене. Стул, на котором он сидел, жалобно скрипел, под напором ши Тамино, но Жибор время от времени продавливал болевые точки на шее беснующего собрата, обездвиживая его.

— Очередная пешка, — разочарованный голос Джо, разделял общее мнение мужчин.

— Дадим ему увести шию Тамино? Или всё же поймаем и допросим.

— Пусть прогуляется, мы не дадим им покинуть планету. Она в безопасности, — отозвался Джо, задумчиво слушая, о чём рассказывал унжирец жене Алиаса.

— Я долго его не продержу. У него скоро остановится сердце, — бросил Жибор манаукцам в спину, те обернулись и оценили побагровевшего ши Тамино.

— Он нас убьет, — поделился своим мнением Викрам.

— Но мы ничего не узнали толком, — Джо был очень разачарован, надеясь поймать шпионов быстро и легко.

— И всё же он нас убьет, — ровным голосом отозвался его лучший друг.

— Алиас, — решил поговорить с ши Тамино Джохар, — успокойся. Она будет в безопасности. Да и к тому же они же были любовниками. Поверь, ей ничто не угрожает.

— Про любовников вы зря сказали, — усмехнулся Жибор. — Я не могу больше удерживать. Его сердце не выдержит.

— Вколи успокоительное, — посоветовал Викрам, готовясь в любой момент к схватке с обезумевшим ши Тамино. Его рычание тревожило душу, и хоть ши Махтан не робкого десятка, начинал беспокоиться.

— Не могу, уже вколол, — отозвался, казалось бы, бесстрастный ши Дорош. Но на висках его уже собирались капли пота, а руки бугрились от перенапряжения.

— Почему оно не действует? — удивился Викрам, вспоминая, как его подкосило, когда Линда рожала. Ему хватило той дозы, что выстрелил в него Жибор.

— Я говорю же, он неадекватен. Вы перегнули палку, не предупредив его. Он же сотрудничал с вами! Зачем было так усложнять? — раздражение его пересило контроль над эмоциями.

— Он мог себя выдать, — невозмутимо возразил Джо, — да и янарат дал добро. Так что ты должен, Алиас, — заглядывая в красные глаза Тамино, он объяснял ему, хотя понимал, что его не слышат, — ты должен, понимать, что это наше общее дело. Хотя я зря про любовников тебе сказал, прости. Вот только не думаешь же ты, что унжирец ей опасен. Они же заговорщики. Только твоё сотрудничество спасает твою жену от смертной казни.

Алиас не мог поверить, что попал в ловушку. Он видел, как странно на него смотрел янарат, его непривычный тон. Махтан не сводил с него взгляда, да и Нитпин не отходил ни на секунду. Они пасли его, чтобы дать шанс унжирцу встретиться с Кэйт. А он тоже виноват. Увидел её слезы и сбежал. Стыд снедал его душу. Как он мог поверить, что его ангелок могла за его спиной договориться с матерью, да и когда бы она это успела сделать. Он виноват, и за свою глупость поплатился. Оставил на минутку. Всего одной минуты хватило Жибору вколоть транклизатор и увести его подальше от посторонних глаз. Алиас не ожидал этого, хотя мог бы и предвидеть. И теперь Кэйт уводил унжирец, а она не сопротивлялась.

— Берта, ты стала ещё прекраснее за этот год. Словно расцвела. Я даже ревную. Знал, что тебе нравится кувыркаться с модифицированным, хоть ты и говорила, что это ради дела. Как погляжу, ради безупречного тела, ты так усердствуешь.

Камера зафиксировала, как тонкие чужие пальцы потянулись к Кэйт, и Алиас взвыл. Он обещал ей, что никто кроме него не прикоснётся к ней. Обещал. Тамино дернулся вперед. Пальцы сорвались с его плеча. Сам он упал на пол, срывая с себя веревки, которые не желали отпускать своего пленника.

— Да успокойте его, ши Дорош.

Удар в затылок, в глазах потемнело. В ушах голоса слились в единый гул, и только один родной, любимый голос выделялся и резал сердце Алиаса без ножа.

— Ты не прав. Я его люблю.

Темнота заволокла сознание, и на грани беспамятства Тамино услышал голос ши Махтана:

— Он точно нас убьет, когда очнется.

Кэйт

Во что играла Берта? Какие ещё тайны всплывут о ней? Почему я не могу отказаться быть её тенью, почему расплачиваюсь за её грехи.

— Я люблю его, — тихо шептала, пытаясь бороться с телом. — Люблю.

Тиола усадил меня в машину, примостившись на заднем сидении рядом со мной. Кто был за рулем, я не видела, так как не могла оторвать взгляд от прекрасного лица, от зеленных глаз, которые как магнитом манили меня к себе. Я заставляла себя вспомнить Алиаса, его красные глаза, ухмылку, белоснежную кожу.

— О ком ты, принцесса? — насмешливо спросил унжирец, но, заметив мои слезы, стер с губ улыбку. — Неужели ты влюбилась в своего мужа? О, детка, как же ты не осмотрительно. Мы же говорили, что никаких чувств. Как же ты так неаккуратно. Главное камни. Где камни, принцесса?

Я замотала головой.

— Не упрямься, Берта. Хуже будет. Где камни? Они были у тебя.

Всхлипнула, понимая, что хочу ответить ему только правду. Ему нужны были камни, а мне свобода. Нужно было что-то придумать. Камни! Перед глазами встала картинка переливающегося колье, летящего в темную пенную волну. Да, нужно было лгать, но язык онемел. Я не знала, какие камни ему нужны, но у меня были только эти. Пересилив себя, я шепнула:

— В море.

— В море? — удивился унжириц. — Ты выбросила камни в море? Зачем?

Приказ выворачивал меня изнутри, слезы застилали глаза.

— Чтобы он не достал, — шептала я, не смея лгать.

Только, правда и ничего кроме правды.

— Где это место?

Он придвинулся ещё ближе, я словно окунулась с головой в зелень его глаз. Я подробно описала обрыв, откуда Селан кидал украшения, даже указала на карте, любезно предоставленной Тиоло. Я готова рассказать ему все, чтобы он ни попросил.

— Берта, это добавит нам забот. Даже и не знаю, что с тобой делать, принесса, — он ласково погладил меня по щеке. — Ты понимаешь, что твои чувства всё испортили? Понимаешь, что сильные чувства убивают? Ты ведь не сможешь с этим грузом вины выжить, так ведь?

Я кивала головой. Всё правда, всё так. Это больно — любить. Сердце сжималось, а дышать становилось всё сложнее.

— Ты должна закончить свои страдания, принцесса. Сейчас же, — шептал голос того, кто всегда прав. Он лучше меня знает. Рыдания душили. Я оглядывалась по сторонам. Пустая дорога, ведущая через лес внизу река. Надо мной звездное небо, а в сердце тоска. Зачем я полюбила? Почему? Мне не хватало моего бедного сердца, чтобы уместить в себе это чувство. Почему со мной всегда так? Как я оказалась на мосту, не помню. Босые ноги обжигало холодом.

— Алиас, — шепнула, обнимая себе за плечи. Мужская незнакомая рубашка не согревала от порывистого ветра. Как же мне было плохо. Пора было прекращать страдать. Вся жизнь — сплошная мука.

— Алиас, — повторила имя того, для кого билось мое сердце. — Моя любовь…

Руки дрожали, пальцы не разжимались. Я смотрела, как быстро несется вода, как она сбивается, пенясь. Света уличного фонаря хватало вырвать из тьмы лишь кусочек вида на реку. Я представила, как упаду вниз, как вода будет рвать моё безвольное тело. И закончатся на этом мои мучения. Я, наконец, обрету покой. Я не хочу так жить. Я устала постоянно работать ради того, чтобы влачить своё бесполезное существование. У меня ничего нет. Я никому не нужна.