Путь Эверарда (ЛП)

Пока они ждали ответа Роберта, он предупреждающе дернул руку Алекса.

Роберт выглядел печальным – даже более печальным и уставшим, чем был, когда Алекс впервые увидел его у них на кухне. Он посмотрел на Эверарда и Алекса, а потом опустил взгляд на множество кнопок на своей портупее и пробежался по ним пальцами. Он будто собирался заговорить, но остановился. И вдруг, когда Алекс уже думал, что он не ответит, Роберт снова посмотрел на Эверарда с таким выражением, словно очень гордился им.

– Да, Эверард, ты поступишь правильно. Тауэрвуд провел целую ночь, запугивая Бертрама, и мы с твоим отцом пытались в том саду успокоить его. Конечно, мы не знали, что сказал Тауэрвуд, но мы никогда не видели Бертрама настолько взвинченным. Он кричал, чтобы мы оставили его в покое, и вытащил кинжал, но, думаю, даже тогда твой отец был бы в безопасности, если бы не попытался отнять у Бертрама кинжал. Бертрам заколол его, пока они боролись, а потом повернулся ко мне. Он сказал: «Тебя я тоже должен убить, Роберт», – но вместо этого убил себя.

– О, понимаю, – тихо произнес Эверард. – Нам следовало подумать об этом, Алекс. Конечно, Тауэрвуд гораздо больше боялся Роберта, чем меня. О, Роберт, ты дважды встретился лицом к лицу со смертью в тот день. Мне жаль.

– Теперь это неважно, – ответил Роберт.

Оставшуюся часть вечера все были веселы. Сюзанна заснула с улыбкой и ее пришлось будить, чтобы поужинать. Гарри тоже постоянно засыпал, а потом резко просыпался, пытаясь вспомнить, что должен был сказать Алексу и Сесилии. Лорд Тремат снял доспехи и декламировал им стихи – свои собственные, понял Алекс, вспомнив книгу, которую прочитал в библиотеке Фаллейфелла, – а снаружи пели и смеялись солдаты. Они расположились лагерем на поляне позади домика, где сто лет спустя другое войско расположилось в гораздо более отчаянных обстоятельствах. Людям в домике едва-едва хватило еды, зато было более чем достаточно вина. Алекс подумал, что, по крайней мере, они с Эверардом были слегка пьяны к тому моменту, когда пришло время ложиться спать. Время, проведенное в темнице, внезапно показалось обоим очень забавным, и они попытались объяснить это Роберту. Но Роберт выглядел печальным.

– Теперь ты снова граф Герна, – повторял ему Эверард, чтобы развеселить его, но он от этого, похоже, становился еще печальнее.

Утром все поехали обратно в Эндвейт, чтобы вернуть лошадей колесному мастеру. Неплохо выспавшийся и отдохнувший за ночь Гарри вспомнил, что должен был сказать прошлым вечером.

– Алекс, мы должны поторопиться домой. Твой отец сегодня вернется из Лондона, и мой отец будет рвать на себе волосы.

Алекс знал, он прав. При мысли о том, что может сказать Джозиа, он вдруг почувствовал себя замерзшим и больным.

– Да, – ответил он.

– О, двум смертям не бывать, Гарри, – заметила Сюзанна. – Раз уж мы исчезли, давай остаемся исчезнувшими еще сегодня.

– Вам придется, – сказал Роберт. – Вы не сможете добраться до дороги через заводь раньше позднего вечера, а к тому времени, думаю, ее накроет приливом.

Они с Эверардом и Сесилией обдумали это и пришли к выводу, что он прав. Эверард пришел в восторг и устроил, чтобы на ночь они остались в Фаллейфелле и перешли через заводь на следующий день. Так что один из солдат лорда Тремата поскакал вперед передать распоряжения Эверарда, а остальные совершили чудесное неторопливое путешествие по покрытому снегом княжеству.

Они прибыли в Эндвейт, и там Эверард пообещал пораженному колесному мастеру и его жене, что в течение следующих трех дней им пришлют документы на землю. После чего они поехали в Герн. Там их встретил лорд Даррон и, к восторгу Сесилии, показал ей один из тамошних магазинов. Они с Сюзанной пришли в экстаз от красоты тканей.

– Я бы заказала целые тюки, – сказала Сесилия Роберту, – если бы только могла объяснить отцу, откуда они взялись.

Алекс, который всё еще чувствовал себя замерзшим и больным, пошел с Гарри и Эверардом посмотреть замок. Это был великолепный замок – каким, наверное, был замок на его острове до того, как стал руинами.

– Нет, – сказал Эверард, – мой гораздо больше. Я покажу тебе. Ты хорошо себя чувствуешь, Алекс?

Алекс хотел ответить утвердительно, но начал думать, что его самочувствие не может быть просто страхом перед Джозией.

Позже они поехали в Фаллейфелл и прибыли как раз на скромные меланхоличные похороны княжны Матильды, графини Герна. Чувствуя себя в часовне еще более больным, чем прежде, Алекс порадовался, что у нее были настоящие похороны, а не те, которые описывал Эверард.

– Скажем, что мой закон уже вступил в силу? – позже сказал Эверард. – Я проведу его задним числом.

В тот вечер они больше не видели Роберта. Сюзанна несколько раз громко спрашивала, где он, пока лорд Даррон не отвел ее в сторону и не объяснил, что княжна была матерью Роберта. Сюзанна разрыдалась. Она бы проплакала весь вечер, если бы в тот момент не распахнулись двери громадного квадратного зала.

– О! – сказала она Гарри. – Наша леди!

Княгиня Розалинда пробежала через весь зал, чтобы поцеловать Эверарда. Две монашки, сопровождавшие ее, выглядели слегка шокированными. Когда княгиня принялась целовать Сюзанну, Гарри, Алекса и Сесилию, они посмотрели друг на друга, будто говоря: «У этой леди нет никакого понятия о достоинстве». Потом княгиня поцеловала лорда Даррона и лорда Тремата, и монашки покинули зал.

Сюзанна вспомнила про лорда Арбарда и спросила про него. Ей сказали, что он в своем особняке в Арбарде и уже чувствует себя лучше.

«Хотел бы я чувствовать себя лучше», – подумал Алекс.

На следующее утро ему стало гораздо хуже, но он угрюмо встал, готовый ехать домой. Сесилия перепугалась.

– Он не в состоянии ехать, – сказала она княгине Розалинде.

Эверард тоже чувствовал себя больным.

– Это всё те сосульки, которые мы съели, – сказал он. – Ты не можешь ехать, пока не поправишься.

Однако Алекс настаивал, что надо ехать, и Гарри поддержал его.

– Это недалеко, – сказали они. – И мы должны вернуться домой, прежде чем нас посчитают погибшими.

Так что они отправились к берегу. По-прежнему печальный Роберт ехал с ними, пока они не добрались до начала скрытой дороги. После чего он повернул назад, забрав лошадь, которую Алекс позаимствовал у Эверарда, и четверо пришельцев из Внешнего мира продолжили путь одни. Алекс ехал позади Гарри. Он был рад предлогу так ехать, поскольку к тому моменту чувствовал себя настолько больным, что не смог бы удержаться в седле один. Коричневые пески вздымались и опускались вокруг них, и он дрожал всю дорогу. Сесилия плакала весь путь через заводь, и Гарри с Сюзанной было весьма сложно оставаться веселыми.

Они добрались до фермы Хорнби вскоре после полудня. Джозиа был там, как и сэр Эдмунд, пришедший отправить людей искать их тела в плывунах. Произошла кошмарнейшая сцена. Алекс чувствовал себя так, словно тонет в наводнении или шторме – он едва мог слышать, или видеть, или чувствовать, и знал, что подводит остальных. Они отказались от разнообразных объяснений, которые обсуждали по пути домой, и попытались рассказать, что произошло на самом деле. Ни один из отцов не поверил ни единому слову.

– Алекс, – произнес Джозиа, – я знаю, от тебя мы получим правду. Выкладывай, мальчик. Где вы все были?

Алекс начал объяснять, что всё сказанное – правда. Это было тяжело, поскольку его горло забыло, как говорить. А потом произошло нечто странное. Комната перевернулась вверх дном, а Алекс поплыл по полу кабинета Джозии, глядя вниз на балки потолка. Он видел, как Сюзанна и Сесилия суетятся там внизу, разговаривая с ним. Он подумал, они пытаются стащить его вниз с пола, но он не хотел шевелиться. Он понял, как чувствуют себя мухи, ходя по потолку, и это было лучше, чем находиться внизу вместе с остальными. Потом перед девочками возник Джозиа. Алекс закрыл глаза и ждал, но следующим, кто его потянул, была мисс Гатли. Она сорвала его с пола вниз и унесла в кровать.