Страница 7 из 7
Ей становится страшно. Он движется прямо к ней, алые пятна лопнувших в глазах сосудов отражают пугающую до дрожи ярость, Рэйн тщетно пытается отползти, но лишь ранит ладони осколками, оставляя на обломках стекла и керамики багровые следы. Барахло под его подошвами хрустит, словно под ними ломаются чьи-то кости, Аякс хватает ей за грудки и поднимает над почвой так легко, будто в ней нет ни унции веса. Она ощущает лопатками уже знакомую шершавую поверхность недовыбитой двери, воздух стремительно покидает лёгкие. Кричать и звать на помощь уже нечем, Рэйн решается на крайние меры, целует его, трансформируя боль в диаметрально противоположное чувство.
—Ты что вытворяешь?!
Прикосновение её губ запускает в организме цепную, бесконтрольную реакцию, действует безотказно. Она, чёрт возьми, определённо стала сильнее. Обездвиженная, даже с заведенными за спину руками, Рэйн способна возродить, навязать, поделиться своей уязвимостью с ним, абсолютно бесчувственным, напомнить, щедро раздавая пси-волны при любом теперь физическом контакте, как оно было тогда между ними. Вонь опрокинутой краски, затхлой пыли, кофе, шампуня, сладкий запах её тела сверлом ввинчивается в его сознание, заставляя плотнее, сильнее вдавливать её тело в сухой древесный шпон, крепче сжимать ломкие косточки её запястий, прикасаться к ней, потому что он снова может чувствовать. Аякс глухо смеётся ей в лицо и крошит ударами кулака штукатурку возле её головы. Как же легко его железное намерение закончить начатое разбилось об эту маленькую прихоть, как же всё-таки слаб даже идеально вышколенный организм перед низменным человеческим желанием.
Убить. Но после.
Ему откровенно плевать на распластанное тело чужака в зоне видимости, на ушлых соседей, бытовые неудобства и антисанитарию. Ему плевать, что Рэйн способна устроить очередную подлость, пока он методично разрывает по шву плотную ткань её платья и наспех ломает пряжку ремня на штанах. Но нет, она лишь раскручивает этот водоворот, дразнит, подначивает сбросить тормоза и всаживать ей с размаху, упиваясь её придушенными стонами в такт, сжимать ей бёдра до синих следов, просунуть ей в рот палец, который она кусает до резкой, пронизывающей боли. Плевать, ему даже это сейчас в кайф.
― Смотри на меня. — Ей тяжело сфокусировать взгляд, расширенный зрачок чернит светлую радужку, а перед глазами плывёт. Безумно жарко, будто она в самом пекле боя за собственную шкуру, и ей глубоко плевать тоже, каким способом она её спасает. ― Моё имя?
— Как тебе угодно, ― Рэйн в ответ щекотно, глухо шепчет ему в шею, заставляя Аякса беззвучно смеяться своей маленькой победе. Назвать его Фрэнсисом она больше не рискнёт, хотя ему отчего-то плевать теперь и на это. — Психопат ты бешеный. Ненавижу.
― Врёшь. — Обломок стеклянного витража не выдерживает последних толчков, оглушительно бьётся в крошево у них под ногами финальным аккордом, а после Аякс не спешит выпускать её из рук.
― Ты скучал, ― звучит не вопросом, скорее утверждением. Да, как же он, чёрт возьми, скучал по этому голосу, стоило лишь закрыть глаза, и пусть это слишком напоминает ему ловкое манипулирование из арсенала её коронных штучек, ему не хочется снова её убивать.
— Возможно, ― Аякс как всегда уклончив и скрытен, и не важно, что Рэйн давно его прочла, как азбуку для трёхлетки, свою игру он будет вести до конца, какой бы плохой она не была. Так уж он устроен. Он опускает Рэйн на пол, разворачивается спиной, вжикая молнией на ширинке, а она не смеет двинуться, пока не слышит:
— Уходи. Если я услышу о тебе хоть слово… я передумаю.
Рэйн ― умная девочка, ей не нужно повторять дважды. Аякс не успевает даже голову в её сторону повернуть и взглянуть на неё напоследок. Рэйн бесшумно проваливается в уличную тьму, оставив за собой протяжный скрип несмазанной петли раздолбанной ко всем чертям двери.
Выходя следом за Рэйн в душную, чёрную, как копоть, ночь, Аякс знает наперёд, что на укоризненные взгляды и осторожные вопросы Кристин он будет реагировать никак и отвечать в духе «не твоё дело». Он знает, что в какую бы глубокую нору Рэйн не закопалась, по какому бы дну не ползала, как хитро бы не путала следы, он всегда найдет ее. Потому что она захочет быть найденной. Потому что иначе теперь просто никак.