Kill and Run

В перерывах она молча лежала на нём, прижавшись лбом к его лбу, прикрыв глаза и выравнивая дыхание, пока он, скупой на нежности, не начинал всё заново. Ни с кем, даже с Марко, которого знала десять лет, она не могла так расслабиться и позволить себе всё, что придёт в голову, самые откровенные ласки, отдаваться, доверять, подсознательно, на инстинктах, и пусть всё это продлится не долго, она не пожалела бы ни об одной минуте, проведённой в этой комнате.

― Иди сюда, ― Кэтрин нежилась в опустошительном блаженстве, не чувствуя своего веса, удивительно бодрая, несмотря на глубокую ночь за окном. Брок курил у раскрытого наполовину балкона, не озаботившись натянуть на идеально вытренированное тело даже штанов. Луна вырисовывала на нём изгибы мышц и вен, выступавших под кожей от постоянных физических нагрузок, очерчивала гордый профиль с нахально выступающей чуть вперед линией верхней губы и ладони, широкие, с длинными пальцами, которые умели делать хорошо.

― Зачем? ― он повернул голову, выпуская кольца дыма, к ней, обнажённой, распластанной поперёк кровати, сонной, нежной, борясь с желанием прижать её к себе, увидеть, как она засыпает на его плече, целуя в макушку. Как давно это было, и, кажется, дважды, обе его возлюбленные становились женами, и всё заканчивалось очень плохо. Брок не хотел к ней привязываться и привязывать её, слишком велика была пропасть между ними.

― Просто иди сюда.

― Знаешь, я не самый хороший парень…

― Мне ничего от тебя не нужно, ― словно мысли прочитала, а на деле захлопнула ловушку. Она не покушалась на место в его сердце, искренне наслаждаясь моментом, но он готов был отдать ей его целиком. Кэт протянула к нему руки, Брок отправил недокуренную сигарету прямо с балкона ― была не была.

========== Глава X ==========

Кэт отдыхала у него на груди, изучая кончиками острых коготков линии татуировки на его плече ― череп и перекрещенные кости, молчала, изредка целуя его в шею и заросший щетиной подбородок. Он целовал её в макушку, гладил каштановые волны, уверяя себя, что эта слабость только на одну ночь, и что поутру он уедет, пока она спит, расплатившись за комнату и оставив ей деньги на такси.

Сквозь сумрачно наползающий сон он ощутил, как уже привычное тепло исчезло с его груди, полоснуло по лицу колючими прядками волос. Кэтрин поднялась с постели, принялась собирать с пола одежду, передвигаясь на цыпочках, чтобы ненароком его не разбудить. Совершенно очевидно, что маленькая дрянь, как Брок окрестил её про себя с первого дня, и что она сейчас подтверждала, намеревалась смыться первой.

― Далеко собралась? ― Рамлоу наблюдал за её хаотичными перемещениями, подперев рукой голову и ухмыляясь, будто поймал её с поличным. Оставаться в дураках ему вовсе не хотелось.

― Прости, что разбудила, ― она улыбнулась совершенно невинно, Брок почти подавился своей злобой, ― я жутко хочу спать, но здесь я не усну.

Шум из бара, крики с улицы, насекомые или убийственная близость Рамлоу, но Кэтрин действительно не могла заснуть. Она застегнула боковую молнию на платье, еще раз мысленно поплевавшись на его вычурный блеск, схватилась за дверную ручку.

― Стой! Я провожу, ― в баре круглые сутки снимали шлюх и заливались дешевым спиртным, район был полон психов, попадёт, болезная, в беду, а ему отвечать? Брок одевается за сорок секунд, выходит первым, пробивая для неё путь среди кучкующихся выпивох, жадно осматривающих её фигурку. Связываться с Рамлоу никто из них не решался, хотя ощупать призывно блестящий пайетками попец было очень соблазнительно.

Кэтрин молча погрузилась в чёрный салон винтажного Доджа Чарджер ― предмета гордости Брока и предмета зависти его сослуживцев, и заснула ещё до того, как Рамлоу, учтиво закрыв за дамой дверцу (что его так переклинило на джентльменство, он так и не понял) занял водительское кресло. Будить её Брок не решился, везти её к ней домой и тащить на руках мимо консьержки и камер означало жестоко спалиться, потому, махнув рукой, он завёл мотор и поехал, как старый романтик, полагаясь на звёзды.

========== Глава XI ==========

Июльские ночи в этом году выдались тёплыми, душными, звёздными. Тёмные воды Потомака едва касались шин и хромированных дисков, а луна расстелила ковровую дорожку поперёк притихшего авто, даже фары не горели, вылавливая очертания фигуры, бродившей вдоль берега. Брок задумчиво распинывал камни и курил, отправляя клубы белого дыма куда-то в небо.

Еще полчаса назад он колесил вдоль берега, за мостом, проматывая сотню долларов бензина по ночному шоссе, задумчиво глядя вдаль и на тёплую, живую женщину, забравшуюся с ногами на сиденье. Она спала тихо и крепко, укрытая его курткой, беспросветно забытой на заднем сиденье ещё с зимы. Ножки с бордовыми ноготками перепачканы пылью ― она снова ходила босиком, бёдра прихвачены синяками от его пальцев, а чуть приоткрытые губы ― исцелованные, раздражённые докрасна колючей щетиной.

Небо на горизонте начинало светлеть, разум его начинал проясняться. Кажется, она его зацепила. На крючок, да под самые рёбра. Она была цельная, самодостаточная, такая далёкая от его мира, падший ангел, с надломанными крыльями, который отдавал ему всё, по доброй воле, ничего взамен не требуя. Кэтрин не знала о «Гидре», не знала, для чего на самом деле создаётся «Озарение» ― Пирс берёг её от лишних знаний, которые могут повредить ей в случае провала. Кэтрин не знала ничего о нём, ничего ровным счётом, кроме имени и звания, но доверяла. Себя, своё тело, свою безопасность, отчего Рамлоу грызла совесть, подхватывая дрожью где-то под лёгкими. Вряд ли в его возрасте влюбляются так глупо, но с ней он снова чувствовал себя семнадцатилетним.

― Брок? ― её голос вытащил его из хаоса размышлений, Кэтрин стояла на песке, спрятав в него ступни по щиколотку, сонная, ветер трепал её локоны, а с платья слетела лямка, потянув за собой ворох маленьких блестяшек, ссыпавшихся с разорванных ниток друг за дружкой. Платье было безнадёжно испорчено, но оно всё равно совершенно ей не шло. Брок надел бы на неё тунику греческой богини, а не этот шлюшный наряд, белоснежную и расшитую золотом, мягкую, как морская пена, или вовсе оставил бы без одежды. ― Тебе не холодно?

Она, тростинка на ветру, заботилась о Рамлоу, который ещё в учебке лежал на земле под мелким дождичком-снежком в минус, выполняя нормативы, что уж говорить о тёплой ночи, хоть в воду лезь. В ответ он лишь рассмеялся, поднялся к ней по пологому берегу, сцепил её в замок стальных объятий ― не вырваться, не убежать, сжал в кулаке волосы, поднимая лицо её к свету, к себе ближе, глядя ей в глаза, полные бархатной безмятежности. На дне его глаз мерцали дьявольские огоньки, которые не потухнут, наверное, до самой его смерти. Таков он был, Брок Рамлоу, таким Кэтрин его видела.

― Почему ты всё время смеешься надо мной? ― Глаза огромные, подведённые черным смотрели испытующе, изящные бровки нахмурились, ему хотелось целовать её в сморщенный от негодования носик, но он лишь крепче, грубее прижал её к себе, а то совсем уж расклеился.

― Потому что ты смешная.

Не удержался, снова отлюбил её сонную, на заднем сиденье, как подросток, ей-богу. Под канадскими клёнами и разбитыми фонарями, под звуки тишины, её неровного дыхания и шёпот волн, бьющихся о камни. От былого лоска не осталось ни следа ― помада давно стёрлась, яркий маникюр с кончиков изящных пальцев остался на ветхих простынях и бордовых царапинах на его спине, а мускусный, плотный, одуряющий аромат «Герлен» сменился его запахом, разлитым равномерно по всей ей коже ― табака, баллистоли, железа и пота.

Следы его спермы стягивали нежную кожу на шее, на бёдрах, на груди, Кэтрин даже душ не приняла, пытаясь улизнуть в ночь, как воровка, прихватив с собой чужое сердце в качестве сувенира. Она не думала, что всё зайдёт так далеко, что живой интерес и влечение тела захватят её с головой в мутный водоворот, из которого ей не выбраться. Кэтрин не станет больше вести дневник и выполнять дурацкие рекомендации психиатра, она совершенно излечилась в его руках.