Падение. Иллюзия свободы

— Я тебя предупреждал. Вообще не понимаю, нахрен тебе вся эта головная боль была?

Коул снова включает заезженную пластинку — видно, что эта скотсткая история с Ритой его беспокоит даже больше, чем Кайла, непосредственного её участника. Такая вот братская забота и очередное серьёзное различие между ними — Кайл предпочитал молча переваривать всё в себе, а Коул без устали, мстительно перемалывал одно и то же, распаляя себя злостью.

— Сам не знаю.

Кайл вспоминает вечер, когда лишал её невинности. Нервничали тогда оба. Рита влезла на него сама, решив, что пора, но после сачканула и чуть не пошла на попятный. Тогда инстинкты диктовали свои правила. Он довёл дело до конца, решив, что глупо оставлять девчонку надорванной, а надо было включить верхнюю голову и оставить всё, как есть.

— Мне больше интересно, как много она Гарсии слила.

— Она особо ничего не знала, чтобы что-то сливать.

— Да и насчет работы я тебя предупреждал, будешь без понту горбатиться. Кстати, долю твою я тебе на кредитку кидаю. Проверяешь хоть? — доходы от деятельности группировки «Хантеры» позволяют каждому из парней не заботиться поисками стабильной работы с соцпакетом, налогами и отпуском два раза в год. Это устраивало всех тех, кому обрыдла жизнь в кредит, кто вырос, промышляя мелкими кражами или угоном машин, тем, кто хотел закрепиться на районе, не имея ни малейшего шанса слинять в лучшую жизнь. Коул установил чёткую иерархию и заботился о своих людях, как мог, предоставляя им защиту, крышу над головой и честно разделённый на всех общак. Для Кайла же было принципиально делать всё по-белому, жить, как живут люди внутри закона, а не вне его, иначе, какой тогда во всём этом смысл?

«Хантер говоришь? Фамилия знакомая. Ты по программе для пострадавших от уличных банд? Ты пострадал или ты сам банда?»

— Не надо, обхожусь.

— Да брось, всякое дерьмо в жизни происходит, — отмахивается Коул. — Баблишко лишним не бывает. Или ты брезгуешь, а, святоша? — Это слово, брошенное однажды в сердцах, стало теперь безобидным подколом. Они не знали, что могло произойти, чтобы они по-серьёзному друг на друга взвились, несмотря на то, что по безбашенной юности могли даже подраться. Один не помнил себя без другого и из любых конфликтов они всегда выходили семьёй, ни один клин не мог вбиться между ними основательно. Брат — единственный человек, которому Кайл мог доверять безусловно.

— Да отвали, — устало хмыкает Кайл, протягивая брату смартфон с фотографией бара «Приход». — Слушай, ты в курсе, что это за забегаловка? Я здесь этого выблядка Суареса задержал.

Кайл уже пробил этот адрес по базе, узнал, что бар принадлежал некому Эмилио Рейесу, сидящему в тюрьме за незаконный игровой бизнес и оборот наркотиков. Бар был опечатан, а после вывоза игрового оборудования и решения всех проблем с налоговой службой, передан в управление его дочери Кали. Она чистая, не привлекалась, училась в бизнес-колледже, но диплома об образовании так и не получила, значит, не доучилась. Адрес её проживания до того, как повязали Рейеса, был бесконечно далёк от гетто. Сухие сводки не дали ничего, кроме того, что попала она в этот вертеп не по своей воле. И Кайл добавил ей ещё проблем, он в этом уже не сомневается.

— Хороший улов, вот у Диегито бомбанет! — Коул явно гордится, что братишка убрал ублюдка с улиц. Всё же быть копом иногда выгодно— для них не существует этих негласных границ, невидимых стен, разделяющих сферы влияния, где ты не можешь действовать, не подняв кровавую волну как последствие твоих действий. Он бегло смотрит на адрес и возвращает ему телефон. — Не был я там, это земля «Кобрас». Хотя ненадолго, — он мстительно улыбается, готовясь рассказать брату о результатах сегодняшней заварухи.

— Нам надо обеспечить транзит по нашей земле, чтобы никаких просадок, потому мы сгоняем мексикашек подальше, чтобы не воняли поблизости.

— Транзит чего? — Кайл напрягается, усаживается на диване ровно, как курсант-первогодка, вытягивается в струнку. Брат суёт голову в пекло, да и не только голову, он там уже по пояс, от этого внутри ворочается тяжёлое предчувствие.

— Не знаю. Оружие, может, наркота, какая разница?

— Наркота? — для обычного патрульного это слишком круто, такое просто так не прикроешь, ФБР своё дело знают, если уж прочухают, то выкрутиться будет практически невозможно. Хреново, когда от тебя ничего не зависит. Остаётся надеяться на того, кто теперь за братом стоит. — Ты на кого работаешь хоть, знаешь?

— Мне похер, и не надо лечить меня — не я это гавно начал, не мне заканчивать, брат, — разводить демагогию о правильности/неправильности поступков, угрызений совести и множении зла на земле Коул не собирается. Он лишь винтик в давно налаженной системе, и с ним, и без него машина будет работать безукоризненно. Брать лишнее на душу Коул не хочет, крепкий сон по ночам дороже. Всё, что находилось за пределами территории «Хантеров» , его не касается. — Главное, что у нас порядок.

— Надолго ли?

— В общем, пробью я тебе адресок, — Коул переводит разговор в другое русло, не то правда не владеет информацией, не то просто не готов ею делиться, как не готов делиться сомнениями. Ведь он же лидер, ему мяться не к лицу. Кайл понимает это и под шкуру брату не лезет, надо будет, поделится сам. — Расскажешь, зачем хоть?

— Позже. Всё позже. — На фоне услышанного история с мексиканкой утрачивает первостепенную важность, и Кайлу уже не хочется говорить об этом вслух. Сначала разберётся сам, тем более, завтра выходной, время будет.

Образ шаловливой блондинки ещё маячит в мозгу, но желание передернуть против желания поспать не имеет силы. Кайл, едва смахнув с себя дорожную пыль и пот в душе, валится на узкую койку за соседней стенкой.

Комментарий к 3. Логово

https://vk.com/khrama

Давайте до сотни добьём?))

========== 4. По законам стаи ==========

Мать Кали — довольно успешная фотомодель восьмидесятых, светловолосая, стройная датчанка, переехавшая в Америку с семьёй ещё в раннем детстве. Она разбавила своей бледнокожестью плотную смуглость Эмилио в их дочери и подарила ей тонкие, почти аристократические черты лица взамен грубо обтёсанным чертам чистых латиноамериканцев. От отца Кали получила темно-вишневые глаза и волосы, отливающие коньячным оттенком на солнце. Такой набор позволял ей в возрасте пятнадцати лет подрабатывать моделью — связи матери способствовали этому, однако карьеру на этом поприще она делать не стала. Кали поступила в бизнес-колледж, но не доучилась каких-то полгода.

«Я могу прислать тебе только десять тысяч, милая. Лео очень ревнивый, ты знаешь. Он говорит, что это не твой долг, зачем тебе всё это. А платить за какого-то левого мужика, говорит, я не буду».

Мать всегда говорила ей, что Эмилио — удачливый игрок в покер, но о том, что дом на побережье, хорошая машина и огромные деньги, которых стоило её образование, есть результат его деятельности в мексиканском картеле, она уточнять не стала. Подпольный игорный клуб, мошенничество, торговля наркотиками — этот набор впаяли Рейесу в суде, когда тот впал в немилость боссу. Тогда, после объявления приговора, Гарсия нашёл её и доходчиво объяснил все ошибки её отца, в какую сумму они ему обошлись и что ей нужно делать, чтобы и она, и её семья остались в живых.

«У меня есть пара друзей, готовых хорошо заплатить за такой очаровательный зад. Но придётся хорошо попотеть, двести пятьдесят кусков за раз не отработать.»

Мать уехала с любовником в Майами, подальше от всего этого дерьма, Кали продала всё, что имела, но большая часть денег, полученных от продажи машины и дома отошла банку на погашение кредита на них же. Способ, который предложил ей Гарсия, она отвергла сразу, но её приводила в ужас мысль, что он способен просто выкрасть её и продать — Мексика была не за горами и о том, что творится на её границе, не слышал только глухой. С тех пор она носит с собой пистолет. С тех пор выходит из бара и из квартиры расположенной над ним, только, чтобы выкинуть мусор и чтобы доехать до ближайшего супермаркета. С тех пор она без устали вьётся на кухне, в зале, в подсобке, у барной стойки, лишь бы не просрочить очередную выплату.