Консументы

– Я тоже буду мечтать о дирижабле, – решила девушка, и потянулась к горелке – поставить новую порцию чая. – А еще сделать тебе такую ногу, чтобы не натирала, и чтобы ты мог ходить не хромая.

Дед смотрел, как Ольга возилась с примусом. Ольга… С тех пор, как они присоединились к общине, по имени девчонку называл только он, все остальные, кажется, благополучно забыли как зовут девчонку уже через несколько дней и стали звать Лисицей. Кличка прицепилась намертво и именно в таком варианте. Не лиса, не лиска, не лисонька: уменьшительно-ласкательных вариантов он ни разу не слышал. И действительно, прозвище ей подходило. Поджарая, сухая, с маленькой грудью и бедрами она удивительным образом напоминала лесного зверя. Впечатление только усиливалось, если наблюдать за ней, когда она была чем-то занята. Даже теперь, когда она просто готовила чай, это было заметно – девчонка двигалась быстро, но экономно, ловко управляясь с посудой и приборами. Натуральная лисица, только что не рыжая. Бабы говорили, поэтому и не интересуются ей парни – в нынешнее время ценятся девушки гладкие да фигуристые, такие, чтобы было за что подержаться и обнять после опасного поиска. Дед знал, что все это глупости. Какие бы ни были времена, такие, как Ольга всегда найдут себе почитателей. Парней отпугивал характер разведчицы. Вечно настороженный взгляд – не испуганный, просто слишком серьезный, оценивающий. Казалось, девчонка, глядя на собеседника, пытается решить, стоит ли вообще с ним разговаривать. От сильного убежит или обманет, слабому лучше самому поберечься. Из-за этого взгляда и не ухаживали за ней молодые ребята. Уважали, прислушивались, но цветы, прихваченные во время охоты, носили другим – глуповатым, но таким простым и понятным клушам, готовым слушать о похождениях отважных добытчиков с приоткрытым от восторга ртом. Вот и шепчутся за ее спиной эти самые клуши: «Дева старая, семнадцать лет, а еще не рожала!» Только наедине с Трофимом Лисица оттаивала, превращалась ненадолго в любопытную и радостную девчонку, какой всегда оставалась в глубине души. Дед хмыкнул своим мыслям. Семнадцать лет… В его молодости в семнадцать еще детьми были, что парни, что девчонки. Он и сам, помнится, в том возрасте даже не целовался еще, а вот, поди ж ты. «Старая дева!» Что б они понимали, идиотки!

Нельзя сказать, что они не чувствовали настроений, которые царили в поселке. Это нужно быть совсем уж черствым сухарем, чтобы не замечать мрачных, озабоченных физиономий, страха, поселившегося в глазах. Люди боялись, что снова придет голод. Большинство действительно привыкли к относительно спокойной жизни на носителе. Те, кто остался, почти не спускались на поверхность, даже боялись ее. Теперь, в отсутствие первой группы, когда впереди замаячила необходимость самим охотиться и добывать дрова, многие готовы были поддаться панике. Просто и Трофим и Ольга были слишком заняты, слишком увлечены работой, чтобы задумываться о трудностях. Однако другие не забывали. Алексей снова навестил хижину Трофима на третий день после того, как червь сошел с места и на этот раз был настроен решительно.

– Я все понимаю, – говорил он. – Но и вы меня поймите. Ребята должны были уже нас нагнать. Если только с ними что-то не произошло.

– Хочешь, чтобы то, с чем не справилась первая группа, уладила Ольга? – мрачно поинтересовался дед.

– Нет, – мотнул головой староста. – Но ты ведь разведчица? – он повернулся к девушке. – Нужно просто узнать, что с ними произошло. Если это бандиты, ты ни в коем случае не должна попасться им на глаза. Но если окажется, что им еще можно помочь, я хочу, чтобы оставшиеся мужчины отправились на помощь сразу, как только червь сделает остановку. А если помочь уже нельзя, я не желаю тратить время на бесплодные попытки. Оставить людей в неведении будет… жестоко. Да и просто, по отношению к первой группе это нечестно. Мы никогда не оставляем своих, это знают все. Значит, если идти на поиски когда носитель остановится, мы с большой долей вероятности просто потеряем время, которое можно потратить на поиски пищи. На охоту. Мы хорошо запаслись в последнее время – припасов хватит почти на месяц, если экономить. Если урезать пайки наполовину, хватит на пару месяцев. И все равно это очень мало. А Лисица сможет еще и поохотиться, если будет удачный момент. Нам сейчас любой приварок в радость. – Было заметно, что староста не верит в то, что добытчики еще живы, просто задержались, но и оставить происшествие без расследования было невозможно. Люди такое не поймут. Нравы в поселке достаточно суровые, жители привыкли к смертям знакомых и родных. На сантименты просто не хватает ресурсов. Однако забыть, выкинуть из памяти тех, кто каждый день рискует ради общего блага, было невозможно.

Дед Трофим отвернулся, промолчал. Сам понимал, что возразить ему нечего. Никто в поселке, кроме Ольги не умел так чутко выбирать момент, чтобы сойти с червя во время движения. И дело даже не в каких-то особенных способностях девушки, просто никто из взрослого населения так и не смог перебороть страх. Возможно, новое поколение сможет, но дети не так давно стали снова рождаться, да и выживали пока немногие. Ждать, когда подрастут, придется несколько лет.

Сборы много времени не заняли – рюкзак у разведчицы был собран всегда, только и нужно было, что наполнить флягу охлажденным кипятком, да добавить упаковку с НЗ – на всякий случай. Питаться во время разведки Ольга предпочитала тем, что найдет сама.

Девушка шла в сторону края поселка, провожаемая взглядами соплеменников. Давно уже прошли те времена, когда удивленные жители стремились посмотреть, как Лисица будет сходить с носителя. Интерес угас, да и не одобрял такое развлечение староста поселка. Было в нем что-то от древних гладиаторских игр – восхищенная толпа смотрела, удивляясь ловкости и смелости девушки, а где-то на краю сознания у каждого пульсировала мыслишка: «Давай, оступись, упади!» Никто даже сам себе не признавался, что с замиранием сердца ждет момента, когда Лисица попадет в жернова червиных конечностей, мечтает увидеть, как брызнет ее кровь, услышать ее крик. Пожалуй, только Алексей, да Трофим сознавали подоплеку этого болезненного интереса обывателей. И если Трофим никогда не провожал девушку, то староста стоял на краю, и каждый раз смотрел до конца. Не из любопытства, конечно, просто кто-то должен был обязательно убедиться, что Лисица благополучно покинула средство передвижения. Староста и теперь наблюдал, как девчонка ловко перескакивает с одного выроста на другой, успевая выбрать надежную точку опоры до того, как та, на которой она стоит, исчезнет под панцирем червя или погрузится в пересечение прочих конечностей. Алексей каждый раз поражался, как разведчице удается так быстро ориентироваться. Слишком хаотичным было движение выростов, любое промедление или неверный выбор мог привести к тому, что девушку затянет в исполинскую мясорубку.

Лисица опасности как будто не замечала. Несколько шагов. Замереть на секунду. Соскочить на другое, твердое как камень щупальце, только что показавшееся на поверхности над мешаниной других, тут же, не останавливаясь, шагнуть на следующее… Несколько напряженных минут, и вот, девчонка уже ловко выбирается по склонам прогрызенной червем впадины. Было в этом что-то волшебное, колдовское. Лисица взмахивает рукой, Алексей кивает, и, размахнувшись, швыряет ей оставленный на черве рюкзак. Ловко подхватив его на лету, за лямку, девушка накидывает рюкзак на плечи и, не прощаясь, уходит.

Глава 2. Застрявшие в червоточине

Лисица

Люди не от хорошей жизни живут на черве. Неудобств очень много, и, прежде всего, то, что сойти с носителя можно только во время остановки. Когда-то, когда черви только появились, их попытались уничтожить. Неудачно. Гигантские, в среднем более двух километров в длину и полукилометровой ширины существа (а может, машины – никто до сих пор так и не понял природы этого явления), не обращали никакого внимания на все попытки человеческих армий их уничтожить. Ни бронебойные, ни осколочные, ни даже боеприпасы объемного взрыва не вызывали никакой реакции у продолжавших ползти куда-то по своим неведомым делам тварей. Ни агрессии, ни недовольства. Все, что делали эти существа – ползли и жрали. После ухода неведомой твари, за ней не оставалось ничего, кроме толстого слоя праха – перемолотой до состояния пыли земли и песка. Единственное, что интересовало «червей», как прозвали этих существ оставшиеся люди, это электричество. Каким-то неизвестным органом они ощущали электрическое поле. И стремились к его источнику. Но это поняли уже потом, гораздо позже. Когда уже ничего нельзя было спасти.