Своеволие философии

О наглости и скромности107

Я считаю, что расхожие жалобы на Провидение не обоснованы и что причинами счастливой или несчастной судьбы людей в большей степени, чем обычно считают, являются их хорошие или плохие качества. Несомненно, существуют противоположные примеры и их предостаточно, но не так много по сравнению с имеющимися у нас примерами правильного распределения благополучия и невзгод. По-другому и не может быть с точки зрения общего хода человеческих дел. Обладание благожелательным нравом и любовь к другим почти неизменно становятся причиной любви и уважения, которые являются главным условием жизни и содействуют любому предприятию и начинанию, помимо удовлетворения, которое непосредственно ими порождается. Так же обстоит дело и с другими добродетелями. Благополучие естественным образом, хотя и необязательно, соединено с добродетелью и достоинством, и подобным же образом несчастья – с пороком и глупостью.

Однако, я должен признать, что это правило допускает исключение в отношении одного морального качества, и что в скромности заключена естественная тенденция скрывать таланты человека, в то время как наглость выставляет их в наивысшей степени и является единственной причиной, по которой многие преуспели в мире несмотря на неблагоприятные обстоятельства, связанные с низким происхождением и достоинством. Инертность и несостоятельность настолько присущи человечеству, что люди склонны принимать человека за того, за кого он хочет себя выдать, и видеть в его самонадеянном апломбе доказательства того достоинства, которое он присвоил себе. Подобающая уверенность кажется естественным спутником добродетели и мало кто может отличить ее от наглости. С другой стороны, неуверенность, будучи естественным следствием порока и глупости, навлекла позор на скромность, которая внешне немного на нее похожа.

Поскольку наглость, в действительности являющаяся пороком, влияет на судьбу человека так же, как если бы она была добродетелью, мы можем заметить и то, что ее трудно опознать и в этом отношении отличить от всех других пороков, которые мы легко обретаем и умножаем, потакая им. Многие люди, понимая, что скромность чрезвычайно вредит их судьбе, решили быть наглыми и храбрятся. Однако, можно наблюдать, что эта попытка редко удается и такие люди вынуждены вернуться к присущей им по природе скромности. Ничто не поддерживает человека в мире так, как подлинная естественная наглость. Подделка же ни на что не годится и не может поддержать даже саму себя. В любых других случаях, какие бы ошибки человек ни совершал и в какой бы мере ни осознавал их, он гораздо ближе к цели. Но если он пытается быть наглым, а эта попытка когда-то в прошлом ему не удалась, воспоминание об этом заставит его покраснеть и непременно приведет в замешательство. После этого каждый раз, когда он будет краснеть, это станет причиной для новых замешательств, пока не обнаружится, что он вопиющий обманщик и тщетно притворяется наглым.

Если что-нибудь может придать скромному человеку больше уверенности, то это некоторые преимущества предоставляющей ему шанс судьбы. Богатство естественным образом обеспечивает человеку благосклонное отношение в мире, придает достоинству двойное сияние, если человек наделен им, и заполняет его место, если оно отсутствует. Удивительно наблюдать, какое чувство превосходства демонстрируют глупцы и подлецы, обладающие большим имуществом, по отношению к бедным, но наделенным величайшим достоинством людям. Достойные люди не выступают со всей решительностью против такой узурпации, напротив, кажется, что они потворствуют ей скромностью своего поведения. Здравомыслие и опыт делают их неуверенными в отношении собственных суждений и заставляют анализировать каждый предмет с величайшей скрупулезностью. Точно так же деликатность их чувств делает их робкими, они боятся совершить ошибки и утратить в своей жизни в мире ту, так сказать, чистоту добродетели (integrity of virtue), о которой они так ревностно заботятся. Заставить мудрость согласиться с уверенностью так же трудно, как примирить порок и скромность.

Эти размышления о наглости и скромности пришли мне на ум, и надеюсь, читатель не будет недоволен, если я представлю их в виде следующей аллегории.

Сначала Юпитер соединил между собой, с одной стороны, Добродетель, Мудрость и Уверенность, с другой, – Порок, Глупость и Неуверенность, и отправил их в мир. Хотя он думал, что сочетал их, основательно подумав, и говорил, что Уверенность – естественный спутник Добродетели, а Порок заслуживает того, чтобы ему сопутствовала Неуверенность, однако все они не ушли слишком далеко, прежде чем между ними возник раздор. Мудрость, руководившая компанией, была приучена, прежде чем пускаться в любую дорогу, пусть и исхоженную, всегда тщательно ее исследовать, проверять, куда она ведет и с какими опасностями, трудностями и препятствиями можно столкнуться на этом пути. На эти размышления у нее обычно уходило некоторое время, и эта задержка очень не нравилась Уверенности, которая всегда торопилась и не была склонна к обдумыванию или рассуждениям, даже если впервые попала на эту дорогу. Мудрость и Добродетель были нераздельны, но Уверенность, однажды следуя своей необузданной природе, намного опередила и проводника, и попутчиков, и не чувствуя потребности в их компании, никогда их больше не искала и никогда больше с ними не встретилась. Подобным образом, другая компания, объединенная Юпитером, рассорилась и распалась. Поскольку Глупость видела перед собой немногое, она ничего не делала для того, чтобы определить качество дорог, ни одну не могла выбрать, и этот недостаток решительности был усугублен Неуверенностью, которая со своими сомнениями и колебаниями всегда тормозила путешествие. Это чрезвычайно раздражало Порок, который не любил слушать о трудностях и задержках, никогда не был удовлетворен, пока полностью не завершит свое дело, куда бы не влекли его склонности. Он знал, что, хотя Глупость прислушивается к Неуверенности, ею легко можно управлять, когда она одна. Поэтому, как дурной конь сбрасывает своего седока, он открыто отбивается от этого инспектора всех своих удовольствий и продолжает путешествие с Глупостью, от которой он не отделим. Уверенность и Неуверенность, таким образом освободившись от своих компаний, побродили в течении некоторого времени, пока, наконец, случай не привел их в одно и то же время в одну деревню. Уверенность направилась прямо в большой дом, который принадлежал Богатству (Wealth) – хозяину деревни, и не дожидаясь лакея, сразу вторглась во внутренние покои, где обнаружила Порок и Глупость, которых уже хорошо принимали в этом доме. Она присоединилась к компании, торопливо представившись домовладельцу, и настолько сблизилась с Пороком, что была зачислена в компанию наряду с Глупостью. Все они были частыми гостями Богатства и с того момента стали нераздельны. Тем временем Неуверенность, не осмелившись приблизиться к большому дому, приняла приглашение Бедности – одного из жильцов хижины, и войдя туда, встретилась с Мудростью и Добродетелью, которые, не принятые хозяином большого дома, пришли сюда. Добродетель выразила Неуверенности сочувствие, а Мудрость увидела, что ее характер может улучшиться, поэтому они приняли ее в свое общество. Соответственно, с их помощью она немного изменилась и стала более приятной и привлекательной и теперь известна под именем Скромности. Поскольку же плохая компания оказывает большее влияние, чем хорошая, то Уверенность, хотя восприимчива к совету и примеру лишь в наименьшей степени, настолько развратилась в компании Порока и Глупости, что теперь известна под именем Наглости. Человечество, которое видит эти компании так, как их первоначально создал Юпитер, и ничего не знает о перебежчиках, по этим причинам совершает удивительные ошибки. Везде, где люди видят Наглость, надеются также найти Добродетель и Мудрость, а там, где замечают Скромность, называют ее спутников Пороком и Глупостью.

107

Эссе «О наглости и скромности» впервые было опубликовано в первом томе “Essays, Moral and Political” в конце 1741 г. Этот том был издан одним из ведущих Эдинбургских издателей Александром Кинкейдом (Kincaid): Hume D. Essays, Moral and Political. 1st ed. Edinburgh: R. Fleming, A. Alison for A. Kincaid, 1741. Затем оно было опубликовано и в последующих изданиях, включая следующее: Hume D. Essays and Treatises on Several Subjects. London: A. Miller; Edinburg: A. Kincaid, A. Donaldson. In 4 vols. 1760. Но затем Юм не включал его в собрания своих эссе.

Перевод сделан О.В. Артемьевой по изданию: Hume D. Essays Moral, Political, and Literary / Ed. and with a Forward, Notes and Glossary by E.F. Miller. Revised edition. Indianapolis: Liberty Fund, 1987. P. 552–556.