Страница 59 из 94
Он сидел на скамейке возле печки, размышляя, как там поживает его особняк. Эдик представлял, как слуги работают, ожидая от него вестей. Как Тиммелин плачет в углу, восклицая «Где же вы, сир?»
Подобные глупые фантазии занимали его голову, когда совсем было нечем заняться. В доме было хорошо натоплено: Эдик рубил дров, не жалея деревьев. Посему с ними у него проблем не было.
Пока он предавался фантазиям о том, как все по нему скучают. В Юхо, в особняке Эдика де Тюка царила совсем другая атмосфера.
Тиммелин распахнул двери в натопленную спальню рыцаря, там горели ароматные свечи. Девица, стоявшая рядом с ним в дверях, уронила челюсть.
— Это твоя спальня?
— Я же говорил, что я хускарл сира Эдика де Тюка — великого героя Юхо.
— Ничего себе, выглядит как спальня аристократов! — сказала девчонка, чуть старше его. — Я думала ты обычный хвастунишка.
— Я всегда говорю правду! — поднял голову Тиммелин. Его золотистые волосы блестели в мягком свете свечей. — Несмотря на то, что мне всего четырнадцать лет, а через неделю станет пятнадцать я уже великий воин! У меня за спиной множество побед. Ты об этом не знаешь, но когда сир Эдик сражался с драконами, то именно я прикрывал его тыл.
Он взял её за руки и проводил за двери, которые потом закрыл на ключ — чтоб не сбежала. Ульрики уже не было несколько дней, так что можно было не опасаться, что хускарла спросят о том, что он делает.
Тиммелин начал раздеваться.
— Ты не представляешь, как тяжело мне приходиться! — вздыхал он. — Теперь, когда сира Эдика со мной нет, я должен постоянно сражаться.
— Да, — открыл рот девица.
Тиммелин снял белоснежную рубашку.
— Чего ты мнёшься? — посмотрел он на девчонку. — Не каждой девице выпадает честь спасть со мной.
— А что стало с сиром Эдиком? Говорят, что его прибрало к рукам братство тьмы, — девчонка принялась расшнуровывать завязки на платье.
— Во время начала праздника урожая сир Эдик услышал указ императора, запрещающего убивать драконов. Это повергло его в шок, ведь он не может и дня без битв с драконами. Он тут же собрал манатки и поехал в другую страну, где убивать драконов ещё разрешено, — Тиммелин придумал это совсем недавно. — Но когда он победит всех драконов, то обязательно вернётся сюда.
Он подошёл к круглому столику с вином.
— Угощайся! — усмехнулся он. — Впереди долгая зимняя ночь.
В это время Эдик подкинул дровишек в печку и задумался. Он представил, как бы он развлекался с Люськой, если бы ничего плохого с ним не приключилось.
А на кухне его особняка бабка болтала с прислугой.
— Ну и погодка! — ходила она по кухне.
— Ничего, скоро начнётся весна, — успокаивала её главная горничная.
После того как бабка узнала, что перед исчезновением сир Эдик встретился с братом, она стала куда веселее. Тем более, что её здоровье неожиданно улучшилось. И теперь бабушка хлопотала по дому вместе со слугами. Она верила, что оба её внука вернутся живыми и невредимыми.
Люся лежала у себя в комнате, рядом стояли пустые бутылки. После исчезновения сира Эдика, она частенько стала заливать за воротник. Тем более, что раньше она хотела выскочить за него замуж, и это было единственной целью в этом мире. Теперь всё разрушилось. Сказочный рыцарь, сошедший со страниц древних историй — красивый и благородный, полный прекрасных побуждений и высоких желаний, теперь бесследно исчез. И это была катастрофа.
Люся уже достаточно узнала, что без благородного происхождения или большого приданого выйти за богатого здесь просто невозможно. А у неё не было ни того ни другого. Этот мир был жесток, и золушке здесь оказалось не место.
Но она верила, что рыцарь вернётся, и жалела только о том, что уже не сделала от него ребенка. Так бы она хотя бы обеспечила его наследством и вместе с ним и себя тоже.
А Эдик, посидев немного на скамейке, лёг спасть. Размышляя над тем, как ужасна его жизнь.
А она казалось ему просто сборищем несчастий. Мир, который он так боготворил, оказалось имел и другую сторону. На этой стороне жили слабые, немощные, те, кто не может защитить себя, те, кто пасуют перед сильными, те, кто всю жизнь обречены жить на дне. И судьба их неизменна.
Кто не герой, кто не богат, кто не имеет власти, кто не влиятелен — тот навеки должен оставаться рабом и делать всё, чтобы первые, те к кому мир всегда обращён лицом, никогда ни в чём себе не отказывали. Таков был его несправедливый уклад. Сильный может всё — слабый — ничего. И горе было тому, кто не силён. Горе тому, кто не богат. Горе тому, у кого нет власти. Для них мир это бесконечная серая рутина непрерывного рабства, из которого никогда нет и не будет выхода. Даже сбежав в пустоши, эти люди дённо и нощно должны были крутиться, чтобы добыть хоть немного еды. И не было ни одному слабому покоя, где бы он не находился. Даже там, где не было людей, находились обстоятельства, заставлявшие непрерывно работать, бегать, дрожать от страха и бояться за будущее. Мир не желал упускать ни одного слабого. Где бы не находился несчастный, он всегда чувствовал тяжёлый жёрнов, висящий на его шее.