This means War

— Я говорила с Томлинсоном совсем недолго, — пожимаю плечами, — но это будто вернуло меня в прошлое. Я будто посмотрела на эти несколько лет своей жизни со стороны. Мне дерьмово, Зейн, — грустно усмехнувшись, возвращаюсь к первой букве своего имени, чтобы обвести ее. — Не покидает чувство того, что последние несколько лет были лишь игрой. Сценой, на которую я выходила, мечтая получить овации от зрителей, но только вот я не учла, что в зрителях сидела я сама. Я даже не актриса. Я зритель, марионетка и кукловод в одном лице. Чувство будто меня обманули, но обманула себя я сама.

Прикрываю глаза, чтобы взять секундную паузу.

— Не знаю, зачем говорю тебе это. Может, потому что ты один из тех, кто знал меня прежней? Мне нужно было встретиться с тобой, чтобы попытаться ухватиться за старую себя, понимаешь?

Синие буквы моего имени уже стали очень широкими и жирными, потому что я обводила их снова и снова, пока вываливала на Малика свой монолог.

Поворачиваюсь в сторону Зейна, он молча смотрит на меня какое-то время, а затем, опустив баллончик на землю, подходит ближе, облокачиваясь ладонью на стену, рядом с моим именем.

Прикусив губу, парень внимательно изучает мое лицо.

— Ты боишься, — тихо начинает он, — что…

— Что всё это было ошибкой, — шепотом перебиваю я.

Шепчу, потому что боюсь, что это услышит кто-то еще.

— Сегодня я смотрела на Эль и увидела в ней себя в самом начале учебы. Она сосредоточена на занятиях, а не на интригах, она носит спортивную одежду и не боится, что ее за это отчитают. А потом мне стало страшно, была ли я когда-нибудь такой же или нет? Я уже не помню, Зейн, я даже не знаю, кто я теперь.

— Ты всё та же, Джерси, — отвечает Малик. Поднимаю на него взгляд, боясь увидеть усмешку, но он серьезен. — Если бы в тебе не осталось ничего от той девушки, которую я знал, то ты бы сейчас не задавалась этим вопросом. Ты хватаешься за прошлое, потому что тебе страшно смотреть в будущее и это нормально.

— Скажи честно, я стала очень паршивым человеком? — смотрю в его глаза, призывая к искреннему ответу.

— Да, просто отвратительным. Меня буквально сейчас стошнит, — помолчав несколько секунд, Зейн не выдерживает и прыскает со смеху.

Усмехнувшись, пихаю его ладонью в грудь.

— Я же серьезно спрашиваю!

— Не знаю, что ты там себе надумала, но ты не плохая, Скайлер. Да, ты немного изменилась, мы все изменились. Или же мы все просто отличные актеры.

— Я устала играть в это. Ты предупреждал меня.

Зейн протягивает руку и касается моей щеки. На несколько секунд прикрываю веки, не боясь, что на моем лице останутся следы краски.

— Для меня ты всё та же девушка из Джерси любящая фильм «Интуиция», та, кто прежде чем начать читать книгу, сначала открывает самую последнюю страницу и читает последнее предложение. И всё та же девушка, которая ловко открывает пиво о край скамейки.

Я смеюсь, а внутри разливается тепло от того, что Малик всё еще помнит такие мелочи.

— Не вздумай сдаваться сейчас, — тихо говорит парень. — И не надо сравнивать себя с Эль, ты была в других обстоятельствах.

— Знаю, но я хочу хоть что-то изменить, понимаешь? Мы окончим университет, а это всё будет продолжаться. Вспомни, сколько зла мы причинили друг другу. Сколько таких же, как мы, ребят переступит через себя? Сколько еще людей будет унижено от рук долбанного блога со сплетнями?

— Мы найдем сплетницу, — уверенно заявляет Зейн, глядя мне в глаза.

Осторожно опускаю ладонь на его пальцы, что лежат на моей щеке и внутри даже не мелькает и намека на страх того, что нас может кто-то увидеть.

— На следующей паре риторики мы перероем каждую гребаную тетрадь и найдем этот почерк. Как только расправимся с этой стервой, то придумаем, как раз и навсегда покончить с войнами между общинами. Мы сделаем это вместе, договорились?

Слабо улыбнувшись, я киваю. Зейн подмигивает мне и переводит взгляд на мое имя, написанное на стене.

— Давай помогу исправить это, — нагнувшись, он подхватывает свой баллончик.

Мне кажется, что сейчас парень подправит буквы моего имени и сделает их более фактурными, но он просто перечеркивает белым цветом мое широкое «Скай» и пишет свое.

— Эй! — возмущенно подпрыгиваю на месте, а затем быстро подаюсь вперед и перечеркиваю имя Зейна.

Мы словно снова в кабинете риторики, только на сей раз вместо парты у нас огромная площадь для вандализма. Пихаю парня локтем, когда он вновь закрашивает мое имя. Мы смеемся, толкаемся, и это почему-то нисколько не злит меня. Я наконец ни о чем не думаю, разве что о том, что Зейн постоянно касается меня.

— Ты всё равно проиграла, Эванс, — он обхватывает меня одной рукой за талию и, прижав к своему боку, поднимает над землей, отворачивая меня от стены, пока вновь пишет свое имя.

— Это нечестно! — со смехом болтаю ногами в воздухе, пытаясь вырваться. Когда мне это наконец удается, я подбегаю к парню с боку и выбиваю баллончик из его пальцев.

— Неплохой ход, — Зейн протягивает руку, чтобы забрать краску из моей ладони.

Опустив палец на распылитель, выставляю баллончик вперед как пистолет и направляю его прямо в лицо Зейна, но пока не нажимаю на «курок».

— Воу! — рассмеявшись, Зейн вскидывает ладони вверх. — И что будешь делать со своей властью?

— Ну, — пожимаю плечами, — скажу, чтобы ты взял баллончик и своей же рукой написал мое имя, а иначе твое лицо будет испачкано синей краской.

— Серьезно? — Малик удивленно вскидывает брови, но широкая улыбка не сходит с его лица. — То есть, — он делает шаг вперед, и я тут же отступаю назад, — ты хочешь, чтобы я взял и сам написал здесь твое имя? — он вновь делает несколько шагов, а мне приходится отступать.

— Пиши уже, а иначе я точно…

Пока я бросаю в воздух пустые угрозы, Зейн в долю секунды хватает меня за свободную руку и, резко развернув, да так, что мой утренний перекус едва не вырывается наружу, прижимает спиной к своей груди. Рассмеявшись, опускаю баллончик, боясь, что парень отберет его.

— Сноровка хромает, — говорит Зейн мне на ухо, и я чувствую улыбку в его голосе, а по спине бегут мурашки, когда мягкие губы парня касаются моего виска. — Нужно поработать над этим.

Малик обхватывает теплыми пальцами мою ладонь, ту, что держит баллончик и поднимает ее вверх, направляя на стену. Молния его темной ветровки расстегнута, и я спиной чувствую тепло от твердой груди и легкое веяние парфюма.

Зейн опускает указательный палец на мой, и на стене тут же появляется синий след. Он плавными движениями направляет мою руку, отчего мое имя выписывается совершенно иным почерком. Его почерком.

Моя свободная ладонь так и покоится в его руке с того самого момента, как Малик прижал меня к себе. Он поглаживает большим пальцем тыльную сторону моей ладони, и я осторожно прикрываю глаза, позволяя парню и дальше управлять моей рукой.

— Теперь довольна? — шепотом спрашивает он.

— Да, — смотрю на надпись, не сдерживая широкой улыбки.

Вдруг у нас одновременно подают сигнал мобильники. Невольно вздрагиваю, и баллончик с краской выскальзывает из моих пальцев, со звонким стуком ударяясь об асфальт. Мышцами спины чувствую, как Зейн тоже напрягся.

— Думаешь, это о нас? — вполголоса спрашиваю я, не отрывая взгляда от своего имени.

— Хочешь, чтобы я посмотрел? — прижав меня чуть ближе к себе, парень опускает подбородок на мою макушку.

Неуверенно киваю, но точно знаю, что сама я не хочу смотреть в экран. Зейн выпускает мои пальцы из своих и достает из кармана куртки телефон, через пару секунд он издает смешок.

— Гарри с Пейдж подрались на ярмарке. Точнее Харрис кидалась в него закусками, а Стайлс отбивался.

— Черт возьми! — не выдержав, начинаю смеяться. — Там так и написано, они правда подрались?

— Ну, дословно написано, что она кидалась канапе, а Гарри хорошенько влетело. А еще Блумсплетни интересуются, где же вице-президенты общин в разгар ссоры.