Страница 11 из 22
— Ш-ш-ш… Ш-ш-ш… — Бен поцеловал меня в висок под аккомпанемент рвущейся упаковки. — Ты ко всему привыкнешь, солнышко. Ко всему. — Толстые пальцы проникли в дырку на моем подгузнике и, с силой дернув, разодрали его доверху. — Теперь попробуй расслабиться… Сейчас я поставлю тебе суппозиторий.
Что-то ткнулось прямо туда, где мне совершенно не хотелось чувствовать посторонние вещи. Я распахнула глаза, но Бен немедленно пихнул меня лицом обратно вниз — подушка заглушила мой крик, когда палец протиснулся мне в задницу. Зажмурившись, я сучила ногами и орала, срывая горло. Мое тело отчаянно сопротивлялось вторжению, что бы он там ни засовывал в меня!
Больно… Так чертовски больно!..
Бен засмеялся мне в ухо.
— Ты капризничаешь — хуже чем ребенок. Им часто дают лекарства таким способом… — Его палец остановился и поводил по сторонам. Бен застонал в ответ на мой вопль. — Разумеется, эта процедура мне не доставляет удовольствия. Однако с тобой… совсем наоборот.
Бен извлек палец из моего тела и дал мне передохнуть минуту. Я спрятала лицо в подушку, пытаясь отдышаться или подспудно надеясь, что задохнусь и умру. Зачем он соорудил эту комнату, один к одному похожую на мою спальню в квартире Роуз? Какого хрена он творит?
Мне никогда не узнать правды, если он не перестанет обращаться со мной как с игрушкой. Он не воспринимал меня как равную — того, с кем можно поговорить, излить душу. Для него я безмозглый несмышленыш, и от моих всплесков эмоций он становится даже еще хуже. Что, если он именно этого и добивается? Если я смирюсь и заткнусь, ему станет лучше? Или он убьет меня?
Прошлой ночью, когда он меня трахал, я не слишком баловала его ответной реакцией. Может быть, мне следует помалкивать…
Бен опустил перила и встал, зевая и потягиваясь своим громадным телом. Я подняла голову и поймала взгляд его темных глаз, наблюдавших за мной — он небрежно взъерошил свою растрепанную шевелюру. Мой взгляд скользнул ниже, к измазанному моей кровью члену.
Бен включил телевизор и начал листать каналы, уже не глядя на меня.
— Все для тебя, малышка. Сейчас мы пойдем в ванную, подождем, пока «Д*****» не подействует. — На экране замельтешил «Щенячий патруль», и Бен улыбнулся. — Если бы мне платили пять центов за каждого ребенка младше десяти с дерьмовым ширпотребом из «Щенячьего патруля», я мог бы уйти на покой хоть завтра.
Мое сердце бешено колотилось. Я сглотнула подступившую тошноту. Кажется, вот мой шанс попробовать изменить мой образ в его сознании.
— Чем ты занимаешься? — хрипло спросила я.
Отложив пульт, Бен подошел к комоду. Он совершенно не стыдился своей наготы, и понятно почему. Он был высокий — огромная гора, не такой, как идеально вылепленные модели из «Men’s Health», но просто громадный. Мощные руки с рельефными сухожилиями — мышцы перекатывались по его широким плечам, пока он рылся в моей одежде. Он выглядел очень сильным.
— Акушерство и гинекология, — отозвался он. Его выбор пал на розовую ночнушку и белые трусики. Цвета самой невинности… — Большую часть ординатуры я провел в педиатрии. — Он задвинул ящик и открыл другой.
— …О, — я снова сглотнула. — А какое лекарство ты мне дал?
Бен утверждал, что он не педофил, но с головой у него точно был непорядок. Даже не знаю, хотелось ли мне докапываться до истины, особенно памятуя о проскальзывавшем у него обращении «мамочка».
Бен перекинул одежду через плечо — вещи для меня и для него.
— Оно вызовет у тебя лактацию.
О боже. У меня губы затряслись, а он приближался, опять покровительственно улыбаясь. Я растянула губы в ответной улыбке — насколько получилось.
— Пить хочется, — сипло попросила я, пытаясь сменить тему.
— М-м. Мы выпьем, когда я тебя буду мыть, — он навис над кроватью и раскрыл объятия. — Идем.
Дрожа, я оттолкнулась затекшими руками и ухитрилась повернуться к Бену. Он сгреб меня, я обхватила ногами его талию и крепко держалась за него на протяжении короткого пути через комнату. Новых вопросов я не задавала. Начнем издалека и понемногу.
Поставив меня на ноги в ванной, он включил воду и положил одежду на раковину. Я заметила в зеркале свое отражение. Мой взгляд задержался на подгузнике и на покрытой синяками шее. Я похудела. Неужели прошло всего несколько дней?..
Бен вернулся и помог мне выбраться из подгузника. Он поймал мой взгляд в зеркале и самодовольно улыбнулся при виде крови на внутренней стороне моего бедра. Неудивительно, с учетом размера его члена и моего бывшего статуса девственницы.
— У папы отличный большой член, да? — прошептал Бен мне на ухо.
Я кивнула, с ужасом рассматривая его обозначившуюся эрекцию. Вместо того чтобы притворяться, что меня не страшит ни она, ни угроза боли, я решила высказать ему унизительную правду — ту, которую он хотел услышать.
— Я его боюсь, — пробормотала я, придвинувшись к Бену. От прикосновения к его коже меня затошнило.
После моих слов член стал набухать. Бен явно намеренно прижал теплую пульсирующую плоть к моему животу и, наклонившись, мягко поцеловал в плечо.
— Правда? — пробормотал он. Его руки легли мне на бедра, подталкивая к ванне. — Папа тебя хорошо распечатал?
— …да, — на глаза навернулись слезы. — Мне больно.
В подтверждение этого промежность напомнила о себе огнем. Бен замурлыкал, выключил воду и усадил меня в ванну — вместе с собой. Я дрожала, устроившись у него между ног — так же как в прошлый раз. Кожа пылала от его прикосновений — во всех местах, испытавших на себе его жестокость и грубость. Противно было притрагиваться к нему, но широкая грудь за моей спиной приносила облегчение.
А внутри было больно не только в физическом смысле.
Мой похититель приступил к делу, проходясь мочалкой по всему моему телу. Нигде не задерживаясь надолго, только уделив особое внимание области груди, а не промежности. Я старалась дышать ровно. Оставаться спокойной. Это хорошо. Я ведь в ванне.
Бен вымыл мои волосы и занялся собой, дав мне возможность наклониться вперед. Мои плечи торчали из воды, я сидела, сгорбившись, меня била крупная дрожь. Я никогда больше не пойду в колледж. Никогда не увижу подруг. Может, мне стоило гордо умереть, лишив его садистского удовольствия? Или я должна продолжать бороться?
Мысли разбегались, у меня не получалось ухватиться ни за одну из них. Я закрыла глаза, ощутив губы Бена между лопаток — легкое-легкое прикосновение, так что я едва его почувствовала.
— Сейчас я тебя снова изнасилую, — прошептал он, прижимаясь к моей коже.
Сердце пропустило удар. Я отчаянно подавляла желание броситься куда глаза глядят. «Сейчас я тебя снова изнасилую». Он долбаный садист. Чертов психопат.
Я не ответила. Наверное, мне и не полагалось. Под водой Бен провел кончиками пальцев по моим бокам, затем пощекотал затылок поцелуями и, закончив, полизал кожу языком. Его рука пробралась между моих бедер, ощупала клитор, и я, не выдержав, ахнула. Другой рукой он провел вверх, сгребая мою грудь.
Он мял сосок, периодически немного скручивая его, и меня охватило странное, покалывающее ощущение.
— О… Вот и оно. Выдаешь себя.
Бен развернул меня и, откинувшись назад, усадил к себе на колени. Член погладил клитор, Бен не сводил глаз с моих грудей. Я тоже уставилась на выступившие белесые шарики жидкости на кончиках сосков и поняла, что чувствую непонятную тяжесть в груди — плотную, раздражающую. По спине пробежали мурашки.
Он улыбнулся и плотнее сомкнул губы на моей левой груди, вцепляясь в сосок, как уже делал раньше, и принялся сосать. Где-то в затылке его действие отдалось порхающим удовольствием, а внизу, где внезапно стало так горячо, меня касался член, и, не выдержав, я судорожно вздохнула. Теплое размытое удовольствие приносило радость — как от крепких объятий.
Не открывая глаз, Бен продолжал сосать в спокойной расслабленной манере. Он лениво пошевеливал бедрами, но через пару минут я сама начала льнуть к нему, дыша все глубже от восхитительного ощущения, вызванного его губами. Он глотал все, что выходило из моей груди, пока она не опустела. Правая грудь словно налилась и казалась до боли тяжелой.