Страница 4 из 12
Потом быстрыми сажёнками вернуться к берегу, вытереться, надеть халат и возвращаться по безлюдному полю на дачу…
В последний год в жёлтых рясках вода уже не располагает к утреннему плаванью. Некогда существовавший пляжик раздолбали – он ведь ничейный, значит, можно на нём оставлять следы своей нехитрой жизнедеятельности. Грунтовая дорога на берегу оттого стала ухабистой и грязной. И это во-вторых.
– Помните, сколько раньше здесь машин останавливалось в выходные дни на отдых? Где они теперь?
– Противно и пешеходам и автомобилям, едут мимо. Например, в Латвию.
– Вот к чему приводит владение государственной собственностью!
– Собственность эта муниципальная, бедного хозяина, у него нет денег на улучшение и создание зоны рекреации. Вы не в Чикаго, моя дорогая! И так много чего сделано: три современных удобных дома построили, кусок улицы к зданию администрации асфальтировали, заводик по изготовлению «хреновины» создали. Вам всё мало!
– Молодцы. Но хочется, чтобы становилось лучше – чище, по крайней мере.
Дамы задумались. Оптимистка Наталья Николаевна оценивала изменения положительно, пессимистка Екатерина – с неодобрением, практичная Эльвира понимала, что до красивой жизни им не дожить, хоть бы правнуки дожили.
– И всё-таки, сударыни, приглашаю вас завтра утром пойти на речку, чтобы торжественно закрыть дачный сезон. Поплаваем, пусть в немного цветущей воде.
– Спасибо, Александр Сергеевич. И на берегу разопьём бутылочку шампанского, мы его давно храним для такого случая.
– А в 19 часов тогда устроим у вас на веранде сеанс прощального книга.
– С ароматным чаем и «под музыку Вивальди, Вивальди, Вивальди…»
На том и порешили.
Где эта улица, где этот дом?
На очередной встрече краеведов руководитель выступила с неожиданным предложением:
– Милые дамы, как вы относитесь к идее нового цикла на следующий год?
– Какого цикла? Мы же ещё не закончили изучать архитектуру модерна!
– Модерн подходит к концу, но в творческой головке наших энтузиастов уже созрела новая идея, которая мне понравилась. Представьте себе, что вы все по очереди будете рассказывать о своих домах – об истории создания, архитекторе, интерьерах, истории вашей семьи, о соседних домах.
– Давайте. Мы же все живём в историческом центре самого красивого города на Земле, – добавила активная Людмила Николаевна.
– Пожалуй, и правда интересно… – быстро согласились культурные дамы пенсионного возраста.
Так начались лекции-презентации об интереснейших зданиях и уголках Санкт-Петербурга. Дамы готовились серьёзно, привлекали кучу литературы и информацию из Интернета, ходили с фотокамерами по улицам, дворам и лестницам, а потом в течение часа увлечённо рассказывали и показывали на большом экране всё, что узнали и увидели, отвечали на вопросы, слушали слова благодарности…
Дошла очередь и до меня. Я за свою длинную жизнь сменила в Ленинграде-Петербурге с десяток квартир. Рассказывать об одном каком-то доме значило обижать другие дома, но всё-таки есть у меня в любимом городе одно место, о котором хочется рассказывать без конца. Называю я его своей малой родиной. Ведь у каждого человека есть малая родина. Место, где человек родился и провёл светлые детские годы, откуда он уехал, но всегда хранит его в памяти и непременно хочет туда вернуться. Не жить, а просто пройтись, посмотреть, вспомнить. Причём вспомнить обязательно о добром и радостном, нет, конечно, можно и о печальном, но обязательно тоже о светлом…
Кто-то малой родиной назовёт деревню Погореловку, кто-то – город Малую Вишеру, а моя малая родина – это улица Рубинштейна в Санкт-Петербурге-Ленинграде. Она и правда улица небольшая: двадцать домов по чётной стороне и пятнадцать – по нечётной, но каждый дом для меня – это не только архитектура, но и люди интересные и связанные с ними события.
История улицы началась в первые десятилетия жизни Санкт-Петербурга. Новый город строился в дельте Невы на нескольких островах и на территории заболоченной суши. Граница города шла по реке Фонтанке, на её берегах служивые люди возводили свои дома и особняки. За наделами служивых шумел лес, а в тёмные осенние вечера из леса выбегали голодные волки…
Вот как раз на этой окраине в 1740-х годах и был проложен мощённый деревом проезд от Невской перспективы до Большой Загородной дороги, которая связывала Петербург с российскими городами. Поначалу проезд называли то ли Головкинским переулком по имени канцлера Головкина, чья дача находилась поблизости, то ли – Головинским переулком по имени графа Головина, по задней стороне усадьбы которого и проходил проезд. В 1798 году его переименовали в Троицкий переулок, весьма невзрачный, где деревянные дома чередовались с пустырями. Новые каменные здания появились только после пожаров 1862 года, которые послужили стимулом для интенсивного строительства, а в апреле 1887 года переулок назвали Троицкой улицей.
На Троицкой жили и работали многие деятели культуры. В честь столетия одного из них в 1929 году улица была переименована. Антон Григорьевич Рубинштейн (1829–1894) поселился в Петербурге в 1848 году, будучи европейски известным пианистом и дирижёром. Вернувшись в Россию после большого концертного турне, в 1862 году он основал Певческую академию, Русское музыкальное общество и учебные классы при нём, преобразованные в Петербургскую консерваторию. Он возглавлял учебное заведение первые пять лет, а двадцать лет спустя, после интенсивных гастрольных выступлений, Рубинштейн вновь занял пост директора Консерватории и её профессора. Именно в эти годы (1887–1891) он и поселился в большом доходном доме № 38 на Троицкой, о чём свидетельствует мемориальная доска на фасаде.
Как-то так случилось, что дома по чётной стороне улицы в моей жизни не играли большой роли, лишь некоторые хочется упомянуть.
Угловой доходный дом № 2, выходящий на Невский проспект, был построен архитекторами Гуном и Сюзором для владельца булочных и кондитерских Филиппова, который открыл там модную кофейню. Интересно, что после его кофейни в советское время здесь долгие годы радовал жителей очень популярный в Ленинграде кафе-автомат. Кажется, подобного ему в городе не было. Там всегда было полно посетителей, особенно мужчин. Объяснялось это существованием под окнами кафе стоянки такси. И пассажиры из длинной очереди, и водители – все стремились быстро и недорого перехватить кофе с бутербродом, а заодно и пообщаться.
Владельцем доходного дома № 4, построенного уже в начале XX века в стиле модерн архитектором Хреновым, был П. К. Палкин из династии трактирщиков. Первый трактир в Петербурге выходец из Ярославля А. С. Палкин открыл в 1785 году, затем рестораны Палкиных появлялись сначала на Невском проспекте в доме № 5, позже на углу Невского проспекта и Большой Садовой улицы («Старопалкин»), в 1850 году – на Невском проспекте № 76 («Новопалкин»). В 1874 году был открыт ресторан на Невском проспекте № 47 на углу с Владимирским проспектом. Постоянными посетителями ресторана были Чайковский, Чехов, Куприн, Блок, Бунин, Менделеев, Достоевский. Здесь в 1885 году пышно отмечали столетие фирмы Палкиных.
В советское время ресторан был переоборудован в кинотеатр «Титан», в нём было красивое с лепкой и богатым декором фойе и неуютный длинный как кишка зал с сорока одним рядом. Правда, «Титан» не принадлежал улице Рубинштейна, но ходили мы, школьники, туда часто, бывало, по нескольку раз в неделю, – так хотелось посмотреть на незнакомый мир! Перед началом кино непременно шёл журнал «Новости дня», где под жизнерадостные марши мелькали победные кадры с заводских цехов и колхозных полей, со съездов партии и великих строек коммунизма. В советских фильмах жизнь обычно сопровождалась песнями и маршами, а вот в трофейных фильмах, которые в большом количестве были вывезены из Германии, можно было увидеть что-то совсем непохожее. Элегантные мужчины в шляпах и дамы в длинных красивых нарядах пели и танцевали танго или фокстроты, совершенно непопулярные, подчас запрещённые на танцевальных площадках города.