Магнитные бури

Андрей понимал, что следователь намеренно тянет его дело, растягивает во времени, а если точнее, то просто ломает его, Андрея, психику. Адвокат беспомощно разводил руками, соглашался, что это, да, беспредел, но он в рамках закона.

– Что делать, – убеждал он Андрея, – придется терпеть. Мое ходатайство о возобновлении расследования снова отклонено, жалоба возвращена без рассмотрения.

«Нужен другой адвокат, – размышлял Андрей, – этот явно не старается ускорить процесс. И тут все понятно – материальная выгода. Практически он не выполняет юридическое сопровождение возбужденного против меня уголовного дела, а гонорар получает не просто приличный, а несоизмеримо с оказанными услугами большой. На данном этапе мой адвокат работает простым курьером. Продукты и переписка с компанией, и это вся его юридическая работа. Купил продукты, передал их мне или получил бумажку и вручил бумажку. С этим надо что-то делать, но как? Адвоката подбирала и заключала с ним договор Лиза, но она далеко, а запиской попросить ее, чтобы отозвала договор, и нашла другого адвоката я не могу – доставка записок снова-таки за адвокатом. Такую записку он просто не передаст». Образовался тупик и выход из него Андрей не видел.

Однако, был и положительный момент прошедших шести месяцев: вместо бомжей, которых Андрей по версии следователя должен был бояться, но почему-то не боялся, в его камеру стали подселять обычных людей, подозреваемых в крупных и не очень крупных мошенничествах и экономических преступлениях.

Но здесь-то было все предельно понятно – В СИЗО поменялось руководство. Подполковник милиции, Семенов Александр Владимирович, не просто носил мундир, но еще наизусть знал все законы страны, строго их исполнял и того же требовал от своей команды. В первую очередь он распорядился провести полную ревизию подследственного контингента, рассортировать их по признакам преступлений и расселить по камерам в полном соответствии с Законом.

– Вы должны четко понимать: в стенах СИЗО содержатся не преступники, а пока подозреваемые, судом они могут быть оправданы. Ну, а если их все-таки признают преступниками, то отбывать наказание они будут в колониях. И это уже не наша территория. Ну, а пока, противозаконные, никем и ничем не обоснованные требования оперов и следователей по ужесточению условий содержания подозреваемых лиц мы отклоняем, но при этом не забываем неукоснительно следовать Законам нашей страны, – отдал жесткое распоряжение новый начальник СИЗО подчиненному коллективу.

Подследственных рассортировали по «интересам» и их жизнь качественно изменилась. Так, кандидаты в экономических преступников получили в сокамерников своих коллег, совершивших аналогичные проступки. Приближенный интеллект, жизненные интересы и проблемы – это то, что позволяло вести равноправный диалог, что-то обсуждать и с некоторой пользой коротать такое тягучее, безысходное в тоске время. Время своей короткой земной жизни.

Вскоре обитатели тесной камере знали все обо всех сидельцах: кому, сколько лет планирует следователь и за что. Андрей вникал в каждую ситуацию временных коллег по несчастью и результат пытался вписать в правовое поле страны.

Его вера в верховенство Закона продолжала доминировать в сознании. Закон, конечно, когда-то, через какой-то промежуток времени обязательно все разложит по полочкам справедливости, пройдет время и наступит справедливость. В это он все еще верил!

Но в его жизни было еще одно многоточие, которое он тоже пытался расшифровать, понять, осмыслить – «что, когда и почему в его жизни сложилось не так, как у других? Какие важные моменты своей жизни он пропустил или просто не заметил?» Разгадка где-то была, может, в прошлой жизни? И чьей: его или родителей? В растянувшиеся до бесконечности дни его жизни в СИЗО Андрей восстанавливал в памяти по минутам, часам и дням прошлую жизнь: свою, брата Игоря, родителей своих и первой жены, складывал все в пазлы. Сошлось, не сошлось? Где источник его несчастий и бед?

– Думай, думай, – приказывал он себе, – вспоминай и анализируй! И ты обязательно вычислишь не только сам вирус, уничтоживший всю твою семью, но и того, кто культивировал эту заразу, а затем подсадил в семью Балашовых, мою семью.

Когда-то, давно, в прежней жизни его мама, Мария Андреевна, называла своего младшего сына солнечной батарейкой. С детских лет она разглядела в Андрюше незаурядные способности лидера и организатора от бога.

– Внешне похож на меня, но гены от отца, – думала она, – хорошо ли это? Быть всегда впереди всех, задача не из простых. Останется ли у моего сыночка время для собственной, личной жизни? У его отца такого времени не было. Горел на работе и сгорел… Как остановить сына? А нужно ли? Вырастет, и свою жизнь построит так, как правильно. Он умный, он справится.

А между тем, подвижный, коммуникабельный Андрюша был в центре внимания всегда и везде: детский сад, одноклассники, вся школа.

Массовые или просто публичные мероприятия, вечеринки, диспуты, концерты, шоу: он там – организатор, лидер, вдохновитель. Для организации и проведения школьных вечеров, диспутов, тематических лекций или обзоров, общих родительских собраний директор школы, в которой он учился, создавал оргкомитеты. Так проще, да и ответственность в этом случае коллегиальная. И уже с седьмого класса в их состав обязательно включали Андрея Балашова. В старших классах Андрей стал незаменимым организатором и ведущим всех школьных мероприятий. Он ни на минуту не мог оставаться в одиночестве, всегда в центре событий, в окружении людей разных возрастов. И ведь заметит и разберется с драчунами из младших классов и нездоровыми амбициями одноклассников. За то любили, уважали, завидовали, боялись, а некоторые друзья-товарищи из-под полы, тайком, ненавидели Андрея.

Андрей вспоминал, благо время для этого было в избытке, и снова, минуту за минутой, день за днем проживал свою жизнь.

Родители Андрея для своего второго сына имя не выбирали. Андрей – и не иначе. Во-первых, оба деда семьи Балашовых были Андреями, и оба были уважаемы не только домашним кругом, но и трудовыми коллективами, в которых работали. А во-вторых, старинное толкование имени: «мужественный или тот, кто вступает в бой», внушало уважение. Всякое в жизни случается, иногда и в бой есть необходимость вступить.

В семье Балашовых были два сына с разницей в возрасте в целых длинных десять лет, что совсем не мешало им дружить и преданно любить друг друга. Старший, Игорь, с младенчества опекал брата лучше самой опытной няньки. Родители совершенно спокойно могли задержаться на работе или куда-то отлучиться по своим делам, а дома у них в это время тишина и порядок. Андрюшка сыт, умыт, спокоен. А иногда к приходу родителей уже тихонько посапывает в своей кроватке.

Дети росли, взрослели, но в их отношениях ничего не изменилось – самая преданная дружба и братская любовь. Игорь оставался старшим братом, и только его выговор или поручение младшенький любимчик всей семьи Андрюша безоговорочно терпел и принимал к исполнению. И это при том, что критику в свой адрес он не воспринимал. Никак! Никогда не оправдывался, не доказывал свою правоту, выслушивал нравоучение от взрослых глядя им в глаза, согласно кивал головой, мол, да, виноват. Затем уходил и, скорее всего, сразу все порицания и наказы забывал.

Ребенок от рождения был лидером, командиром всегда и во всем. Соперничество от сверстников он не допускал. Никогда! Отсюда упрямство в достижении желаемого, непослушание и поступки, которые взрослые иногда относили к разряду хулиганских. И если бы не брат Игорь, то пришлось бы Андрюше частенько сиживать на скамье штрафников или обживать позорный угол в своей детской.

Глава семьи, Василий Андреевич Балашов, в то время был уже состоявшимся человеком, с устроенным бытом и престижной работой – генеральный директор крупнейшего в СССР завода подъемного оборудования. Мама, Мария Андреевна, работала там же, начальником планового отдела.