Страница 35 из 41
Кушиты, народ, произошедший от Куша, как гласят предания седой старины, сына Хама, отцом которого был Ной, прежде чем переселиться на Африканский континент, обитали в Прибрежной
Аравии, в землях нынешних Йемена и Омана, где стояли у истоков организации караванной торговли (25).
Куда бы ни приходили сильные и воинственные йемениты, пишет в своей увлекательной истории доисламских арабов знаменитый лексикограф Ал-Асма’и (740–823), всюду они начинали главенствовать. Земли захватывали, а народы, на них проживавшие, «ставили на колени». Так племена ал-‘ауе и ал-хазрадж, отодвинувшиеся из Южного Йемена в Хиджаз, громко заявили о себе в Йасрибе (Медине). Известный среди йеменитов-кахтанитов родоплеменной клан ‘али мунзир утвердил себя в Двуречье, а не менее именитый клан ал-джафна – в Аш-Шаме (Сирии), куда ушло и йеменское племя ал-’ амила. В землях Аш-Ша’ма, объединившись в племенной союз бану гассан, заложили они вначале независимый удел (ок. 292 г.), а потом и царство Гассанидов, угасшее в 636 г.
Во времена джахилийи (язычества), сообщает в своей «Книге об идолах» Хишам ибн Мухаммад ал-Калби, арабы Йасриба именовали два пришедших в их земли йеменских племени, ал-‘аус и ал-хазрадж, принадлежавших к южной ветви кахтанитов, одним именем – бану кайла. Оба эти племени входили в крупный межплеменной союз ал-‘азд. Названы были в честь своих родоначальников – родных братьев ‘Ауса и Хазраджа, потомков Хариса ибн Са’лаба, сына Са’лаба ибн ‘Амра, обосновавшегося со своими ‘азди-тами в Медине. Родом из племени ал-‘аус был знаменитый «златоуст» Древней Аравии, житель Медины, Дирхам ибн Зайд ал-‘Ауси.
Известны племена ал-‘ауе и ал-хазрадж еще и тем, что несколько их родоплеменных кланов, ушедших в Аш-Ша’м (Сирию), заложили там легендарное царство Гассанидов (у его основания стоял шейх Джафна ибн ‘Амр, сын родоначальника йеменских ‘аздов), опору Византии на ее восточных рубежах, а несколько других кланов, перебравшихся в Месопотамию, основали царство Лахмидов, со столицей в Хире, щит персов на их западных рубежах.
Потомки Насра ибн ал-‘Азда, поселившись в Тихаме, стали называться народом ’азд шануа.
Из того же сочинения ал-Калби явствует, что южнойеменское племя ал-таййи (по другим источникам, – ал-таи), мигрировавшее в Северную Аравию, облюбовало одно из мест в горном районе к югу от Нефуда. Родом из этого племени – именитый арабский поэт Хатим ат-Та’и (ум. 578), прославившейся на всю Аравию еще и своей щедростью. О его «подвигах щедрости», как отзывались о добрых деяниях Хатима соплеменники, слагались легенды. «Щедрее, чем Хатим», скажет и в наши дни аравиец о человеке гостеприимном и отзывчивом. К этому племени принадлежал и воин-поэт Зайд ибн Мухалхил, прозванный в народе Зайдом лошадником (Зайд ал-Хайл). И все потому, что было у него много лошадей чистой арабской породы. Но поскольку человеком он слыл добрым и отзывчивым, то Пророк Мухаммад дал ему новое прозвище – Зайд ал-‘Хайр (Зайд добродетельный); созвучное, как видим, с прежним, но по смыслу совершенно отличное (26).
К племени бану таййи историки прошлого относят и предков крупного североаравийского племени джабаль шаммаров. Во II в. н. э. они отодвинулись из Йемена в Верхнюю Аравию и заселили северное плато Неджда (район у гор-близнецов ‘Аджа и Салма), потеснив оттуда племена бану ас’ад и бану тамим.
Йеменские корни прослеживаются и у легендарных киндитов, о которых мы еще не раз упомянем в этой книге. Вначале они подались на восток Аравии, во владения Великого Дильмуна (Бахрейна). Оттуда проследовали в Хадрамаут, а из него – в Верхнюю Аравию. Объединив под своим началом несколько североаравийских племен, стали совершать набеги на владения Сасанидов, что на территории современного Ирака, и обратили на себя внимание византийцев. Самыми дерзкими из этих набегов (газу) были те, которыми руководил вождь киндитов ал-Худжра, по прозвищу ал-Марир (Решительный). Предприняв набег, они с быстротой молнии исчезали на «кораблях пустыни» (верблюдах) в «море песка», в Аравийской пустыне, и бесследно скрывались в известных только им оазисах-бухтах. В особенности бедуинов-киндитов, рассказывают своды аравийской старины, было возникать ниоткуда, буквально вырастать из-под земли. К 480 г. влияние царства киндитов простиралось до Хиры, столицы Лахмидов. После смерти Худжра, земли которыми он управлял, отошли его сыновьям, Му’авиййи (по прозвищу Черный) и ‘Амру. Один из потомков основателя племенного союза киндитов, легендарный Харис, сын ‘Амра, вошедший в легенды и предания племен Аравии, наводил ужас на жителей городов, которые он нещадно грабил. Его бедуины вели себя в боях отважно и дерзко, не ведая страха, как машины смерти. Города, осаждаемые ими, тут же опускались на колени. Жители цепенели в ужасе.
В 503 г., во время очередной сшибки Византии с персами (502–506), византийцы вступили в переговоры с Харисом. Была достигнута договоренность, что бедуины, подвластные киндитам выступят союзниками византийцев. И «обратят оружие свое», «острые клинки и дальнобойные стрелы», кавалерию, верблюжью и конную, против Лахмидов, вассалов персов. Услуги, оказанные тогда Византии киндитами, их внезапный набег на Хиру, удар в спину неприятеля византийцев, обошлись Константинополю недешево. Киндитам выплатили крупную по тем времена сумму, золотом и драгоценными камнями. Казначеи императора Анастасия (430–518), как шутят историки, надолго, по-видимому, запомнили «прейскурант» услуг кочевников-киндитов. Но дело, сделанное ими, того стоило.
В начале VI века в противостоянии Византии с Персией возникла так называемая пауза мира; и в отношениях Константинополя с киндитами образовалась трещина, в которую и провалилось легендарное царство киндитов. Со временем оно бесследно исчезло в песках Аравии, как многие до него и после него. Но память арабов Аравии о племени, которое основало это царство, не стерлась. И, думается, во многом благодаря тому, что имя этого племени йеменитов воспел в своих стихах Имр’-л-Кайс, величайший поэт Древней Аравии. В племенах Аравии этого прославленного потомка одного из знатных родов династии правителей Хадрамаута называли «блуждающим принцем». Всю жизнь, как гласят сказания, он «скитался от племени к племени», страстно желая «возродить былые славу и величие рода своего». Слыл отважным и искусным воином. Но имя свое в историю «Острова арабов» вписал тем, что стал одним из величайших «рыцарей слова» и любимых «златоустов» арабов Древней Аравии. И вознес он на вершину славы, повествуют предания, имя древнего рода своего. Заставил заговорить и о нем самом, и о подвигах его предков, в том числе легендарного деда Хариса, не только в племенах и царствах Аравии, но и за ее пределами – в Персии и Византии.
Когда в 530 г. император Юстиниан задумал, выражаясь языком тех лет, «осадить персов» и «учинить им всюду ущерб и вред», то не мог, конечно же, не вспомнить, как помогли в свое время византийцам в борьбе с персами на восточных рубежах империи арабы-киндиты.
И задался Юстиниан мыслью возродить царство киндитов. Имя Имр’-л-Кайса гремело тогда по всей Аравии, было на устах у всех и каждого. На него-то император и сделал ставку. Однако затея не удалась. Собрать и склеить остатки разбитого царства не смог даже Имр’-л-Кайсу, с его силой воли, авторитетом воина и поэта, умом и смекалкой. В сложившейся непростой тогда для него ситуации император Византии повел себя достойно: решил пригласить принца в Константинополь, «предоставить ему убежище», облагодетельствовать почетной должностью и, таким образом, отблагодарить за предпринятые им усилия.
Имр’-л- Кайс в Константинополь прибыл, и встретил там «пышный прием». Юстиниан назначил его филархом (военачальником) над арабскими племенами Палестины. Но по дороге туда Имр’-л-Кайс внезапно скончался. По преданиям арабов Аравии, умертвили его по приказу того же Юстиниана. Дело в том, что императора до глубины души оскорбило то, что красавец-принц из Аравии, «желание которого возродить царство киндитов он поддержал и благородным порывам души которого внял», умудрился за короткое время пребывания в Константинополе соблазнить одну из принцесс, и нанести тем самым оскорбление ему, владыке Византии.