Страница 9 из 12
Наши русские в Латинском квартале довольно редко живут бобылями, а большею частью, по местному обычаю, тоже женятся на гризетах…
Парижская гризета – человек удивительно приспособленный к парижской жизни: она практична, экономна и всегда так мастерски сообразит свой семейный бюджет с средствами своего сожителя, что никогда не зарвется, и в день нового получения денег в кармане ее кокетливого передничка еще, верно, будет 10–15 франков, убереженных на случай, если бы новое получение денег почему-нибудь затянулось. Бобыль живет гораздо бестолковее…
День в Латинском квартале начинается очень рано. Зимою в шесть часов по тротуарам раздается уже тяжелое хлопанье деревянных башмаков работников, отправляющихся к своим занятиям.
… В десятом часу или много что в девять, выпив наскоро стакан кофе, латинцы разбегаются по лекциям. Медики уходят из дому ранее всех других, потому что им нужно до теоретических лекций прежде попасть на лекции клинические… В 12 часов русские сходятся завтракать или в Cafe de la Rotonde или у Martin, или же в двух маленьких трактирчиках на rue Monsieur le Prince или на rue de l'а cole de Medecine. В час снова расходятся; некоторые забегают домой, а другие прямо на лекции, или в музеи, или куда следует в другие места по роду своих занятий. В пять часов все стягиваются домой. Тут опять кусочек сыра и стакан вина, пока гризета свернет и спрячет сделанную днем работу. Затем под руки и вдвоем обедать…
Самый центральный пункт русского латинства – это Cafe de la Rotonde, где левый угол за конторкою так уж отвоеван русскими, что французы там почти и не садятся. Приходят сюда и поляки; но они садятся всегда в самый угол, играют в шахматы и никогда с нами ни на слово не сходятся.
…В Cafe de la Rotonde вечером собираются почти все русские Латинского квартала… Обыкновенно мы сходились в cafe в восемь часов вечера, и сначала все усаживаемся, бывало, внизу, в своем русском (левом) углу. С час идет чтение русских, польских и французских газет. Из русских газет были «Северная пчела» и «Колокол». В 1863 году выписаны сюда, кроме того, «Московские» и «Петербургские ведомости»; из польских один краковский «Czas», а французские, разумеется, почти все. Русских газет обыкновенно вечером добиться трудно, и их читает кто-нибудь один из своего кружка и рассказывает своим, что прочел…»
Понятно, что об истинных реалиях жизни Швецова в Париже можно только догадываться. Понятно, что юноша, «вырванный» из семьи, нуждался в дружбе и тепле. Но вот такой глупости, как женитьба на иностранке, он, в отличие от своих товарищей, не совершил, так как понимал, что это обернется горем для обоих. Ведь согласно российским законам его жена автоматически становилась крепостной. Таких случаев было немало. Они описаны Д.Н.Маминым-Сибиряком в романах «Горное гнездо», «Три конца».
Из писем Фотия видно, что он старается как можно больше извлечь пользы от своего обучения в Европе и просит разрешения у Н.Н.Демидова посещать дополнительно лекции в Консерватории искусств и ремесел. Здесь были собраны интересные механизмы и машины, как прошлых лет, так и последнего времени. Здесь же можно было принять участие в проведении различных научных экспериментов.
Глава 7. Александр Гумбольдт
Это имя, как вы уже заметили, очень часто упоминается в биографии Швецова. Настало время подробнее рассказать о человеке, которому талантливый тагильчанин обязан резким поворотом в своей судьбе.
Александр Гумбольдт – прусский барон. Рано остался без отца, а с матерью отношения не сложились. Он учился в Геттингене, затем окончил Фрейбургскую горную академию. С того времени у него появилось два друга: Леопольд Бух, ставший известным геологом, и Владимир Соймонов, занимавший ведущие посты в российском геологическом ведомстве. Возможно, общению с Соймоновым Гумбольдт обязан своей мечте о путешествии в Сибирь.
После окончания академии Гумбольдт получил назначение королевским обербергмейстером в горный район Франконии. Биограф великого ученого Герберт Скурла пишет: «Шахты, рудники, мелкие металлургические предприятия и кузнечные цехи, разбросанные на большой территории по горным массивам Фихтельгебирге и Франконского леса, находились в безотрадном состоянии. Добыча ископаемых велась хищнически и бездарно, о планомерной разработке залежей руды никто и не помышлял, а беспокоиться о здоровье и жизни горняков никому и в голову не приходило.
Посланный молодым обербергмейстером по инстанциям запрос о выделении средств на улучшение материальной базы местных горнодобывающих предприятий был одобрен и утвержден начальством. Хорошо зарекомендовали себя и его технические новшества. Теперь крепление штолен деревом и подача руды наверх осуществлялись методами, разработанными и испробованными на практике им самим.
…Под землей Александр проводил гораздо больше времени, чем в конторе, упорно добиваясь того, чтобы заброшенные шахты снова начинали работать и давать продукцию. Его усилия очень скоро увенчались успехом: к вящей радости начальства, добыча руды возросла скачком и далеко превзошла смелые прогнозы самого обербергмейстера»[18].
(Как увидим в дальнейшем, эти же слова можно будет отнести и к началу деятельности Швецова на Урале).
Гумбольдт заботился об улучшении условий труда вверенных ему людей. По его инициативе были построены удобные подъездные пути к рудникам и к самым отдаленным шахтерским деревушкам. Благодаря организованной молодым обербергмейстером производственной учебе горняков, основательному обучению их технике безопасности, правилам укрепления выработок и т. п., благодаря его усилиям по предотвращению обвалов и борьбе с рудничным газом количество несчастных случаев в шахтах резко снизилось. Задолго до получения официального разрешения он на свои личные средства основал бесплатную школу для горняков – сначала в Штебене, а потом вторую – в Вунзтаделе. Он смело и рискованно экспериментировал: ему случалось бывать прямо-таки на волоске от гибели, например при испытаниях сконструированной им безопасной лампы, а потом – воздухоочистительной машины. Он недоумевал, почему физики уделяют так мало внимания борьбе с удушливыми подземными газами. Стремясь привлечь их интерес к этой теме, а заодно найти себе сподвижников среди способных ученых, он написал статью «О видах подземных газов и средствах борьбы с ними». Молодой обербергмейер пытался наметить пути развития «подземной метеорологии» как точной науки и подчеркивал, что от решения этих вопросов «непосредственно зависит жизнь и здоровье целого класса трудолюбивых людей».
Своей самоотверженностью и энергией Александр снискал любовь и уважение тружеников шахт во всей Франконии. «Всеобщее доверие, которое мне оказывают повсюду простые горняки, заставляет меня еще больше любить свою работу», – говорится в его письме от 10 июня 1793 года; в письме же от 19 июня того же года мы читаем: «Я завоевал доверие этих людей; они говорят, что у меня восемь ног и четыре руки…»
Наблюдения, эксперименты, постановка научных вопросов в области геологии, ботаники, физиологии растений, химии и физики вытекали один из другого, взаимно дополняя друг друга, и находили свое отражение в больших и малых публикациях Гумбольдта, а отчасти и в его переписке. Со всех концов света во франконское горное ведомство приходили книги, статьи, письма. Научные дискуссии, споры, обмен идеями с немецкими и иностранными учеными углубляли его знания, расширяли кругозор, обращали внимание на новые факты и открытия. Национальный институт[19] пригласил немецкого естествоиспытателя выступить с докладами об анализе атмосферного воздуха и о свойствах и химической активности окиси азота. Постепенно к Александру Гумбольдту приходила международная известность.
Он мечтает о самостоятельных научных исследованиях, для которых нужны деньги и независимость. Унаследовав часть недвижимости (пополам с братом Вильгельмом), Александр обращает свою половину наследства в деньги и вкладывает их в научные путешествия.
18
Г.Скурла «Александр Гумбольдт», М., Молодая гвардия, 1985 г.
19
Восстановленное в 1795 году объединение парижских академий