Страница 17 из 18
В любом случае остается фактом, что Хрущев во время визита в Берлин вел себя сдержанно и избегал каких-либо шагов и даже высказываний, которые могли бы обострить обстановку в городе или вокруг него. Это говорило о том, что советское руководство постепенно отходило от предыдущей концепции вольного города и готовилось заменить ее новой, более сдержанной концепцией, которая не вызывала бы бурной отрицательной реакции Запада.
1.5. Переход к новой концепции. Советская дипломатия против западноберлинской политики ФРГ
Вопрос о Западном Берлине был объектом советско-американских переговоров, которые более-менее интенсивно велись в январе-октябре 1962 г., но в связи с карибским кризисом были прерваны. Советское руководство тесно связывало ситуацию на Кубе с положением в Берлине. Об этом свидетельствует то, что на срочно созванном ночном заседании Президиума ЦК КПСС 22 октября 1962 г. Хрущев поставил на повестку дня «вопрос о Берлине и Кубе».[190]
Мирный исход карибского кризиса создавал предпосылки также и для возобновления советско-американского диалога по Западному Берлину. Уже 10 января 1963 г. дипломатический обозреватель агентства Ассошиэйтед Пресс Дж. Хайтауэр сообщил из Вашингтона, что накануне Кеннеди принял заместителя министра иностранных дел СССР В. В. Кузнецова и обсуждал с ним «проблему разоружения и Берлин». По сведениям Хайтауэра, «берлинский вопрос затронул Кузнецов, но с какой целью – сообщено не было».[191]
18 января 1963 г., принимая посла США в Москве Колера перед его отъездом в Вашингтон, Громыко сказал ему, что вопрос о германском мирном договоре по-прежнему является актуальным и первостепенным и что желательно продолжение советско-американских переговоров по германской проблематике.[192]
Когда Колер примерно через неделю вернулся в Москву из Вашингтона, Громыко дал ему знать о заинтересованности СССР в дальнейших переговорах о мирном договоре и урегулировании по Берлину. И хотя не было даже намека на сокращение советских требований, «Колер увидел с советской стороны самое серьезное со времен ультиматума 1958 г. проявление желания решить проблему. У Кеннеди, кажется, тоже сложилось подобное мнение».[193]
В середине февраля газета «Генераль-Анцайгер» сообщила, что, по мнению кругов, близких к правительству ФРГ, следует ожидать новую советскую инициативу по германскому и берлинскому вопросам. «Поводом для этих предположений, – писала газета, – являются не только слухи о письме Хрущева президенту Кеннеди с предложением восстановить советско-американские переговоры о Берлине. Поводом является также то обстоятельство, что советский посол в Бонне Смирнов с 27 декабря по 14 января совещался с руководством в московском министерстве иностранных дел… Курсирующие в Бонне слухи о новых советских планах совпадают по большей части с предположениями из американских источников».[194]
16 февраля 1963 г. корреспондент агентства ДПА сообщал из Вашингтона, что дипломатическая активность вокруг берлинского вопроса снова усилилась.[195] Почти одновременно «Нью-Йорк Таймс» опубликовала сообщение из Вашингтона, в котором говорилось, что «Соединенные Штаты вскоре могут возобновить зондирование почвы по поводу переговоров с Советским Союзом о Берлине». Такая возможность появилась потому, что «Хрущев больше не говорит о подписании сепаратного мирного договора с Восточной Германией».[196]
Показательна также статья лондонского корреспондента «Нью-Йорк Таймс» С. Грусона, который отмечал, что «после схватки с США из-за Кубы в октябре советская пропаганда не выступает с угрозами в отношении Берлина. На съезде восточногерманской Коммунистической партии в прошлом месяце Хрущев публично заявил, что заключение сепаратного договора между Советским Союзом и Восточной Германией более не является неотложным делом».[197] Это и открыло перспективу советско-американского диалога по Берлину.
Возможность новых советско-американских бесед о Западном Берлине вызвала некоторую тревогу в ФРГ. «В правительственных кругах в Бонне, – констатировала западноберлинская газета «Дер Таг», – напоминали… о соглашении, достигнутом между Аденауэром и Кеннеди в ноябре прошлого года, по которому вопрос о беседах с Москвой относительно Берлина будет снова рассматриваться лишь в том случае, если Кремль примет минимальные условия Запада. Эти условия гласят: присутствие западных войск, беспрепятственный доступ в Берлин и поддержание жизнеспособности города. В Бонне подчеркивают, что до настоящего момента нет никаких признаков уступок со стороны Москвы в этих вопросах».[198]
Однако, 22 февраля 1963 г. агентство ДПА сообщило, что накануне представитель правительства ФРГ впервые официально заявил, что «с германской стороны нет возражений против новых советско-американских зондирующих бесед по берлинскому вопросу. Правительство ФРГ не скажет „нет”, если состоятся такие беседы с конкретной целью. Но еще нужно выяснить, каков будет круг тем этих бесед, где и когда эти темы будут обсуждаться».[199]
Заслуживает внимания статья вашингтонского корреспондента «Нью-Йорк Таймс» М. Френкела, в которой подчеркивалось, что «Москва и Вашингтон снова подходят к периоду исследовательских переговоров по берлинскому вопросу и другим вопросам, отложенным в сторону со времени кубинского кризиса. Они предпринимают действия в атмосфере дипломатической сердечности, несмотря на громкие возражения со стороны внутренних сил здесь, в Вашингтоне, и коммунистического Китая, входящего в советскую орбиту. Обе стороны, видимо, заинтересованы в дальнейших обсуждениях, хотя здесь не считают, что шансы на достижение соглашения велики».[200]
Примечателен следующий тезис: «Сам Хрущев осудил берлинский кризис и не требует больше, чтобы Запад обсуждал этот вопрос под угрозой создания различных трудностей. И здесь считают, что он в конце концов эвакуирует почти все советские войска с Кубы».[201] Соединенные Штаты, в свою очередь, демонтируют свои ракетные базы в Италии и Турции, хотя они и будут заменены подводными лодками в Средиземном море, вооруженными ракетами «Поларис».
23 февраля известная американская журналистка М. Хиггинс, уточняя позиции сторон, писала: «Официальные лица в Вашингтоне признают, что со времени кубинского противостояния действительно произошли поверхностные изменения в политике Москвы. До кубинского кризиса американо-русские переговоры стояли на мертвой точке в результате настойчивого требования о том, чтобы существенной частью всякого соглашения была эвакуация западных войск из Берлина. Теперь русские говорят, что трудность представляет собой не физическое присутствие западных войск, а тот факт, что они находятся под командованием НАТО. Сейчас русские заявляют, что эти войска могут остаться в Берлине (но только на некоторое время) при условии, если они будут находиться под эгидой ООН».[202]
Американская реакция на эти изменения в позиции СССР, продолжала Хиггинс, состоит в том, что «если русские хотят спасти престиж при урегулировании берлинского вопроса, то можно сделать какой-то жест в сторону частичной ответственности ООН в Берлине, но реальная действительность политики силы не может быть изменена, и фактическая цепь командования войсками должна быть национальной и союзнической. Другими словами, американские войска в Берлине будут получать приказы от американского командующего в Германии, даже если над их казармами будут развиваться не только американский флаг, но и флаг ООН».[203]
190
Протокол Заседания Президиума ЦК КПСС. 22 октября 1962 г. // Президиум ЦК КПСС. 1954-1964, с. 617-618.
191
АВП РФ, ф. 56-6, оп. 22, п. 478, д. 276, ТАСС, 10.1.1963, л. 33-а.
192
Веттиг Г. Указ, соч., с. 267.
193
Там же.
194
General-Anzeiger, 16.11.1963.
195
АВП РФ, ф. 56-6, оп. 22, п. 478, д. 276, ТАСС, 17.11.1963, л. 18-0.
196
New York Times, 17.11 Л 963.
197
Ibid, 18.11.1963.
198
Der Tag, 19.11.1963.
199
АВП РФ, ф. 56-6, on. 22, п. 478, д. 276, ТАСС, 22.11.1963, л. 162-0.
200
New York Times, 21.11.1963.
201
Ibidem.
202
New York Herald Tribune, 23 .II. 1963.
203
Ibidem.