Страница 7 из 17
Отсюда не следует, что сказки вплотную приблизились к адекватному изображению реального мира. До пословичной картины мира им было ещё очень далеко. Реальный мир в сказках подвергается мощной фееризации. На место мифологических персонажей они помещают вымышленных сказочных персонажей, которые живут в двух мирах – реальном и нереальном (волшебном, чудесном, вымышленном, фантастическом).
В своей прекрасной книге «Русская сказка» В. Я. Пропп указывал: «Сказочная композиция в значительной степени построена на наличии двух миров: одного – реального, здешнего, другого – волшебного, сказочного, т. е. нереального мира, в котором сняты все земные и царят иные законы» (Пропп В. Я. Русская сказка. Л., 1984. С. 191).
Что это за законы? В отношении к сказочному мирозданию можно назвать два таких закона. Первый из них можно обозначить как стирание границ, а другой – как неопределенность пространства и времени.
Границы, разделяющие небо, землю и загробный мир, в сказках намного подвижнее, чем в пословицах. В последних мы находим, например, множество утверждений о том, что от смерти нет лекарства. Такие, в частности:
От смерти нет лекарства; От смерти нет зелья; От смерти не отлепишься.
Сказочники придумали лекарство от смерти. Это живая вода. Она обладает чудесным свойством – воскрешать из мёртвых. О ней упоминается в таких русских сказках, как «Иван-царевич и серый волк», «Марья Моревна», «Сказка о молодильных яблоках и живой воде», «Белая уточка» и мн. др.
Живая вода стирает границу между живыми и мёртвыми, между земным миром и загробным. Но подобным образом обстоит дело и с границей между землёю и небом. В сказках её может стереть чудесный конь. Реальный конь – вполне земное животное, а у сказочного имеются крылья, да такие мощные, что он может взлетать высоко в небо.
В своей яркой форме стирание границ в сказке заявляет о себе в оборотничестве. Оно стирает границы самым неожиданным образом – между живыми людьми и неживыми, между людьми и растениями, между людьми и животными и т. д. Вот какие чудесные превращения мы можем обнаружить в сказке «Морской царь и Василиса Премудрая»: голубицы обращаются в красных девиц, кони – в зелёный луг, деревья, озеро, Иван-царевич – в старого пастуха, старенького попа, селезня, Василиса – в смирную овечку, церковь, утку, а морской царь – в орла.
Вот какой разговор подслушал главный герой сказки «Иван – коровий сын», обернувшись воробушком:
«А в палатах белокаменных сидела старая змеиха и три её снохи, чудо-юдовы жены, и говорили между собой, как бы им злодея Ивана-коровьего сына с братьями погубить.
– Я напущу на них голод, – младшая сноха говорит, – а сама обернусь яблоней с наливными яблоками. Они съедят по яблочку – их на части разорвёт.
Средняя сноха говорит:
– Я напущу на них жажду, сама обернусь колодцем, – пусть попробуют из меня выпить.
А старшая сноха:
– Я напущу на них сон, сама перекинусь мягкой постелью. Кто на меня ляжет – огнём сгорит.
А старая змеиха, чудо-юдова мать, говорит:
– Я обернусь свиньёй, разину пасть от земли до неба, всех троих сожру» (РНС. С. 59).
В сказке «Иван-крестьянский сын и мужичок сам с перст, усы на семь верст» царевна оборачивается не чем-нибудь, а булавкой. Она воткнулась в воротник Ивана-крестьянского сына. Он об этом и ведать не ведал:
«Ехал, ехал, остановился в чистом поле отдохнуть, разбил шатер и лёг опочив держать. Проснулся, хвать – подле него царевна лежит. Он обрадовался, начал её спрашивать:
– Как сюда угодила? Царевна сказала:
– Я оборотилась булавкою да в твой воротник воткнулась.
В туже минуту оборотилась она опять булавкою; Иван-крестьянский сын воткнул её в воротник и поехал дальше» (PC. С. 35).
Менее экзотические превращения описаны в сказке «Диво»:
1) колдун превращает человека в собаку, которая, тем не менее, сохранила человеческий ум;
2) колдун оборачивает собаку вороной;
3) ворона, которую главный герой пощадил, когда он был собакой, возвращает этому герою человеческий облик;
4) главный герой, которому ворона возвратила человеческий вид, превращает колдуна в вороного жеребца, а неверную жену – в кобылицу. Они работают у него на пашне.
В сказке «Диво» описано невообразимое чудо: передок поджаренного зайца вдруг ожил и убежал из дома охотника.
В сказке описываются события, которых в действительности не было. Чтобы подчеркнуть их вымышленность, пространство и время в ней изображаются в нарочитой неопределённое™. Для указания на эту неопределённость в ней выработаны такие формулы: «В некотором царстве, в некотором государстве», «В некотором царстве», «В некотором государстве», «За тридевять земель, в тридесятом государстве», «Близко ли, далеко ли», «Низко ли, высоко ли», «Долго ли, коротко ли», «Много ли, мало ли», «Ни много, ни мало прошло времени» и т. п.
К подобным формулам приближены и такие зачины в сказках, в которых нет каких-либо подробных сведений об их действующих лицах, – такие, как «Жил да был крестьянин», «Жили-были старик со старухой», «Жили-были муж с женой, и была у них дочка», «В старые годы у одного царя было три сына» и т. п.
По мере развития сюжета первоначальная неопределённость в сказке в какой-то мере снимается, но всё равно она сохраняется в ней до её конца. В особенности ярко это заметно в сказках, где герой должен добраться до иного мира, который находится за тридевять земель в тридесятом царстве (государстве). Это царство – обитель Кощея Бессмертного, многоголового змея, морского царя и тому подобных сказочных персонажей.
Время, которое такой герой тратит на преодоление расстояния от своего местопребывания до иного мира, чаще всего неопределённо, но при этом это расстояние может быть преодолено им мгновенно. В этом ему помогают волшебные средства.
В. Я. Пропп писал: «Хотя этот иной мир очень далёк, но достичь его можно мгновенно, если обладать соответствующими средствами. Конь, орёл переносят героя через леса и моря, или он улетает на ковре-самолёте, или на воздушном корабле, или на лодочке, которая летит по воздуху» (Пропп В. Я. Русская сказка. Л., 1984. С. 191).
Чтобы попасть на тот свет, герои сказок иногда обходятся без чудесных помощников. Такой герой изображён в сказке «Иван-царевич и Белый Полянин». С помощью Белого Полянина Иван-царевич добирается до того света через пропасть. Для этого ему понадобился длинный канат из ремней:
«Иван-царевич и Белый Полянин накупили быков многое множество, начали их бить, кожи снимать да ремни резать; из тех ремней канат свили – да такой длинный, что один конец здесь, а другой на тот свет достанет.
Говорит царевич Белому Полянину:
– Опускай меня скорей в пропасть, да назад каната не вытаскивай, а жди: как я за канат дёрну, тогда и тащи!
Белый Полянин опустил его в пропасть на самое дно. Иван-царевич осмотрелся кругом и пошёл искать бабу-ягу» (РНС. С. 215).
У тридесятого царства нет определённого местопребывания. Оно может находиться и на горе, и под землёй, и под водой. Но само по себе оно мало чем отличается от царства, родного для героя.
Сказка «Хрустальная гора» расположила тридесятое государство не на обычной горе, а на хрустальной: «Иван-царевич ударился о сырую землю, сделался ясным соколом, взвился и полетел в тридесятое государство; а того государства больше чем наполовину втянуло в хрустальную гору» (РНС. С. 141).
В сказке «Волшебное кольцо» тридесятое царство находится под землёй. Вход в него прикрыт камнем. Мартынке его показывает красная девица:
«“Ступай за мною!” – говорит красная девица и повела его под тот камень. Долго шли они подземным ходом, вдруг забрезжился свет – всё светлее да светлей, и вышли они на широкое поле, под ясное небо. На том поле великолепный дворец выстроен, а во дворце живёт отец красной девицы, царь той подземельной стороны» (РНС. С. 171).