Страница 11 из 13
– Что означает "Прасониси"? – спросила Марина.
Я задумался.
– Одно могу сказать точно: "ниси" по-гречески "остров". Насчет первой части… Ну, может быть, "прасино" имелось в виду – "зеленый". Хотя зеленого там столько же, сколько в Гренландии, камни сплошные и песок, – рассуждал я, вспоминая то, что мы видели с горки несколькими минутами ранее. – О! – Меня вдруг осенило, и я полез в айфон.
То, что мне выдал Яндекс-переводчик, слегка озадачило.
– Лук-порей? – поднимая глаза от айфона, удивленно спросил я. – Черт, я сейчас стану геем!
– Как это связано? – с недоумением спросила Света. Макс поперхнулся, а Маринка сдавленно ржала, прикрывая рот ладошкой. И было над чем. Светка с Максом еще просто не видели.
Пока мы прохлаждались под кондиционером, справа от нас запарковался синий фиат. Из фиата вылез… назовем его "мужик", хотя, я считаю, для людей, перевернувших твой мир с ног на голову, должно существовать в языке какое-то отдельное слово. И вот это самое отдельное слово угнездилось между нашими машинами и совершенно беззастенчиво стащило с себя шорты. Вместе с трусами, ага. После чего, наклонившись к своей машине, начало долго и тщательно перетряхивать в ней все вещи, очевидно, в поисках плавок. Таким образом, перед нашими с Маринкой окнами замаячила, поигрывая мышцами, крепкая мускулистая волосатая мужская задница. Во всей своей первозданной непристойности.
Я подавил первый порыв выскочить из машины с воплем "жопы преследуют меня", потому что – куда мне выскакивать-то, преследующая единица находилась как раз с моей стороны, я бы только дверью ее ушиб, выскочив. Мужик не торопился, давая нам возможность рассмотреть все в подробностях. Он был строен, подтянут, атлетично сложен, все, что надо, на месте, ну растительности, может, многовато, на мой вкус (господи, откуда у меня вкус в вопросах мужских задниц?). Поворачивал к нам эту штуку то в фас, то в профиль, то напрягал мышцы, то втягивал, слегка прогибал поясницу, один раз даже расставил ноги, давая возможность рассмотреть яйца. Я и не знал, что поиск плавок – такая порнография. А мы – нет бы культурно отвернуться и сделать вид, что увлечены обсуждением лука-порея. Нет, мы уставились во все глаза и давай подмечать каждую деталь и анализировать каждое движение.
– Он что – нас не видит?
– Стекла вроде не тонированные.
– Может, он специально?
– В смысле, рассчитывает на что-то?
– С чьей стороны – мальчиков или девочек?
– Димыч, спокойно, не пори горячку. Подумай хорошенько, прежде чем менять ориентацию. Что я парням-то скажу?
– Тебя так волнует мнение окружающих?
– Дим, прекрати свои фантазии. Он просто переодевается. Не ради тебя.
– Почему ты так решила? Плавки надеть – это пять секунд. А он тут уже пять минут отсвечивает.
– У него ребенок в машине.
– Где? – вскричали мы хором и действительно увидели на заднем сиденье мальчика лет трех или пяти, я не разбираюсь в мелких детях. Мы были так увлечены зрелищем, что внутрь даже не смотрели. И если к нам мужик был повернут своей филейной частью, то мальчик удостоился чести все это время наблюдать его достоинство или там не знаю, недостаток, может, у него, нам-то не видно.
– Да ну нафиг! – возмутился, наконец, Макс и попытался вылезти из машины. Светка взвизгнула и схватила его за плечо, удерживая на месте и мыча что-то про "неприлично" и "подождем".
В общем, мы так и не поняли – то ли он нас действительно не увидел в стоящей в полуметре от него машине, то ли не счел нас достойными внимания, то ли и вовсе считал надевание плавок на пляже естественным физиологическим процессом, не требующим специальных условий. Только я теперь никогда не буду прежним.
В этот день было еще много разных впечатлений, но ни одно из них не смогло затмить, так сказать. Сначала я катался на доске. Ну как катался – в основном, падал с нее или вместе с ней, а потом нечеловеческим усилием добывал парус из воды. Хотя иногда удавалось и пройти несколько метров. Макс и девочки в это время бессовестно ели пиццу в одной из пляжных кафешек. Потом мы пошли на этот то ли мыс, то ли остров. До конца не дошли, конечно, я еле ноги волочил после своего моря с парусами. Просто поднялись на горку, обнаружили там сад камней и построили в нем собственную композицию, подозрительно напоминающую по форме задницу. Я знал, что где-то впереди есть маяк, но идти к нему ни у кого не было сил. Да и солнце уже садилось, поэтому я решил, что пора забивать гвоздь в сегодняшнюю культурную программу.
Гвоздем была небольшая деревушка под названием Плиммири. Даже не столько деревушка, сколько расположенная в ней рыбацкая таверна. Такая роскошь доступна только на Средиземноморье. Ну или на каком-нибудь еще "морье". Только не у нас в России. Фокус в том, что еда там готовится исключительно из свежего сегодняшнего улова всяких рыб и морских гадов, и никакая санэпидстанця в нашей стране такого не допустит – чтобы прямо вот так, из моря, без всяких документов. Ну кто там документы-то в море выдаст? Да и пока выдаст, все стухнет уже в местной жаре. Не знаю, как они решают такие вопросы в Греции, но надо пользоваться, пока они не переняли наш прогрессивный опыт в организации общественного питания.
Мы воспользовались по полной программе. Заказали всех – от лобстеров до креветок. Нас честно предупредили, что креветки нынче биг, хьюдж, энормоуз. Мы порадовались, и заказали четыре штуки, типа на пробу. Кто ж знал, что их креветки больше лобстеров! Еще мы съели рыбу дораду. И осьминогов в двух видах – маринованного и на гриле. И кальмаров. Я порадовался, что таверна довольно далеко от нас, иначе я Макса оттуда бы не вытащил, а деньги кончились бы примерно на середине нашего отдыха, это довольно небюджетное развлечение. Но Максик был сыт и доволен, а это главное. В качестве комплимента от таверны нам напоследок выдали свежайший арбуз и по рюмке местного алкогольного напитка, в которых я еще не успел разобраться, то ли сума, то ли узо, но зашло оно очень хорошо. Я взял еще литр местного домашнего вина для Макса, который был за рулем и не мог разделить его с нами там. Кстати, домашнее вино у нас в России тоже запрещено. Не то чтобы совсем, но в кафешках или в ресторанах вы его не попробуете. Я даже как-то закомплексовал от такой несправедливости.
И вот когда мы поздно ночью сидели на балконе и распивали этот литр, Максик завел со мной душеспасительную беседу. Начиналось все довольно нейтрально, ничто, как говорится, не предвещало. Мы поржали над тем, что девочки нас поделили не так, как рассчитывали мы. Светка клеилась к Максу, Марина обхаживала меня.
– Мне все равно, – признался я честно.
– Но кто-то же из них тебе нравится больше? – настаивал Макс.
– Не знаю. Ни с кем из них не могу себя представить.
– А какого черта ты сел в машине рядом со мной?
– А как надо было? – не понял я.
– Ну ты садишься сзади, одна из них садится с тобой. Вы оказываетесь рядом, ты можешь до нее дотрагиваться, и по ее реакции понимаешь, нравится ей это или нет.
– Серьезно? – удивился я. – Так это делается? Знаешь, я, наверное, разучился клеить девушек. Последние четыре года я встречался с Лизой, три из них мы жили вместе. И я даже не смотрел никогда на других, просто забыл, как нужно действовать.
– Меня беспокоит твой недотрах. Ты так реагируешь на задницы… И ладно бы на женские, но мужские?
– Ну… Я больше прикалывался, чем действительно реагировал. И в любом случае какая-то случайная задница не решит мою проблему. Разовый трах меня не устраивает. Проще подрочить.
– Ты хочешь каких-то постоянных отношений?
– Не знаю. Вряд ли. Наверное, я еще не готов.
8 июля
Котенька, я тут подумал… Может, тебе как-то скупее стать в желаньях? Мне кажется, этот остров их исполняет. И ладно бы там кошки или круассаны, или кофе, на который ты здесь даже не ругнулся ни разу. А туристки из Сургута? Кто их наколдовал? И что теперь с ними делать? Они же рассчитывают на что-то. А ты их динамишь уже который день. О жопе я вообще молчу. Ты зачем ее вчера с утра возжелал? Учти, желания исполняются не всегда так, как мы себе это представляем, и вечерняя жопа – наглядное тому подтверждение. Давай ты будешь желать что-нибудь простенькое, типа креветок и осьминогов, м? Мы же съездим еще раз в ту таверну?