Страница 93 из 101
Но главным изъяном в подготовке Южной армии следовало считать не «германскую ориентацию», недостатки в снабжении (по оценке генерала Башкова, «Южная армия была богато обставлена всем необходимым и располагала громадными денежными средствами») или недостатки в выражении монархических лозунгов. Численность армии (3,5 тысячи бойцов) еще не была основанием для ее «развала». Следует помнить, что, например, первоначальная численность Добровольческой армии не превышала 4,5 тысячи человек. Наиболее серьезной проблемой становился недостаток командных кадров. Как ни парадоксально, но, за исключением Иванова, другие сколько-нибудь опытные и известные военачальники не стремились связать свою судьбу с Южной армией. По оценке Деникина: «Ни один из крупных генералов, к которым обращался союз «Наша Родина», не пожелал встать во главе армии… армия оставалась без командующего; его место занял временно начальник штаба генерал Шильбах, а наличным составом формируемых частей командовал фактически генерал Семенов, назначенный донским атаманом также воронежским генерал-губернатором». Так, например, начальником контрразведки Южной армии был печально известный своей деятельностью на Северо-Западном фронте полковник П. Р. Бермондт, вся деятельность которого сводилась к слежке за советской дипломатической делегацией во главе с Раковским и к подготовке весьма «дорогостоящего», но так и не состоявшегося покушения на советского посла в Киеве (55). Слабость среднего и низового командного звена никак не могла компенсироваться авторитетом командующего.
Другим недостатком Южной армии было отсутствие должной воинской дисциплины, не оправданное боевой обстановкой «формирование сверху», когда создавались штаты и штабы воинских частей и только после этого начиналось комплектование строевых подразделений мобилизованными и военнопленными. Все это приводило к существенному снижению боеспособности. Финансирование со стороны Украины осенью 1918 г. прервалось. И все же данные недостатки Южной армии могли быть преодолены в случае продолжения формирования и при наличии определенных военных успехов, когда ее отдельные части сплотились бы в прочное боевое ядро. Не случайно, что кадры армии, отступив к Ростову после неудачных боев под Новохоперском и Богучаром, вошли в состав ВСЮР и стали вполне боеспособными подразделениями.
В контролируемых районах Богучарского, Валуйского, Бобровского, Новохоперского, Коротоякского, Бирюченского уездов Воронежской губернии, Борисоглебского уезда Тамбовской губернии осенью 1918 г. была сформирована и гражданская администрация. По указанию атамана Краснова с 1 сентября 1918 г. гражданская власть была сосредоточена в ведении генерал-майора В. В. Семенова. Никаких нововведений при создании местного аппарата управления не практиковалось. Его заместитель, вице-губернатор В. В. Криваксин, стал с декабря 1918 г. губернатором. В губернии начало работу губернское правление (работало в Кантемировке), в уезды были назначены начальники уездов «с правами, подобными тем, коими пользовались начальники уездов в губерниях Царства Польского в дореволюционное время». Восстанавливались в дореволюционных формах суды, прежняя полиция, земство, волостное и сельское самоуправление в дореволюционных формах. Волостная и сельская администрация фактически оказывалась под жестким контролем со стороны военного командования Южной армии, главная роль которого сводилась к наблюдению за выполнением крестьянами мобилизаций, подводной и других повинностей. Подобные взаимоотношения не способствовали росту доверия к новой власти среди крестьянства Воронежской и Тамбовской губерний. В этом заключалась еще одна причина неудачного формирования Южной армии (56).
История Астраханской армии также началась летом 1918 г. Ее формирование происходило на Дону, в районе станиц Великокняжеской и Торговой. Первоначальной целью армии было привлечение в ее ряды калмыков и астраханских казаков «по мере освобождения Астраханской губернии». Возглавлял губернию провозгласивший себя астраханским атаманом ротмистр (произведенный астраханским Войсковым Кругом в полковники) Д. Д. Тундутов. Тогда как нойон (князь) Тундутов был более всего озабочен решением войсковых проблем и утверждения статуса калмыков в составе астраханского и донского казачества, командующий армией генерал Павлов был вдохновлен идеей создания монархической армии. В этом его поддерживало Бюро монархического блока и «Наша Родина». Проект военно-политической программы, предложенный монархическим блоком, в первых своих пунктах повторял общие для Южной армии положения: «восстановление в России Монархии в лице законного Государя Императора Николая Александровича или его законного наследника без Учредительного Собрания», «борьба со всеми противниками восстановления Монархии». Новым было «примечание»: «Определенная, отчетливая постановка вопроса о восстановлении Монархии имеет чрезвычайно важное значение для Астраханского Войска, которое и ныне верно своим принципам». Предполагалось развернуть несколько «астраханских армий» под общим руководством войскового атамана. Их численность планировалось довести до 25 тыс. казаков и 60 тыс. добровольцев. Пункт о «выработке общего плана и согласования действий армий и отрядов» следовало осуществить посредством взаимодействия с частями Южной и Русской Народной армий. Политическое руководство в армии осуществлял бывший служащий Российского отделения Красного Креста И. А. Добрынский.
Но для реализации монархической программы генералу Павлову, вопреки «примечанию», пришлось преодолевать сопротивление и астраханца Тундутова, и войскового начальника штаба подполковника Рябова-Решетина. По записям в дневнике генерала можно представить, что калмыцкий нойон считал планы будущего политического устройства России «пустяками», но при этом «вздумал указывать, как Россия должна управляться – Конституция, автономия и проч.». Еще определеннее высказывался Рябов-Решетин. В рапорте от 13 сентября 1918 г. на имя Павлова, одобренном Тундутовым, подполковник Генерального штаба заявлял, что «при настоящем весьма сложном политическом положении я нахожу, что договор, заключенный с Монархическим блоком, необходимо временно не публиковать, так как коренная часть войска, несмотря на свою консервативность, далеко еще не подготовлена к открытому провозглашению в войске принципа монархии, и в интересах дела необходима постепенная подготовка, которая, по моему глубокому убеждению, даст вполне положительные результаты… будучи лично убежденным монархистом, я считаю, что резкими и преждевременно открытыми действиями можно лишь испортить дело…» (57).
Вероятно, под влиянием подобных заявлений монархический лозунг не стал выдвигаться – в качестве единственного – в Астраханской армии. Ее судьба повторяла судьбу Южной армии (Воронежского корпуса). После тяжелых боев рубежа 1918–1919 гг., значительных потерь среди личного состава подразделения астраханцев вошли в состав ВСЮР. Генерал Павлов в 1920 г. стал командиром 4-го Донского конного корпуса (приняв командование от генерал-лейтенанта К. К. Мамантова) и виновником его гибели во время боев на Маныче в феврале 1920 г. Не изменив своим убеждениям, генерал продолжал утверждать идеи «борьбы с масонством», «либерализмом и социализмом», «восстановления легитимизма» – типичные для части монархической эмиграции.
Русская Народная армия (позднее – Саратовский корпус Донской армии) формировалась летом 1918 г. на царицынском направлении. Бывший начальник ударных соединений Западного фронта полковник В. К. Манакин был назначен приказом атамана Краснова на должность саратовского губернатора. За счет мобилизаций ему удалось пополнить восстанавливаемые кадровые части нескольких полков Русской Императорской армии. Но, понеся тяжелые потери в боях под Царицыном, корпус в марте 1919 г. полностью вошел в состав ВСЮР (58).
Со стороны Добровольческой армии, победоносно завершавшей в это время бои на Северном Кавказе, отношение к формируемым армиям было негативное. В одной из штабных директив подчеркивалось: «Отношение Добровольческой армии к «Южной», «Астраханской», «Народной» и прочим армиям, формируемым под германской опекой и на германские деньги, – безусловно отрицательно; вести пропаганду против поступления офицеров в ряды этих армий не только можно, но и должно». Несмотря на столь категоричное заявление, уже в октябре 1918 г. киевские отделы Национального Центра, Союза Возрождения России и СГОР выступали за передачу данных формирований под контроль Добровольческой армии, тогда как Монархическое бюро требовало сохранения контроля за собой (59).