Страница 34 из 70
Двери всех помещений в этом доме выходили в квадратный холл. У офицеров нацистского вермахта, которые занимали это здание раньше, здесь размещалась столовая.
Сам Лорхер стоял на пороге своей комнаты, зажав в зубах сигару.
— Хэлло, Герберт! Привет, старина! — поздоровался он.
Крампен провел Зайдельбаха в комнату. На круглом столике стояли пустые бутылки из-под пива, одна пустая коньячная бутылка и наполовину опустошенная с виски. Зайдельбаха усадили в кресло, и он даже не сопротивлялся, решив, что сейчас, быть может, он хоть что-нибудь узнает о загадочном происшествии.
Лорхер налил доктору бокал пива, сделав это так неловко, что пена перелилась через край. Зайдельбах поспешил взять бокал, чтобы Крампен не успел долить в пиво виски.
Доктор отпил глоток: пиво ему не понравилось, он вообще терпеть не мог алкоголя. Однако Лорхер настоял, чтобы доктор допил пиво.
— Прозит, доктор! — проговорил Крампен.
Пиво так подействовало на Зайдельбаха, что взгляд его затуманился и ему стоило немалого труда различать лица своих собеседников. И тут он вновь вспомнил свою бесцельную поездку во Франкфурт. Не выпей он сейчас этот бокал пива, который так сильно подействовал на него, он никогда бы не отважился на такой разговор.
— Послушай, Адольф! Это ты меня прогнал попусту во Франкфурт! Мой издатель даже не подозревал о моем приезде!
— Разве для вас не был забронирован номер в «Национале»? — поинтересовался Крампен.
Однако Лорхер подал сыну знак и сам обратился к своему компаньону:
— Ты не ошибся, Герберт! Мы просто не хотели подвергать тебя опасности!
— Подвергать опасности? — переспросил Зайдельбах, морща лоб. — Какой опасности?..
— Нас предупредили, ты это понимаешь? Ночью позвонили по телефону и предупредили. Сказали, что наш сейф собираются вскрыть. Мы сначала даже не поверили, но потом…
— Но мы, разумеется, приняли все меры предосторожности, — снова вмешался в разговор Крампен.
— Выходит, что вы заманили Хойслера в ловушку? — с недоверием спросил Зайдельбах.
— Мы и сами не знали, кто это будет, — быстро продолжал Лорхер. — Знали, что какой-то мерзавец полезет в сейф — и все!
— Да, мы так и полагали, — подтвердил Крампен, беря в руки очередную бутылку с пивом.
Мысли в голове Зайдельбаха сразу как-то перепутались. Он никак не мог связать все произошедшее вместе. Налетчик-одиночка, и им оказался не кто-нибудь, а сам Хойслер. Но тут невольно возникал вопрос, откуда о предстоящем налете узнал человек, который предупредил Лорхера по телефону? Возможно, у Хойслера были сообщники, которых не разоблачили? Тогда чем же руководствовался тот человек, который предал Хойслера?
— Мы должны отблагодарить человека, который предупредил нас об опасности, — раздраженно проговорил Зайдельбах.
Лорхер бросил в сторону Крампена торжествующий взгляд, в котором можно было прочесть: «Ну, вот видишь, когда дело дошло до сути, этот старый чудак оказался практичным не менее нас!», а вслух он произнес:
— Не беспокойся об этом, Герберт, мы его не обидим и хорошо заплатим!
— Завтра я иду на похороны, — сказал Зайдельбах, а сам с любопытством посмотрел на отца с сыном, ожидая, как они отреагируют на его слова.
— Ты слышал? — обратился Крампен к Лорхеру.
— Это у него от пива… — растерянно пробормотал Лорхер. — Как ты можешь идти на похороны вора-взломщика?! Ты осрамишь всю нашу фирму!
— Никакой вины в этом я не вижу! — стоял на своем Зайдельбах.
— В тебе погиб хороший священник, — заметил Лорхер компаньону. А затем, повернувшись к Крампену, добавил: — Но он еще не знает самого важного!.. Налей, Берт, еще… За это нужно выпить!
Доктор, протестуя, поднял вверх обе руки, однако Крампен не обратил на этот жест ни малейшего внимания и наполнил его бокал до краев пивом.
Лорхер заговорил снова, придав своему голосу торжественное звучание:
— Весь этот инцидент является для нашей фирмы своеобразным стимулом к взлету! Можешь слушать и удивляться, до-ро-гой Герберт! Все твои настоятельные требования, касающиеся как финансов, так и нового лабораторного оборудования, будут неукоснительно выполнены!
— Давай короче, Адольф! — требовательно заявил Крампен, которого, казалось, не брал алкоголь. — Одобрен кредит в два с половиной миллиона! Ну, что вы на это скажете? — обратился он к Зайдельбаху. — Вы что-то не очень бодро выглядите…
Доктор с трудом поднялся со стула и шатаясь направился к двери.
— Мне что-то не по себе, — извиняющимся тоном пробормотал он, понимая, что плохо ему стало не только от пива. Доктор хотел сказать Лорхеру, чтобы тот отказался от предлагаемых кредитов, но он промолчал.
В полночь ресторанчик покинули последние гости. Марта Фенске мыла посуду, чистила краны, Пауль очищал пепельницы и привычными движениями ставил перевернутые стулья на столы.
— А не вернется ли он еще?! — крикнул он.
Марта убрала со лба пряди волос и ответила:
— Нет, не вернется. По телефону сказали, что они там что-то отмечают и господин Крампен остается там ночевать.
«Они что-то отмечают, — подумал Ромер. — Что ж, у них есть причины для торжества». Ромеру не понравилось, что Марта оставила для сына Лорхера один свободный номер, но она всегда была человеком сугубо практичным. Крампен заплатил за номер полностью, хотя большую часть времени проводил в своей городской квартире.
Ромера тревожило то, что Марта за последние несколько дней сильно изменилась.
Вымывшись в ванной, он не одеваясь прошел в спальню. Марта опять стала упрекать его, что он постоянно полнеет (видимо, из-за чрезмерного увлечения пивом) и, если так будет продолжаться, скоро вполне сможет носить все вещи, оставшиеся от Вильгельма.
Улегшись в кровать рядом с Мартой, Пауль уставился в потолок. Марта повернула к нему голову и спросила:
— Что случилось, Пауль?
— Я замечаю, что ты за последние дни изменилась… Ты настроена против меня, — проговорил он.
Она не стала разубеждать его, а просто промолчала, опасаясь, что он начнет ей клясться: между ними нет другой женщины. Однако состояние неизвестности не могло продолжаться вечно. Тут она невольно вспомнила поговорку, которую все время часто повторял ее Вильгельм: лучше страшный конец, чем страхи без конца.
— Почему ты молчишь? — не отставал от нее Пауль.
Марта до подбородка натянула на себя одеяло и сказала:
— Потому, что ты постоянно врешь мне!
И тут она не удержалась — высказала ему все, что скопилось в душе. Выговорившись, она со страхом ждала, что он ответит. Однако Пауль ни словом не упрекнул ее за то, что рылась в его чемодане.
— Ах, милая Марта, я так и знал, что рано или поздно так случится! — проговорил он после долгого молчания. — Господин генерал был совершенно прав, когда говорил, что при нашей профессии лучше быть абсолютно свободным, ведь с женщинами всегда одни осложнения…
— Какой еще генерал? — растерянно спросила она, пораженная тем, что речь зашла о столь высоком звании.
— Ты ставишь меня в ужасно неприятное положение, — посетовал Пауль. — А ведь я приносил присягу, что буду молчать о своих служебных делах. Как только об этом станет известно, меня сразу же арестуют и будут судить за нарушение присяги. — Он мрачно уставился в пустоту.
Марта села на кровати. Намеки, которые делал Пауль, напугали ее и одновременно удивили. Дрожащим от испуга голосом она поклялась, что никогда и ни за что на свете не обмолвится и словом, что он говорил ей о служебных секретах.
— Я обер-лейтенант бундесвера, — соврал Пауль, — а служу в контрразведке! Если бы ты только знала, какая ответственность лежит сейчас на моих плечах! Дело в том, что фирма «Лорхер и Зайдельбах» производит не только безобидные рождественские хлопушки!.. Но прошу тебя, не спрашивай, что случилось с Хойслером и почему!
— Не буду, я же понимаю: служебная тайна, — тихо согласилась она, а затем добавила: — Бедный господин Хойслер!..