Эрлинг

– Профессор Лейнсборо? Я даже не помню, когда в последний раз разговаривал с ней.

Математик пронзил студента пристальным взглядом и произнёс:

– Надеюсь, что так. Ладно. Вы получите новую тему. Только на этот раз… постарайтесь справиться с ней самостоятельно. В крайнем случае, обращайтесь ко мне лично.

– Хорошо, – пожал плечами Торвин без особенного разочарования. Взгляд его был мечтательным и направлен уже отнюдь не на профессора, а за окно, где его уже, должно быть, ждала удивительная девушка…

При появлении профессора математики на кафедре биологии её сотрудники разбежались по углам, как стайка белых мышей. Патрисия Гарвас всё утро хранила упорное молчание, но по её сияюще-победоносному виду можно было заключить, что гидропоники подложили навигаторам очередную свинью, и, судя по ширине улыбки старосты, исключительно крупную.

– Ты можешь объяснить, зачем это сделала? – ещё на ходу вопросил высокий темноволосый мужчина, длинные полы сюртука которого развевались, будто крылья летучей мыши.

– Что именно, профессор Эрлинг? – невозмутимо отозвалась золотоволосая женщина, вставая из-за микроскопа и снимая перчатки. – Кстати, почему вы не надели халат на входе?

Это замечание математик, едва сдерживающий раздражение, проигнорировал.

– Кто дал тебе право вываливать на моего студента всю теорию численных методов исчисления, как кирпич на голову? Ты понимаешь, что он теперь никогда, слышишь! Никогда! Не сможет дойти до неё самостоятельно!

Несколько задетая его резким тоном, она не стала упоминать тот факт, что юноша и так дошёл до всего сам. Ну, практически. При помощи прекрасной музы с факультета гидропоники.

– Ещё одна жертва ради любви, профессор, – с явно слышимой враждебностью ответствовала женщина. – Вам, мужчинам, нравятся такие вещи, не так ли?

При этих словах руки его бессильно опустились. Он стоял, будто облитый ведром воды и смотрел на неё, думая, как это странно, что ещё, кажется вчера, он в такой ситуации только прижал бы её к себе и целовал, пока её взгляд снова не стал бы ласковым и весёлым, а на губах не заиграла бы нежная улыбка. Но теперь… её золотистые локоны вдруг с убийственной отчётливостью наполнили ему другие – слипшиеся от крови. Он вспомнил и тонкие черты лица, так похожие на её собственные, покрытые холодными каплями пота. И глаза совершенно такие же – пронзительно голубые, как у фейри, спокойные и до краёв полные осознания собственной правоты.

Северин провёл рукой по лицу, отгоняя наваждение, развернулся и молча, медленно и тяжело покинул комнату.

Только когда звук его шагов окончательно затих, Патрисия Гарвас, сжавшаяся в комочек в углу, вдруг вспомнила, что людям нужно дышать. Её шумное движение заставило профессора Лейнсборо оторвать, наконец, взгляд от двери, в которую вышел мужчина, и посмотреть на неё.

– Что он сказал, профессор Лейнсборо? – робко спросила девушка.

– Кажется, профессор Эрлинг догадался, кто стоял за озарением, настигнувшим его любимца. И не очень этому рад, – невозмутимо ответила женщина.

– А… на каком языке вы говорили? Я ничего не поняла.

– Это… его родной язык.

– О, – тут озарение настигло и старосту гидропоников, – так вы с профессором математики были знакомы прежде! Вот как он догадался, что…

– Да, мы были знакомы, – кивнула биологичка, прерывая готовый осыпаться на неё поток вопросов и предположений. – Идите, Патрисия, на сегодня вы свободны. А мне ещё нужно поработать.

– Профессор Эрлинг! – высокий мужчина не только не замедлил стремительных шагов, но даже не повернул головы на жалобный голос. Ответить, однако же, соизволил:

– Нет, нет и ещё раз нет, Гертруда!  Три пересдачи за семестр – более чем достаточно.

– Ну пожалуйста, профессор, – ныла девушка семеня за математиком. – Я всё-всё выучу!

– Я уже сообщал вам, что мой предмет нельзя «выучить». То, как берётся производная или, на худой конец, производится сложение или вычитание выучить нельзя. Это можно осознать. Понять. Но вам это в ближайшее время не грозит. Так что приходите в следующем семестре.

– В следующем семестре я уже стану матерью, – попыталась огрызнуться девушка, оглаживая уже довольно заметно округлившийся живот.

– Тем лучше, – заметил неумолимый профессор. – В таком случае высшая математика вам три-пять лет ещё не понадобится.

– Гертруда! – вынырнувшая из-за угла Патрисия Гарвас крепко схватила сокурсницу за руку и прошипела. – Я же говорила, что сама со всем разберусь!

На этот раз профессор даже остановился.

– Патрисия, если вы надеетесь произвести на меня впечатление своим авторитетом старосты, я бы попросил вас оставить эту идею и не тратить своё, а главное, моё время.

– Кто вам сказал, что я собираюсь решать этот вопрос с вами? – враждебно отозвалась девушка, утаскивая за собой подругу.

– Профессор Лейнсборо! Какова процедура для назначения другого экзаменатора? Профессор Эрлинг отказался принимать у Гертруды экзамен. А вы же знаете, что если она провалит эту сессию…

– Что значит отказался? – осведомилась заведующая кафедрой биологии, оглядев всхлипывающую беременную.

– Поставил пересдачу на следующий семестр, – пояснила за неё староста. – Вот я и подумала, что ректор же может назначить другого экзаменатора…

– Этого не потребуется, – сухо сказала профессор Лейнсборо, забирая из безвольной руки Гертруды электронную зачётку и осматривая троекратную отметку о безуспешных пересдачах. -- Я с ним сама поговорю.