Страница 8 из 150
– Да-а-а? – удивилась Гестия. – А я думала, они всегда там были.
– Только последние четыре тысячи лет, – сухо отозвался друид.
– Так он что, просто пришёл, и устроил экологическую катастрофу? – допытывалась ведьма.
– Нет. Сами Нездешние никогда не желают зла. А тот был… совсем ребёнок. Жителям Сварги запрещено покидать её до определённого возраста, а тот мальчик потерялся или сбежал, но он не должен был находиться здесь. Саламиниумцы обошлись с ним… довольно жестоко. И тогда пришли фейри.
– Фейри? – переспросила заинтересовавшаяся рассказом Камилла.
– Да, – подтвердил Виллин. – Всё как полагается, верхом на вивернах… Они не просто вырезали тогдашнее государство, бывшее на территории современного Саламиниума, до последнего человека, они снесли его с лица земли. Буквально. Уничтожили весь плодородный слой. И они бы на этом не остановились, если бы не вступились правители Сварги. Был создан специальный совет, состоявший из фейри и Нездешних, который должен был решить судьбу нашего мира. Представители этого совета провели десять лет в разных уголках земли, а потом, собравшись, постановили изолировать наш мир от других как слишком жестокий. Тогда же Нездешние забрали с собой всех некромантов, удовлетворявших их… представлениям о морали.
– А не удовлетворявших? – спросила Гестия.
– Оставили здесь. Часть из них перебили люди, часть задержавшиеся фейри. Первые из ненависти, порождённой страхом, вторые не желали, чтобы кто-то ещё пытался проникнуть в Сваргу через мир мёртвых. С тех пор некромантский язык считался утраченным.
– На этот раз всё будет не так драматично, – сказал Антар, доведший серебристую линию до щитка, присыпал её землёй и незаметно присоединился к собеседникам.
– Я был там, – угрюмо сказал друид, – и видел, как плодородные рощи превращались в песок. Прошло почти четыре тысячи лет, а я до сих пор иногда просыпаюсь от кошмаров по ночам.
– А тело парня ты видел? – спросил Нездешний. – Вернее, какую-нибудь его часть?
– Видел, – тихо сказал друид, опуская голову. – Руку…
– Это был мой брат, – спокойно произнёс Антар. – Младший.
– Вы что, оба такие старые? – с подростковой непосредственностью перевела тему разговора Гестия.
– Он – да, – кивнул на друида Нездешний, – а у меня с субъективным временем вообще сложные отношения. Что же касается вашего линейного пространства… то в нём я появился на свет что-то около восьми-десяти тысяч лет назад, точнее не скажу. Но я, конечно, столько не прожил. Просто я много путешествую. Кстати, друидам тоже предлагали переселение. Но никто из них не согласился.
– Они бы не оставили свои леса, – заметил Ламберт, тоже с интересом прислушивавшийся к разговору. – Зато теперь мне понятно, откуда в северных краях знают язык фейри – вероятно им достался член совета из их числа.
– О, да, это был не просто фейри, а сам царь. Они, кстати, неплохо поладили. Думаю, что если бы не это, Кэролин бы настаивал не на изоляции, а на уничтожении. Альдор считался его любимцем, насколько это слово применимо для фейри вообще. Брата все любили. Он был очень похож на маму. Хотя магические способности унаследовал от отца. В отличие от меня. Кстати, Виллин, если ты там был, то должен был заметить: наш отец сражался с фейри. За вас.
– Как? – друид вдруг сильно побледнел. – Тот мальчик… твой брат… был сыном самого Северина Эрлинга?
Антар кивнул.
– Так что вы ещё легко отделались.
– И за тебя тоже будут мстить в случае чего? – решил уточнить Кайл.
– Нет. Я же уже говорил.
– Потому что тебя никто не любит? – невинно спросила Гестия.
– Нет, – улыбнулся Антар, – меня тоже любят, просто… Альдор действительно оказался тут по трагическому стечению обстоятельств. И косвенно я сам был в этом виноват.
– А расплачиваться пришлось нам, – заметил друид.
Мужчина пожал плечами.
– Я высказался против всяких санкций. И родители тоже. Тем более что Альдор позволил принести себя в жертву добровольно. В противном случае с ним бы вряд ли справились – уже тогда он был очень сильным магом. Но фейри подчиняются только своему царю. Вы, впрочем, тоже оказались не самыми невинными овечками: Альдор и месяца тут не провёл, как…
– Такие как вы не должны приходить в наш мир, – с непередаваемой тоской в голосе перебил Виллин.
– Я не такой, как он, – ответил Антар. – Меня Сварга исторгла, когда мне было пятнадцать.
– Исторгла? Тебя что, выгнали? – с любопытством спросила Гестия.
– В общем, да… Нас всех, вернее, большинство, как ты выразилась, выгоняют. Сварга устроена таким образом, что там обычно постоянно не живут. Там можно находиться только людям с определённым образом мыслей. Но человеческие существа устроены так, что когда кончается детство, мы перестаём слепо подражать окружающим и начинаем мыслить критически. Отсюда берётся юношеский максимализм, противопоставления себя миру и прочие прелести пубертатного периода. Именно в этот период Сварга тебя и исторгает, так как начинает считать угрозой для себя. Попадаешь в другой мир, в зависимости от того, в какую сторону у тебя мысль работает, и либо взрослеешь окончательно, либо… в общем, всякое бывает. Но вернуться в Сваргу можно только в первом случае.
– И ты вернулся?