Нахалка

— Не сомневаюсь! — Сдержалась, не обняла, но все же порыв был сильнейшим, поэтому коснулась его плеча. — Он наслаждался ее состоянием отчаяния, боли и ужаса перед обгоревшим телом, отвращения к себе. Ведь именно через это проходят все кому не повезло. И она должна была заметить его склонность к унижению невезучих. — Макс дернулся как от удара. — Какой была марка авто?

— Aston Martin.

— И, несомненно, она не первый год за рулем.

— Да.

— Что ж, этого достаточно.

Он смотрел сквозь меня, пытаясь сложить только что представленные пазлы в общую картину. Плотно сжатая челюсть, губы, превратившиеся в тонкую линию и вертикальная черта меж бровей, говорили сами за себя. Мои чудовищные предположения нашли в нем отклик.

«Не собираюсь отступать особенно сейчас. Мне нужна помощь. Мне нужна его помощь», — повторила я про себя, — «очень нужна. Соберись, засунь свою гордость куда подальше и попроси, просто попроси».

— Макс, в счет той ночи у красных фонарей… я подождала, пока его взгляд сфокусировался на мне, и продолжила, — я прошу тебя помочь.

— Говори. Я согласен сравнять счет.

— Наша история остается в силе. Мы прекрасно провели время вместе, пока ты был в Киеве в ту осень. Ты помнишь все мои родинки, шрамы и прочее. И самое главное, чтобы я не говорила, ты соглашаешься во всем.

— Во всем? — он удивленно вскинул брови.

— Да. Во всем. Даже с отцовством, если потребуется. — Последнее я подчеркнула.

— Начинаю понимать твое школьное прозвище. — В его глазах появился маленький огонек и тут же угас. — Но что, если для нее важнее сумма?

— Я позабочусь об этом.

Выйдя из кабинета, обернулась. Странным образом просто хотелось удостовериться, что он здесь и рядом. Я понимаю что делает этот Ж, и плевать мне как он себя зовет, этот урод навсегда останется Ж. Но тягостно от того, что все это время Макс работал по его поручению и прикрывал меня от Элизабет.

Он почувствовал мой взгляд и прошептал. — Я сделаю. Даю слово…

Когда она вышла, мужчина еще несколько минут пребывал в оцепенении. Ситуация раскрылась с новой стороны. И этому он не был рад.

Так кто из супругов Браунов жертва? — мысленно задался Макс вопросом.

Ранее не представлялось возможным связать аварию, в которую попала Элизабет и месть обманутого Грэга. Он отмел этот вариант событий как невозможный. Чувства в паре охладели сразу после медового месяца, на что Элизабет не редко жаловалась ему как другу, оставаясь до поздна. В конечном счете, это вылилось в кратковременную интрижку, которую Макс же и прекратил. Совместно с этим прекратились и все проблески дружелюбия со стороны Элизабет.

Он горько улыбнулся, вспоминая, что это не помешало ей отправить его на поиски неизвестной знакомой Грэга.

А потом он увидел Полину и это был последний проблеск света перед чередой черных полос, связанных с Элизабет.

Он потер лицо, чтобы оттолкнуть воспоминания о муках Лизи в больнице, об их раннем предательстве благородного Брауна (того самого Брауна, что просиживал часы напролет возле кровати супруги), о том, что она его ненавидела как и сейчас ненавидит, и о своем недоумении. Ведь, не смотря ни на что, они продолжали жить вместе.

Или же всему виной чертов брачный договор?

Макс откинулся на спинку стула, и поднял глаза к белому потолку. На лице отразилась гримаса горечи.

Зато теперь невысказанное предположение о возмездии Лизи не казалось столь нереальным. Как выяснил его начальник безопасности, алиби у второго грузовика есть, он проводил рейсовый объезд, чего нельзя сказать о первом.

И все же он еще не мог поверить в то, что знакомый ему позитивный рыжик Лизи стала кровожадной кровавой лисой, которой с высокой горки плевать как на Грэга, так и на МЧ лично.

Редко цитирую писателей, философов или политических деятелей от того, что почти ими не интересуюсь и не зубрю крылатые выражения, афоризмы или же цитаты. А сейчас продумывая, что я скажу, где и как вновь и вновь в голове прокручиваются слова услышанные от Алки: «Честь женщины подобна горностаю: от малейшего прикосновения тускнеет ее белизна». Удачно выскочив замуж, она с супругом и сыном обосновалась в Питере. Бывшая Иванова тихо призналась, что в скором времени в семье ждут прибавления. Правда, она все еще с опаской смотрит на мужа. Хотя и уверена в том, что ждут новенького все, а все же свою танцевальную студию не бросает. Продолжает руководить, не смотря на третий триместр.

И вот сейчас я хочу использовать наше с ней прежнее знакомство по полной, как впрочем, и слухи, которые распространяла Бестужева. И хочу запятнать так называемую честь до состояния кромешной тьмы, где я по только что разработанному сюжету встречу «отбеливатель» под кодовым названием МЧ и временно угомонюсь. А если завязать мое прошлое в тугой узел, то далее… Далее я, поняв, что залетела, выскочу за первого охмуренного, назовем его Кириллом Рыжим и… И попытаюсь создать семейный очаг, который разобьется о подводные камни. А камешков, как и глыб у нас было предостаточно.

Основательная ложь, но из того, что я знаю, Ж слишком брезглив, чтобы связываться с проституткой, тем более чтобы претендовать на ее дочь.

А чтобы информация дошла вкруговую, придется брать Элизабет в союзники хитростью.

— Господи, помоги мне не ошибиться! — прошептала, увидев ее силуэт, и многократно повторила, следуя за ней по коридорам. Когда край ее одежды скрылся в дамском туалете, возблагодарила всевышнего за такой подарок и набрала Саню.

— Привет! — Толкнув дверь, вошла внутрь, остановилась напротив зеркала.

— Что у тебя рассказывай. — Узнать, почему его голос странным образом взволнован, не успела. Савельев тут же задал вопрос. — Двадцати минут хватит?

— Вполне. Слушай внимательно и обалдевай. — Набрала воздуха в грудь и начала говорить чуть игривее, чем позволяла себе это с ним. — Помнишь, я рассказывала о богатом хлыще из Киева?

Реакция друга была соответствующей. — Полина, ты пила?

— Ну, конечно же помнишь! — заняв позицию у зеркала усмехнулась и сдула несуществующую ресничку. — Он еще Евгением представился!

— Этот ублюдок появился? Макс рядом? — проскрежетал зубами Саня.

— Да-Да-да. А не нет, не этот. Да кто его нафиг знает!

В этот момент в помещение вошла женщина средних лет, услышав мою реплику, она неуверенно остановилась.

— Проходи, че стесняешься, я тут шушукаюсь чуток! — сплюнула на пол растерла ногой. Да манерам валютные проститутки не обучаются. Она поняла мой жест по-своему и вышла. Я продолжила по сценарию, не смотря на его удивленный вопрос. — Полина, ты пьяна?

— Не помнишь? А, ну да, через меня тогда многие прошли, калейдоскоп целый. Знаю, примелькались лица, один даже трижды заскакивал, ему моя «лодочка» понравилась.

— Ты с ума сошла? — взревела трубка.

— Слушай, не перебивай!

— Ладно, слушаю. — Согласился он, что-то хлипкое и скрипучее сжимая в руках.

— У меня «лодочка» отменная, не говоря о «тачке». Но прикол в другом, — смачно плюю в раковину. — Упырь Женя, то есть Грэгори Браун — миллианерчик!

— Твою мать! — ругнулся Савельев.

— Бабла завались, тачки, домишки, шлюш… Кстати, на жену свою суч… не смотрит. Кажется, она вся в ожогах.

В трубке повисло гробовое молчание, хотела бы я сейчас видеть его лицо. Он сейчас наверняка, как и я смотрит удивлено в пространство не соображая — что к чему. — Дааааа, ты помнишь, как он о таких отзывался.

Саня молчит, потому что благодаря моим уговорам с Ж он столкнулся лично, причины своего появления по моей просьбе не выдал. Правда, осадок у него остался приличный, так что до сих пор помню, как он по возвращении из Лондона мне выговаривал.

— Аха! Увечная. — Продолжаю, отчетливо слыша как, он начинает чертыхаться. — Короче, эта инвалидка рожать не собирается.

— Ему Соня приглянулась? — насторожился Саня.

— Так точно. А у меня есть доча, и парочка воспоминаний о наших бурных вечерах… — Элизабет из отделения с кабинками не вышла, и я преспокойно продолжила, словно отвечая на его вопрос. — Да, мне эта перспективка улыбается! Он так хочет ее заполучить, уверена — не скупится.