Страница 35 из 52
По крайней мере, он был в сознании.
После мытья рук с мылом для посуды, пока они не почувствовались первозданно чистыми, я опустилась на пол перед ним со всеми своими инструментами, полотенцами и антисептиками:
— Сейчас будет очень больно.
Он продолжал петь заунывным, фальшивым голосом, и я не знала, слышал ли он меня. Я намочила кухонное полотенце спиртом и прижала его к ране. Все его тело напряглось, как тетива. Низкое рычание вырвалось из его горла, и его большие руки сжали подлокотники кресла, пока они предупреждающе не скрипнули, но он не разжал кулаки.
— Прости меня, — я убрала пропитанное кровью полотенце и снова осмотрела рану.
Он расслабился, когда я вглядывалась в разорванную плоть его ноги.
Слабый блеск металла привлек мое внимание:
— По-моему, я вижу пулю.
— Мы одно целое… — он запел громче слова из песни, и они зазвучали ещё грубее, чем до этого.
Схватив пинцет дрожащими руками, я взялась за лодыжку Конрада левой рукой и сильнее наклонила ногу к свету. Пуля совершенно точно застряла в мышце его икры. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, когда надавила пинцетом на рану.
Он снова напрягся, но продолжал петь сквозь стиснутые зубы. Пинцет царапнул по металлу, и Кон прервал песню ревом.
— Боже, мне очень жаль, — я держала пинцет неподвижно, пока он снова не успокоился, песня гудела у него на губах. — Думаю, у меня получится, — глупая надежда, что он потеряет сознание, мелькнула в моей голове, но Конрад не был похож на того, кто падает в обморок.
— Держись, — я глубоко вздохнула и надавила пинцетом глубже в рану и на пулю. Опять рычание, но Кон не двигался. Кровь сочилась вокруг пинцета, когда я медленно потянула. Пуля вышла наружу после сильного рывка, который прервал дыхание из его легких резким хрипом. А потом оно вышло. Я уронила на пол кусок кровавого деформированного металла.
— Вытащила, — мой голос дрожал, когда я намочила другое полотенце спиртом. — Я её вытащила.
— Хорошо, — его голос был слаб, песня затихла.
— Еще спирта, а потом я ее закрою. В аптечке есть степплер со скобами.
— Ты прекрасно справляешься, — он снова схватился за кресло, когда я провела по ране, еще больше крови вытекло на полотенце.
— Фак!
— Прости меня. Я знаю, что это больно, — я бросила окровавленную ткань и взяла степплер. — Я прошу прощения.
Конрад затих, но дыхание у него выходило прерывистым:
— Заканчивай с этим, док.
Скобы вошли легко, закрывая рану, так что я смогла смазать её мазью и наложить повязки. Когда я закончила, то села и уставилась на кровь на своих руках. Это была жизнь Конрада — море багровой крови и лишь слабая надежда на выживание.
— Хорошо сделано, — он тяжело вздохнул.
Я встала:
— Тебе нужно отдохнуть и попить. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы восстановить кровь, но сон, скорее всего, поможет. И жидкость, — я взглянул на кровать и снова на него. — Ты сможешь это сделать?
Он слабо улыбнулся, его кожа побледнела:
— Я никогда не откажусь, если ты приглашаешь в постель.
Повозившись, я уложила его на кровать и помогла ему снять залитые кровью штаны, а также кобуру и рубашку. Он взял пистолет и положил его под подушку.
Улегшись на спину, он закрыл глаза и выровнял дыхание. Я забрала подушку с кресла, в котором он сидел, и подсунула её ему под ногу. Довольная, что ему было удобно, насколько это возможно, я поднялась, чтобы умыться.
Кровь струилась по моим рукам под напором тёплой воды из-под крана и стекала в раковину. Страх, который я подавила, начал вновь проявил себя, и мои глаза наполнились слезами, пока я смотрела на свое отражение. Темные круги под глазами не исчезли. Порез вдоль носа заживал, но по-прежнему был красный. Мы оба были избиты и измотаны. Как долго мы сможем продержаться вот так? Я опустилась на колени и поискала среди флаконов, которые я отшвырнула ранее. Я схватила аспирин. Он должен быть под рукой, когда Конрад проснется.
Я вытерла руки и пошла в главную комнату. Кон мирно спал, хотя все еще выглядел обеспокоенным. Дрожь пронзила меня, когда адреналин иссяк, и стало холодно. Мне нужно было развести огонь. Опустившись на колени перед черной печью, я открыла переднюю решетку. Зола ровным слоем покрывала дно. Небольшая стопка щепок для растопки и коробка спичек лежали рядом с дровами. Я разложила щепки и зажгла спичку. Сухое дерево быстро схватилось, и я положила несколько поленьев поверх оранжевых сполохов пламени.
Только убедившись, что огонь достаточно разгорелся, я разделась до футболки и вытащила украденные трусы из нашей сумки. Я свернула их наверх, а потом легла в кровать рядом с Конрадом. Он пошевелился и обхватил меня за плечи рукой, прижимая к своей груди.
Устойчивое сердцебиение успокоило меня, но я прижалась ближе и укрыла нас одеялом, чтобы согреть его холодную и влажную от пота кожу. Он заснул, когда совсем стемнело.
Мои мысли метались, но всё время возвращались к мужчине, спящему рядом со мной. Не считая пары историй из его детства, я знала не так уж много о его прошлом. Он сказал, что убьет ради меня, умрет ради меня — и он бы доказал это — но в нём было гораздо больше. Я хотела знать все: его мысли, его чувства… историю каждого его шрама, которые были тут и там на его коже. Я никогда не чувствовала ничего подобного ни к кому. Я никогда и ни с кем не хотела сближаться. Но с Конрадом потребность соединиться подавляла все остальные инстинкты. Это до чертиков пугало меня.
Я заставила себя подстроиться под его дыхание, чтобы унять свои мысли, пока сон не сморил меня, погружая в беспокойные сновидения.
Глава 25
Конрад
Я разглядывал ангела в своих руках, её тёмные волосы водопадом растеклись по моей груди, а дыхание щекотало мне кожу. Моя нога болела, как хрен знает что, но на повязке было только одно пятно крови. Она вытащила пулю и закрыла рану как профессионал.
Та куча дерьма, через которую я заставил её пройти за последние несколько дней, заставила бы сбежать кого угодно. Но не Чарли. В её осанке была стальная твёрдость. Если бы я когда-нибудь сомневался в этом, тот электрошокер покончил с этими сомнениями. Господи, просто вспоминая выражение её лица, когда она поджарила жирный бок Рикки, я невольно улыбнулся. Она была бойцом, и она принадлежала мне.
Я никогда не был влюблен и даже не верил, что любовь существует. Но мне надо было понять ещё в то время, когда я сидел и наблюдал за ней, что Чарли была для меня той самой. Каждая жизнь, которую я забирал, каждое решение, которое я принимал, — они все вели меня к ней. Эта девушка была наградой, которую я не заработал, подарком, которого я не заслуживал. Но как эгоистичный ублюдок, я бы взял всё, что она предложила. Каждое прикосновение привязывало меня к ней. Ей даже удалось затмить моего старого бога, — Смерть. Я боготворил Чарли и с радостью убил бы за неё, сжег бы мир дотла, если бы это сделало её счастливой.
Я провел пальцами по ее волосам, и она тихонько вздохнула. Это распалило мою кровь, и я стянул с неё одеяло. Она была одета в футболку и боксеры, а свою ногу закинула на меня. Мой член оценил ее близость, придя в полную готовность.
Повернувшись к ней, я проигнорировал вспышку боли в ноге и провел рукой по боку девушки, чувствуя изгиб её талии, округлость ягодиц и гладкую кожу бедра.
Её глаза открылись, сначала сонные, а потом полные беспокойства:
— Как ты?
— Лучше, чем когда-либо, — я просунул пальцы под ткань, проведя вдоль её бедра.
Она отогнала сон, еще больше взбодрившись.
— Тебе нужно попить, по-моему. Кажется, это должно помочь восстановить твою кровь, — она оттолкнула меня, пытаясь встать с кровати. — Я принесу тебе воды, а ещё я нашла аспирин.
«Ну блин, ни единого гребаного шанса».
Я подтянул ее к себе, чтобы она лежала на мне, а ее грудь прижималась к моей.