Изменчивый ветер

– Стелла, – произнесла она без тени улыбки и с вызовом посмотрела ему в глаза. Ее рука даже не дрогнула от прикосновения к его горячей ладони, хотя сердце трепетало в груди, словно осенний лист на ветру.

– Прошу всех занять места! – послышался требовательный голос Грациеллы. – Нам необходимо обсудить общую концепцию и идею и как можно скорее приступить к репетициям. Времени у нас не так много, учитывая, что все вы заняты основными спектаклями.

Все расселись на кожаные стулья, образовав полукруг посреди репетиционного зала, и принялись внимательно слушать своего авторитарного главного режиссера. Впрочем, предложения она вносила толковые, и все, кто изначально отнесся к женщине предвзято, постепенно проникались ее идеями. Команда ожидала, что Грациелла будет выступать тираном в этом творческом коллективе, но она оказалась восприимчивой к предложениям своих коллег, хотя по некоторым вопросам оставалась непреклонной. Все воспрянули духом, заулыбались и приняли расслабленные позы.

Стелла пыталась сосредоточиться и не пропустить ни одной детали. Она была хорошо знакома с процессом первичного обсуждения постановки и отлично знала, как важно уловить общую концепцию спектакля, прочувствовать свой образ, чтобы потом правильно работать над отдельными сценами. Несмотря на то, что она обычно только танцевала, ее роли нельзя было назвать просто танцами. Они являлись сложными образами, эмоциональными и многогранными. Перед ней всегда стояла задача не просто станцевать, а увлечь зрителя, вызвать у него эмоции, заставить его чувствовать и сопереживать, только не с помощью слов, а с помощью движений. И Стелла хорошо понимала, что вхождение в образ начинается с самого первого, вот такого общего и поверхностного обсуждения идеи.

Но, увы, до конца сосредоточиться у нее не получалось. Во-первых, она все еще не была уверена, что справится с этой задачей, а видя, что все ее коллеги чувствуют себя здесь, как птицы в небе, она только еще больше теряла веру в свои силы. Стелла ощущала себя неопытной дилетанткой в гуще профессионалов. И если бы она попала в эту команду именно в роли дилетантки со студенческой скамьи, то чувствовала бы себя куда спокойней. Но проблема заключалась в том, что ей уже сейчас предстояло строить из себя профессионала, которым она не являлась, играть роль, которая не была ей по душе.

А во-вторых, Венто, ее партнер на ближайшие три месяца, сидел рядом и мешал сконцентрироваться. От него исходили какие-то непонятные флюиды, а она даже не могла понять, положительные они или отрицательные. Он возмутил ее душевное спокойствие, нарушил внутреннее равновесие, и это девушке решительно не нравилось. Безусловно, внешне он был очень притягательным и покорял с первого взгляда, но характеристика, данная Грациеллой, звучала в ушах Стеллы, и весь облик этого мужчины, манера поведения, взгляд и ухмылка на губах только подтверждали это мнение. Но хуже всего было то, что Стелла никак не могла вразумительно объяснить самой себе, какое ей вообще дело до этого мужчины?! Она не хотела иметь с ним ничего общего! Если бы только у нее был выбор, она бы не стала выступать с ним в паре!

А ведь выбор у нее, по сути, был: сейчас, на первой репетиции отказаться от участия в спектакле. И в какой-то момент она твердо решила сделать именно этот выбор: когда ее попросили прочитать диалог по ролям с Венто, и она убедила себя и, видимо, всех остальных, что актриса из нее получится весьма посредственная.

Когда текст пьесы был роздан актерам, а общие идеи обсуждены, творческий коллектив начал расходиться. Стелла решила поговорить наедине с главным режиссером, еще раз сказать ей, что перспективы участия неопытной в классических ролях актрисы в таком серьезном проекте весьма туманные. Словно прочитав мысли девушки, Грациелла обратилась к ней, взглянув на часы:

– Задержись ненадолго.

Стелла с готовностью кивнула, но уже следующая реплика Грациеллы лишила ее всякой надежды на разговор.

– Венто и Джорджо, посмотрите, на что способна Стелла, и наметьте дальнейшую работу. Всем хорошего воскресного вечера, увидимся в среду в этом зале! – заявила она и решительно направилась к выходу.

С трясущимися поджилками Стелла смотрела вслед потекшей к двери толпы членов творческого коллектива. Потом перевела взгляд на балетмейстера. Он был ее единственной спасительной соломинкой.

– Ну что ж, – послышался спокойный и рассудительный голос Джорджо, – посмотрим… – он улыбнулся, от него так и веяло позитивом и доброжелательностью, он был словно навесом, под которым можно укрыться от дождя. – С Венто я уже давно работаю и знаю, на что он способен, хотя иногда он меня приятно удивляет, – хмыкнул балетмейстер. – А тебя я совсем не знаю, Стелла. Прости, может ты известная актриса в каком-то другом городе, но я почти не выезжаю из Вероны, – добавил он поспешно, видимо, боясь обидеть девушку. Но та лишь почувствовала жар на своих щеках: вот и начинается ложь. «Лгать и не открывать правду – это не одно и то же», – вспомнила она мысль, высказанную Грациеллой, и решила не комментировать реплику мужчины. Он меж тем продолжил, видя, что девушка молчит: – Я хотел бы увидеть, как ты танцуешь… Я хотел бы предложить какую-нибудь музыкальную композицию, под которую тебе нужно будет сымпровизировать, танцем передать слова.

– Я… – испугалась Стелла. – Я обычно танцевала просто…

– Как это «танцевала просто»? – искренне изумился Джорджо. – Танец – это маленькая история, и каждое движение передает ее суть, чувства… Выбери песню, и разберемся по ходу дела, – улыбнулся он ей почти ласково.

Стелла судорожно пыталась вспомнить хоть одну песню, но в голову ей отчаянно ничего не приходило. И вдруг в этой мучительной тишине раздались фортепианные аккорды. Чья-то рука пробежалась по черно-белым клавишам, пробуя их звучание. Стелла сильно вздрогнула и оглянулась. За черным фортепьяно, стоящим в дальнем углу репетиционного зала, которого она даже не заметила, сидел Венто.

– Знаешь ли ты песню «Poetica» в исполнении Cesare Cremonini? – спросил он.

Внутри нее все задрожало, заволновалось, будто он прикоснулся не к клавишам, а к ее душе. Ей так нравилась эта песня! Она так часто звучала в ее голове, откликалась в сердце, заставляя его трепетать под чувственный голос исполнителя.

– Да, знаю, – ответила она.

– Отлично, – усмехнулся Венто. – Я сыграю ее.

– Ты?!

– Да, Венто замечательно играет на фортепьяно и поет, – подтвердил Джорджо. – Но почему именно эта песня, Венто?

– Она мне нравится, – ответил он, не сводя глаз со Стеллы, наслаждаясь ее замешательством, читая в ее взгляде о том, как дрожит ее душа. – И потом, она очень эмоциональна. Поистине артистичный танцор сможет потрясающе передать эмоции.

Он бросал ей вызов. Он словно не верил в ее способности и хотел доказать, что в этом спектакле ей не место.

«Он даже не видел, как я танцую, а уже сомневается в моем артистизме!» – с негодованием подумала Стелла. Ей захотелось топнуть ножкой, как это делала Карлотта, когда злилась. Желание сбежать уступило место желанию доказать этому заносчивому типу, что не просто так ее считают ведущей актрисой пусть и маленького танцевального театра.

– Я согласна! – приняла она вызов, гордо вскинув подбородок.

– Ты хорошо знаешь слова этой песни? – обеспокоенно поинтересовался балетмейстер, явно желая помочь девушке. – Может, тебе стоит вспомнить слова сначала…

– Не стоит, я отлично знаю эту песню, – прервала его Стелла. – Это одна из моих любимых!

– Как это прекрасно, когда вкусы партнеров совпадают, – хмыкнул Джорджо. – Облегчает взаимопонимание, – пояснил он свою мысль.

Стелла медленно глубоко вздохнула и посмотрела на Венто. Его насмешливое выражение глаз поднимало в ней волну возмущения. Но в то же время этот взгляд приятно щекотал душу, и это было самым пугающим.

Она скинула свои туфли, неудобные для танца, и встала в исходную позицию.