Изменчивый ветер

Эйфория моментально рассеялась, едва танец был более или менее поставлен, и Грациелла предложила вводить диалог между персонажами Стеллы и Венто. Вот тут-то и начался кошмар. В глазах всех без исключения – Венто, балетмейстера, Грациеллы – зажглось разочарование, брови задумчиво сдвинулись, а на лице появилось выражение обескураженности.

– Над этим надо работать! – порывисто поднялась со стула Грациелла. – Такая игра… – она вовремя замолчала, обрывая резкое замечание, готовое сорваться с губ, – … не пойдет. Репетировать сейчас эту сцену – бессмысленная трата времени. Венто, поработай со Стеллой. Ты лучше вошел в образ, помоги ей понять персонаж.

Главный режиссер широким шагом прошествовала к выходу и, хлопнув дверью, скрылась в коридоре.

Джорджо озадаченно посмотрел на Венто, а тот ответил ему красноречивым взором, будто хотел подчеркнуть, что несколько дней назад он как раз об этом и говорил: что Стелла – совсем не та актриса, с которой можно выиграть конкурс.

Внезапно их молчаливый визуальный диалог нарушил странный звук, похожий на сдерживаемое всхлипывание. Оба устремили взгляды на девушку. Она стояла посреди репетиционного зала, опустив голову. Плечи печально поникли, а длинные волосы закрыли лицо Сетллы, но Венто все равно увидел, как дрожит ее подбородок, а на щеках блестят слезы. Сердце его мучительно сжалось. Он с трудом подавил в себе порыв подскочить к ней, обнять и утешить.

В общем-то, ничего зазорного он в этом не видел: ему не раз приходилось утешать коллег по спектаклям, когда у них не получалось войти в роль. Слишком чувствительные творческие натуры женского пола нередко давали волю слезам, а мужская часть команды принималась эти слезы вытирать. В особо сложных случаях Венто даже проводил психологические беседы по восстановлению утраченной веры в себя.

Но в этот раз он не сдвинулся с места. И вовсе не потому, что ему было глубоко наплевать на состояние Стеллы, и он только и жаждал, чтобы она, наконец, поняла, что пора ей покинуть этот театр. Все было с точностью наоборот: ее расстроенный печальный вид заставил его сердце настолько сжаться, что он испугался выдать эти неподобающие чувства, о существовании которых он даже не догадывался. Джорджо же, напротив, бросился утешать не на шутку огорченную девушку. Он ласково обнял ее за плечи и даже по-отечески провел рукой по шелковистым волосам.

– Ну-ну, cara, не стоит принимать так близко к сердцу. Поверь мне, что далеко не все могут сразу войти в роль. Нужно только немного поработать над персонажем – и все получится. Верь мне. А Венто тебе поможет, правда, Венто? – выразительно посмотрел он на коллегу, взглядом призывая его не быть бревном, а поддержать молодую девчонку.

Слезы еще сильнее брызнули из глаз Стеллы. Как ей хотелось признаться этому чудесному человеку по имени Джорджо, что недостаточно просто «немного поработать над персонажем»! Ей нужно полностью учиться актерскому мастерству! Но душившие слезы и наказ Грациеллы помалкивать о том, что она не классическая актриса, не позволяли ей и рта раскрыть. Она лишь доверчиво прижалась к балетмейстеру, усиленно подавляя в себе рыдания.

– Брось, Стелла, – вдруг раздался за спиной бархатистый голос. В нем звучало явное сопереживание и едва уловимое волнение.

Стелла замерла в объятиях балетмейстера, прислушиваясь к этому голосу, и Джорджо понял, что не ошибся: она нуждается именно в поддержке Венто. Если Стелла будет чувствовать неприятие от своего непосредственно партнера, то любые даже самые проникновенные слова его, Джорджо, будут бессильны помочь ей.

– Далеко не всегда профессиональным актерам удается с первого раза войти в роль, – продолжил Венто. – Именно для этого и существуют репетиции, иначе ведь можно было бы устраивать премьеры хоть ежедневно без какой-либо подготовки.

Стелла вся напряглась, каждой клеточкой впитывая его слова, чутко стараясь понять, искренен он или нет.

– Венто прав, – проговорил балетмейстер, подмигивая коллеге. – Бывают даже случаи, что актеры и на генеральной репетиции еще не чувствуют своего персонажа. И даже на самом спектакле не могут войти в роль, – с сарказмом добавил он.

Стелла снова всхлипнула и отстранилась от мужчины. Она чувствовала себя молодой неопытной девчонкой, возомнившей себя звездой. И это ощущение спорило с реальным восприятием собственного опыта, в соответствии с которым она являлась настоящим профессионалом, только немного в другой области.

– Спасибо вам, – выдавила она и, ни на кого не глядя, собралась покинуть репетиционный зал.

Но Венто поймал ее, аккуратно схватив за локоть. От его прикосновения она испуганно вздрогнула и вскинула на него заплаканные глаза, забыв, что вовсе не хотела показывать ему свой промокший в слезах взгляд.

Он пристально смотрел на нее. На губах в кои-то веки не играла насмешка, а взгляд был внимательным, но прежде всего ласковым. Стелла явно увидела в его глазах желание помочь и поддержать.

Вдруг Венто медленно поднял руку и прикоснулся к ее щеке пальцами. Она не отпрянула, не дернулась, она вообще застыла, словно изваяние, не в силах шевельнуть ни одним мускулом. Он нежно, едва касаясь, провел подушечками пальцев, стирая слезы, и щека ее вспыхнула, запылала от его прикосновения. Этот жест был таким ласковым, нежным, что у нее защемило сердце. Совершенно неожиданно для себя она до изнеможения захотела, чтобы он ее обнял. У нее даже душа задрожала в предвкушении. Стелла на миг прикрыла глаза, представляя, как его руки смыкаются на ее плечах, а она тонет в крепких объятиях, прижимаясь к его груди и слыша стук его сердца.

Но, к ее разочарованию, Венто не предпринял такой попытки. Напротив, он отпустил ее локоть и, вытерев слезы, убрал свою руку от ее лица.

– Сядь и давай поговорим, – произнес он мягко.

– Я, пожалуй, покину вас, – вмешался Джорджо. – Никто лучше тебя, Венто, не справится с утешением, – подмигнул он коллеге и направился к двери. – Кстати, следующей будем репетировать сцену вашего совместного танца. Возможно, таким образом Венто сможет направить тебя.

Стелла бросила в спину Джорджо испуганный взгляд: она действительно испугалась оставаться с Венто наедине! А он меж тем взял стул и поставил перед ней. Чувствуя дрожь в коленях, Стелла, словно подкошенная, в изнеможении опустилась на него. Венто взял второй стул и сел напротив, повернув спинкой вперед и положив на нее локти.

– Почему эти слезы? – спросил он.

– У меня ничего не получается, и вы все осуждаете меня, – с отчаянием произнесла Стелла, и подбородок ее вновь задрожал, в глазах показались слезы, а губы искривились.

– Никто тебя не осуждает, – спокойно возразил Венто.

– Как раз ты в первую очередь! Ты постоянно словно пытаешься доказать мне мой непрофессионализм.

– Я никогда не пытаюсь доказать то, чего не знаю, – снисходительно ответил Венто. – Я просто хочу понять, в чем твоя проблема, и как тебе можно помочь? Если, например, ты ни разу не выступала на сцене, – пытливо глядя на девушку, произнес Венто, а она внутренне вся сжалась в комочек, – это один разговор, и в этом случае работа с тобой предстоит серьезная. А если ты просто не можешь вжиться в шкуру конкретного персонажа, то все упрощается. Да, такое случается. Например, когда актер всю жизнь играет положительных героев, ему непросто сыграть отъявленного злодея. Или если актер всегда играет современную молодежь, ему сложно перевоплотиться в античного воина, допустим. Вот я и хочу понять: в моих руках глыба прекрасного мрамора или не совсем отшлифованная статуя.

Стелла с изумлением посмотрела на Венто. «Какой поэтичный! – мелькнуло в ее голове. – Только как выдать глыбу, пусть и прекрасного мрамора, за неотшлифованную статую?»

– Я всегда играла современные роли, – опустив взор, тихо проговорила Стелла. Она даже предположить не могла, что врать в глаза – это так сложно.

Венто вздохнул, и губы его сложились в недоверчивую линию.

– Тогда сходим на веронскую Арену, – коротко изрек он.