Страница 3 из 6
В той норе, во тьме печальной,
Гроб качается хрустальный
На цепях между столбов…
И она не проснулась до конца, потому что её поцеловал не настоящий Принц. Вичка видела на прозрачном мамином личике чёрные синяки. Разве Принцы колотят своих возлюбленных?
«Чем такое чмо, лучше вообще никакого», – в этом вопросе баба Дора и Шуша полностью солидарны. В остальном они всегда ругаются. Кричат так, что можно услышать на другом конце города – хотя разговаривают по телефону или сидят на кухне в метре друг от друга.
Потом баба Дора хватается за сердце и выжимает из коробочки маленькие белые таблетки. А Жужа сразу начинает вставать на голову или сворачиваться на полу, как зародыш. Это позы йоги со смешными названиями: шавасана, например, или баласана, или врикшасана. Рикша, который врёт?
Например, бабушки спорят, у кого на этой неделе будет жить Вичка. У бабы Доры на кафедре фуршет, и она потом трое суток будет лежать с мокрым полотенцем на голове. А Жужа уезжает с концертной бригадой в гастроли по области. А в другой раз наоборот: обе свободны и вдруг страстно воспылают любовью к Вичке. Тянут и рвут её – так что ей больно – обвиняя друг друга в неправильном педагогическом воспитании.
Вичка пугается, что её разорвут пополам, как младенца на суде царя Соломона, и кричит: «Мама!»
– Зови, зови свою маму. Нужна ты ей, как собаке «здрасьте». Ей мужики трахаться нужны, а не ты, – говорит, тяжело дыша и оправляя волосы после потасовки, Жужа.
– Ты плохая! – кричит Вичка. – Тебя никто не любит, поэтому ты одна!
Она знает от бабы Доры, что Жужа тайно ходит к городской ведунье. Снимает венец безбрачия со всех троих и уже «просадила уйму денег. Лучше бы колготки ребёнку купила».
У них, и правда, бабье царство. И у мамы Юли муж ненастоящий, «не расписанный». Он бизнесмен, носится «как в задницу наскипидаренный», по всей стране. Мама Юля покорно таскается за ним, как хвостик. «Никакой женской гордости, господи, кого мы вырастили!»
Вичке очень хочется, чтобы маму поцеловал настоящий Принц. Пожалуй, она даже готова дать ей Никона… А она, так и быть, выйдет замуж за Серёжу. Это мальчик в голубой панамке, с которым Вичка познакомилась сквозь забор. Детский сад находится в том же сквере, где гуляют Вичка с бабой Дорой.
На общем семейном собрании решено было Вичку в садик не отдавать, потому что там «рассадник». И когда гости удивляются, какой Вичка развитый ребёнок по сравнению со сверстниками, баба Дора и Шуша краснеют от удовольствия. Каждая приписывает лавры себе.
Обе чуть с ума не сошли, когда Вичка сочинила стишок:
Киска сидит на оконце,
Её пригревает солнце.
Кисонька очень рада,
Хотя на дворе прохлада.
Они ставили Вичку на табурете перед гостями, а баба Дора показывала её своим студентам. Актовый зал хлопал, аплодисменты были похожи на шум дождя. Сначала несколько недоверчивых, как бы раздумывающих хлопков – первые капли дождя. Потом хлопки всё громче, и вот они сливаются в бурный гул, как ливень. Потом утихают, распадаются на слабые дождинки-хлопки.
Маме же Юле всё равно. Она сидит, вытянув на софе длинные ноги, устремив в телефонный экранчик прекрасные глаза: длинные, нарисованные до висков, как у египетской фараонши Хатшепсут.
Она бывает живая только первые минуты, когда входит в прихожую. Снимает и вешает длинное душистое шоколадное пальто. Вичка подпрыгивает, как шарик на резинке йо-йо, и визжит от радости. Она и похожа на шарик, такая же кругленькая.
Вичка от избытка чувств зарывается лицом в мамино пальто:
– Пальто миленькое! Пальто хорошенькое! Пальто вкусненькое! Я его поцелую! Я на нём женюсь!
Мама Юля никогда не скажет, что это глупости и на пальто нельзя жениться. И целовать тоже нельзя: на нём микробы. Мама Юля рассеянно улыбается, вынимает розовый телефон из пушистого, тоже розового чехольчика в виде зайца – и становится туманной и далёкой.
Вичке она привезла очередную Барби. Их у неё уже штук тридцать. «Лучше бы колготки ребёнку купила», – басит баба Дора из-за стеклянной двери кухни, из клубов дыма.
Вичка сделала две пещеры: под столом у Шуши и на нижней полке в книжном шкафу у бабы Доры. В них спят мёртвым сном в прозрачных коробках-гробах бледные куколки с открытыми нарисованными глазами египетских фараонш.
Вичка каждый раз просит маму Юлю привезти Барби с закрывающимися глазками. И хотя бы одного Кена, чтобы он целовал всех царевен по очереди. Но мама каждый раз забывает.
– Что хорошего в твоём Врубеле? – нервничает Жужа по телефону. – Просто возьми серебряную бумажку от шоколада, сомни и распрями кулак. Комканая фольга – вот и весь твой Врубель.
Вичка стоит в углу. Она провинилась. Сегодня в гости приходила дама с Жужиной работы. Они музицировали, потом пили кофе.
Вдруг гостья незаметно пукнула и стала помахивать под столом ладошкой: отгонять воздух. Точно так делала Вичка, если творила то самое. Вичка захохотала и стала легонько в шутку шлёпать тётю по попе, приговаривая: «Ай-яй, как стыдно!». Так делали взрослые за подобный Вичкин грешок.
Но Жужа рассердилась, Вичку нашлёпала и поставила в угол. «Какая несправедливая и непонятная штука жизнь», – размышляет девочка. Провинится Вичка – её шлёпают и ставят в угол. Провинится взрослый – шлёпают и ставят в угол снова Вичку.
За время стояний она проковыряла большую дыру в стене. Когда её обнаружат, Вичке здорово попадёт. Но Жужа редко туда заглядывает. В углу шевелится большой пушистый клуб волос и пыли, похожий на дымчатого котёнка из рекламы «Вискас».
Вичка очень любит рекламу. Там всегда солнышко и голубое небо. И у всех мам есть белозубый, красивый, как Никон, папа. И все улыбаются и любят друг друга. Там хорошенький мальчик, похожий на Серёжу, приговаривает: «Милки Вэй, Милки Вэй», – и ворует конфету. И мама его не шлёпает и не обзывает воришкой, а ласково окликает: «Сыщик!». И даёт конфет сколько влезет. Мальчик заливается смехом. Никакой он не хорошенький, а гадкий, и смех у него противный.
А ещё, если потерявшаяся девочка в рекламе отыскивается, то её осыпают поцелуями и говорят: «Принцесса, солнышко, кнопочка, милая, мы чуть не умерли от страху!»
– Тварь, сволочь, мы чуть не умерли со страху! – кричали баба Дора и вызванная по телефону Жужа. Это когда Вичка пролезла между прутьями детсадовского забора, и они с Серёжей сидели на веранде и болтали ногами во время прогулки, целых два часа. А баба Дора и жужжа гудящими ракетами метались по скверу.
Вичка мечтает о дымчатом котёнке. Но мама Юля привезла хомячка, из-за чего был страшный шум, будто в квартире начался пожар. «Лучше бы колготки ребёнку купила!».
Но делать нечего. Покричали и поселили хомячка у Жужи в старом, мутно-зелёном, слоистом аквариуме.
Однажды хомяк – Вичка назвала его Серёжа – простудился. Ей показалось, что он горячий. Когда у Вички температура, её клали в холодную ванну.
У Жужи в столовой стоял старый самовар. Когда он остывал, из краника в подставленное блюдце капала вода. Вичка выплеснула накопившуюся воду, опустила хомяка Серёжу в блюдце. Это будет его холодная ванна. А сама побежала играть. Спохватилась к вечеру, когда Серёжа уже разбух от воды…
Лучше не думать, а то непрошенные слёзы наворачиваются. Вот тоже странно: разве кто-нибудь просит, чтобы слёзы пришли?
Из щели прямо под Вичкиным носом вылезла сонная зимняя муха. Оправила мятые крылья, попыталась взлететь, но опрокинулась на спину и зажужжала, и завертелась на месте, как пропеллер. Подпрыгнула и поскакала тяжёлыми скачками, как жаба, по своим делам. Вичка тоже скакнула за ней.
– Виктория, марш в угол. Время ещё не вышло.
– Жужа, а купи велосипед, – вспомнила Вичка. Сегодня ей приснился чудесный сон. У неё был дрессированный велосипед. Он сам во сне послушно катился рядом, сам поднимался по лесенке, как собачка.