Исправляй

В ангаре, полном разных машин, дни Джерома тянулись мучи­тельно правдоподобно, он позабыл уже о будильнике и начал привы­кать к мысли, что сошёл с ума. Только думал много о своём зеркале, у которого всё началось, то ненавидел его, то жаждал встречи, чтобы убедиться ещё раз в происходящем. Где оно, что с ним стало? Посте­пенно он так же начал привыкать, что в него постоянно забирались люди в пропитанных маслом грязных штанах, дёргали за рычаги. Он перестал сопротивляться управлению. Однажды кто-то снова уселся в кабину экскаватора и привёл его в перекопанный двор — ко­выряться в грязи. Ковш опускался в яму, набирал почвы сколько мог и вываливал в кузов большегруза, стоявшего рядом, это повторялось раз за разом, раз за разом... Вдруг машинист обнаружил, что тех­ника ему больше не подвластна, он решил выпрыгнуть из кабины и бежать подальше, потому что был очень суеверным и узрел сильную мистику в происходящем. А экскаватор всё продолжал зачерпывать землю самостоятельно, его невозможно было остановить! Джером ощутил то давно забытое чувство ненасытности, жажды большего и он понял... Понял, когда началась эта история. Вовсе не тем утром, когда в зеркале вместо отражения человека появилась машина. На­чало было положено намного раньше: поступки, детали, обстоятель­ства собирались воедино, и не могло быть иного пути, чем тот, кото­рый выпал на долю Экскаватора. Определённо! Вся его жизнь, его мысли, отношения и чувства складывались, как детали, стыковались, как шестерёнки, сердце превращалось в мотор, и весь организм — в механизм.

Тело машины сжалось и стало тёплым. Отвыкнув от рук и ног, Джером попытался сделать несколько нелепых движений: сначала на четвереньках выполз из грязевого месива, с трудом встал на ноги, накинул на себя забытую кем-то робу и пошёл. Единственное место, куда ему хотелось больше всего на свете был не офис, а та самая квартира, где жизнь его достигла своего апогея, где стояло зеркало, показавшее ему истину. Ориентироваться было сложно, но природ­ная целеустремлённость привела в нужное место. Стену квартиры восстановили, в окнах горел тусклый свет. Джером поднялся на 3-й этаж, потянул дверь и она поддалась. В квартире ничего почти не было, она выглядела заброшенной. Следы прошлых событий оста­лись повсюду: угрожающе торчали из стен и потолков провода, на вишнёвом паркете редели следы металлических гусениц. Там, где раньше была кровать, горели свечи, очевидно, все решили, что здесь произошло преступление, ведь хозяева квартиры бесследно исчез­ли, остались только руины. Возле стены на своём обычном месте стояло зеркало, Джером робко сравнялся с ним так, чтобы увидеть своё отражение. В зеркале был человек в ужасном «техническом» состоянии, но человек! Человек кинулся к зеркалу, упал перед ним на колени, обнял и начал было рыдать, как малое дитя, но вдруг ощутил в своих объятиях женские ноги, окутанные лёгкой тканью. Он под­нял глаза и увидел свою жену, нежную, родную, которой столько раз причинял боль. Ему хотелось просить её о прощении, рассказывать, как ужасно было в другом теле. Но жена и без слов всё знала, поэто­му просто обняла его в ответ.

</>

Всеволод НЕДОРА

Родился в 1993 году в г. Владивостоке. В 2015 окончил Дальневосточный феде­ральный университет со степенью бакалав­ра в направлении «теоретическая физика». В 2010 году с данным рассказом занял тре­тье место в литературном конкурсе «Кры­латый парус» в номинации «На пыльных дорожках далёких планет».

И падая звёздами с неба на землю,

Свет разлетался над Городом Вечным.

И небо в глазах отражалось безбрежным.

Белым, бесстрастным и пламенно нежным.

Тихий спокойный вечер. Прохладный морской ветер омывал лицо, как раз то, что нужно в конце напряжённого рабочего дня. Карлан шёл не спеша к последней станции связи. Едва заметные белые лучи, чуть мерцающие при дуновении ветра, тянулись назад и вверх, к цен­тру Города, вовлекаясь в густую сеть коммуникационных линий.

Подойдя к самому краю смотровой платформы, нависающей над пропастью, Карлан в который раз залюбовался открывшимся видом.

Обслуживая станции, находящиеся на границе Города, он видел этот пейзаж каждый день по нескольку раз и всегда испытывал что- то сродни эйфории, когда от красоты захватывает дух. Внизу, под Городом, горел океан. Только в эти минуты, когда одно из трёх солнц системы зашло за горизонт, второе лишь на половину погрузилось в пламенные воды, а третье ещё висело на горизонте, океан переливал­ся почти всеми цветами спектра, сияя так, будто состоял не из воды, а из высокотемпературной плазмы. Конечно, Карлан прекрасно знал, почему это происходит, законы оптики были основой работы боль­шинства систем в Городе, но в такие минуты строгость науки блекла перед красотой окружающего мира. Глубоко вздыхая прохладный и свежий воздух, он смотрел, как в прорехах меж облаков мерцает морская гладь.

На станции всё работало в штатном режиме. Тектонических возму­щений не зафиксировано — Городу, увенчивающему вершину огром­ной горы, ничего не угрожало; флуктуации электромагнитного поля не превышали допустимых значений. Закончив с анализом данных о пла­нете, Кардан вскользь просмотрел отчёт систем наблюдения космиче­ского пространства. Прошло больше двадцати лет после Пробужде­ния, и то, что колония до сих пор существует, означает, что Сергей и Лиза сбили Армаду со следа. А наити одну-единственную планету в целом созвездии, куда был отправлен колониальный транспорт, рав­носильно поиску песчинки на поверхности Марса. Особенно если ско­рость передвижения ограничена до световой. Но системы слежения до сих пор неусыпно следят за подступами к системе и за метрикой пространства-времени вокруг планеты, готовые уловить возмущение, сопутствующее переходу из гиперпространства в обычное.

Переведя системы в автоматический режим, Карлан покинул станцию.

За последние двадцать лет Город сильно разросся, подсту­пив вплотную к «рыжему лесу», в котором, в уединении жили два человека, чьими именами названы ярчайшие созвездия обо­их полушарий — Лиза и Сергей Багровы. То, что они соверши­ли, знал каждый житель колонии. Но поверить в это, осознать, не мог никто. И оглядываясь на мир вокруг себя, на Город, выся­щийся над океаном, на чистое небо, люди считали это просто чу­дом, дарованным могущественными силами, ушедшими навсегда.

Когда первые пробудившиеся от криогенного сна дети повзросле­ли достаточно, чтобы взять на себя управление колонией, Сергей и Лиза ушли в «рыжий лес». По всеобщему решению на централь­ной площади, перед Башней, был воздвигнут памятник. Памятник не людям, а скорее событиям, страшной бойне, что утопила в крови осколки человечества, бросившегося искать спасение среди звёзд.

Из раздумий Карлана вырвал крик девушки, тоже прогулива­ющейся по парку. Вначале он не понял, что происходит, но стоило взглянуть в небо, как тело онемело от шока. Там, прямо над Горо­дом, вспыхнула белая искра. Калан, как и все, кто в этот момент был под открытым небом, поняли, что это. Именно так, с этой вспышкой приходят те, кто сжигает планеты, разрушает колонии, истребляя людей, которым повезло наити новый дом прежде, чем стало слиш­ком поздно. Картины из глубокого детства заполнили сознания, и лишь тренировки, что он прошёл в академии, не дали ему впасть в панику. Сердце забилось со страшной скоростью, и не успела эта, на вид прекрасная, вспышка исчезнуть с ночного небосклона, как Кар­лан уже бежал, что есть сил назад к станции.