Канцлер

    Как запах молока и снега»...

- Ты... читал нашу переписку?

- О, до последнего слова. Последнюю поэму, где он описывает, как мечтает владеть тобой, перечитал трижды. И клянусь тебе, несколько часов жизнь великого поэта висела на волоске. Ярость от того, что к тебе может прикасаться другой мужчина, пусть даже в поэтической форме, по силе была  сравнима только с муками ревности и отчаянием при мысли, что тебе это... может понравиться.

- Канцлер, ты не находишь, что всё же переступаешь границы со своим шпионажем? - осведомилась залившаяся краской до корней волос Камилла.

- Не нахожу, - сухо заметил тот. - В одном из этих писем мог быть мой смертный приговор. Я считаю, что имею право знать о нём из первых рук.

- Смертный приговор? - не поняла она.

Он коротко вздохнул.

- Камилла, я магистр магии в трёх школах. Если бы единственная женщина, которую я любил в своей жизни, предпочла мне другого, я не успел бы даже написать завещание.

Неожиданно она задумалась.

- Скажи, а Наина - сильный маг?

- Достаточно... для своего возраста и в своей области. А при чём здесь она?

- Она ведь влюблена в тебя.

- В самом деле? Не замечал за ней.

- О! - ехидно усмехнулась Камилла. - Великий Канцлер был так занят собственными переживаниями, что не замечал очевидного.

- М-м-м... я надеялся, что уже слишком стар для них. Она же годится мне в дочери!

- Маги всегда выглядят моложе своих лет. А ты особенно.

- Может, мне перестать бриться? - усмехнулся он.

- Не поможет, - весело заверила его Камилла. - Щетина придаёт тебе исключительно романтический вид.

- Да точно ли она?..

- Можешь не сомневаться. Кого, по-твоему, она собралась защищать при помощи боевой магии?

- Признаться, я думал - Кайла. Проклятье, не хватало ещё, чтобы и он меня на дуэль вызвал.

- А вот этого можешь не опасаться. Я уверена, что между Наиной и тобой Кайл выберет тебя, не колебаясь ни секунды.

- Хм-м.. но мы отвлеклись от Маркуса.

Камилла опустила глаза.

- Помнишь, как ты приехал ко мне?..

Он кивнул.

- Твой секретарь назвал меня посланцем богов, ты бросилась мне на шею и, вытирая злые слёзы, стала жаловаться на «этого наглеца, что-он-о-себе-возомнил», в целом, надо признать, довольно бессвязно. Но я почувствовал себя так, как будто с моих плеч упала вся Срединная горная цепь.

- А потом вошёл Джеральд и объявил, что этот... что Маркус рвётся внутрь.

- И ты закричала, что сейчас собственноручно спустишь его с лестницы.

- Ты сказал, что сам всё уладишь, отправил Джеральда заваривать мятный чай, а меня - в кабинет, развернул кресло напротив двери и уселся в него.

- Вот видишь, ты тоже подглядывала.

- И когда ворвался Маркус...

Вернец, 31 г. э. Леам-беат-Шааса

Ворвавшись в комнату, Маркус замер как громом поражённый. Камиллы не было, а вместо неё в кресле, спинкой подпиравшей дверь будуара, в свободной позе расположился Канцлер.

- Где... где она? - ещё не отдышавшись, с запинкой произнёс вошедший.

- Она не хочет тебя видеть, - последовал флегматичный ответ.

- Я должен с ней поговорить.

Канцлер чуть склонил голову набок.

- Я ей передам.

Маркус двинулся вперёд с явным намерением отшвырнуть препятствие в виде кресла и сидящего в нём человека в сторону. Канцлер поднялся. Он был ниже ростом и отнюдь не так широк в плечах, но Маркус натолкнулся на его взгляд, как на стену.

- А ты что здесь делаешь? - сквозь зубы процедил он.

- В своё время именно я рекомендовал тебя Камилле как любителя древностей и спутника для экспедиции. Если ты доставляешь ей неудобства, я чувствую себя обязанным это пресечь.

- Что ж, тогда давай поговорим с тобой, - с нажимом произнёс взбешённый поэт.

- Непременно. Только не здесь.

- В таком случае выйдем.

Канцлер сделал приглашающий жест в сторону двери.

- Только после вас.

«Дом на холме», 32 г. э. Леам-беат-Шааса

- Кстати, - задумчиво произнесла девушка, - я так и не знаю, что тогда между вами произошло. Вы?..

- Мы вместе пообедали, - с лёгкой улыбкой ответил Ламберт.

- И всё? - она была явно удивлена.

- Ну не драться же нам было, верно?

- Конечно, нет, просто мы дважды ещё виделись с Маркусом после этого, и ты себе не представляешь, какие гадости он про тебя говорил...

- Отчего же, - равнодушно отозвался Канцлер, - вполне представляю. Например, что я ублюдок, прижитый моей шлюхой-матерью от её любовника-авантюриста, с которым она сбежала после смерти мужа-солдафона, слюнтяй, не способный к военной службе, никудышный маг, мужеложец и кастрат, трус и неудачник, об которого весь двор кесаря вытирает ноги, не способный даже...

Она зажала ему рот рукой.

- Ты в парке за кустами прятался? Или жучок на меня повесил?

Он осторожно развернул её руку и поцеловал в чашечку ладони.

- В этом не было необходимости. Стандартный набор обвинений.

- Так вот он говорил, и с каждой секундой я презирала и ненавидела его всё больше. И невольно сравнивала с тобой...- её быстрые пальцы запутались в сложном узле его шейного платка. - Ты бы никогда не опустился до подобной мерзости... ты самый благородный, самый умный, самый мужественный человек, которого я когда-либо знала... - справившись с платком, пальцы принялись за пуговицу воротника, спускаясь вниз и расстёгивая вторую, третью... Камилла с удовлетворением отметила, что всегда бледные тонкие губы Канцлера ярко заалели. - И ты всегда был рядом, не пытаясь подчинить меня себе или заполучить в свою собственность. Ты не приписывал мне достоинств, которыми я не обладала, ты знал меня лучше меня самой... и никогда ничего не требовал. И я, наконец, осознала, что...

Её рука скользнула за отворот рубашки. Грудь у Канцлера оказалась гладкой, без единого волоска, и очень твёрдой. Камилла почувствовала, как бешено заколотилось сердце у неё под ладонью.

На одно короткое мгновение барону отчаянно захотелось подхватить её на руки и отнести в спальню. Но часть сознания Ламберта, всегда остававшаяся глухой к сентиментальным переживаниям, услужливо нарисовала перед его внутренним взором звено боевых магов, вскидывающих руки в синхронном заученном движении. Канцлер издал звук, больше всего похожий на глухое рычание, и с видимым усилием отстранился, сделав несколько неверных шагов к окну, прижался к витражному стеклу лбом и крепко сжатыми кулаками. Дышал он тяжело и неровно.

Камилла непонимающе уставилась на так странно ведущего себя мужчину.

- Канцлер, изволь объясниться.

- Мне не следовало позволять тебе приезжать сюда.

- Но ты нуждался во мне.

- Да, - ответил он, всё ещё прижимаясь к стеклу.

- В чём дело?

Он повернул к ней лицо - мертвенно бледное, но уже спокойное.

- Годами я мечтал сделать тебя хозяйкой не только моего сердца, но и моего дома, видеть тебя матерью моих детей и исполнять любую твою прихоть. По иронии судьбы, - он криво усмехнулся, - дождаться взаимности мне пришлось как раз тогда, когда я перестал быть подходящей партией.

Она вопросительно подняла бровь.

- Что ты несёшь?

- Тебе лучше держаться от меня подальше, - глухо произнёс он.

Великолепная акустика музыкальной залы весело разнесла звонкий звук пощёчины.

Барон фон Штосс удивлённо прикоснулся к своей щеке.

- Больно!

- Очень на это надеюсь! - с хищной улыбкой ответила ведьма со сверкающими от ярости изумрудами вместо глаз, в которую неожиданно превратилась его гостья.

- То есть ты потратил годы на то, чтобы меня соблазнить, а теперь предлагаешь держаться от тебя подальше?

- Я тебя соблазнять ещё не начинал...

Вторая пощёчина оказалась сильнее предыдущей, и Канцлер несколько секунд так и простоял с закрытыми глазами, заново восстанавливая дыхание вместе с самообладанием, предоставив Камилле любоваться его профилем, на котором проступил след её ладони.