Дети

Патрисия Дрейпер, одна из той группы гарвардских ученых, решила изучать не только первый год жизни и сосредоточилась на детях этого племени вообще[3]. Она жила в одном из племен и записывала, что делали дети в течение дня и с кем общались. Она обнаружила, что образ жизни бушменов в самом практическом смысле тесно связан с жизненным циклом человека. Для бушменов попросту невозможно отгородить жизненный цикл от образа жизни. Дети в племени растут в окружении очень небольшого числа людей. В 1969 году, когда среди них жила доктор Дрейпер, это племя жило двумя поселениями по 60-80 человек, хотя к ним периодически заходили и другие. Она писала о том, как «близко и изолированно» живут обитатели двух этих поселений, общающиеся только друг с другом и редко видящие незнакомых людей. В результате дети кунг знают все о каждом из своих единоплеменников и живут на виду у всех обитателей лагеря.

Дети всегда придумают, с чем играть и как развлекаться. Эти танзанийские дети сделали себе деревянный велосипед (фото М. Смолл)

Планировка поселения отражает эту социальную близость. Хотя у каждой из семей есть своя хижина, все они выстроены по кругу, так что входы смотрят в центр. Постройки эти на самом деле задуманы не для того, чтобы в них жить, а чтобы хранить там вещи и отдыхать во время жары. Члены племени проводят время друг с другом, а не каждый в своей хижине. Сам лагерь устроен прямо посреди пустынной местности; выйти за пределы круга для детей означает попасть прямо в дикую природу, так что они редко выходят за границы поселения. По словам Дрейпер, пока детям не исполнится десять, они постоянно держатся рядом с домом и рядом со взрослыми. С другой стороны, в пределах поселения они вольны гулять везде, где им захочется; никаких запретных зон или закрытых для них мест не существует. Дети кунг попросту являются частью общины, общины из людей всех возрастов. Как следствие, отмечает исследователь, дети в этом племени успевают пообщаться со множеством самых разных взрослых.

Еще одно разительное отличие от западных норм – дети бушменов живут и играют в смешанных по возрасту группах, а не только со сверстниками. К примеру, типичная компания может состоять из дюжины детей – скажем, пяти девочек и семи мальчиков, от грудничкового возраста до четырнадцати лет[4]. Это и есть их ясли, садик и детский клуб. Командных игр у детей бушменов почти нет – довольно трудно было бы составить команду из детей с настолько по-разному еще развитой моторикой. Что любопытно, у них совсем нет духа соперничества – каждый понимает, что в любом соревновании старшие победят младших и никакой игры не получится, так что действуют все заодно. И с тем, чтобы делиться, у них тоже особых проблем нет – просто у них не так уж и много материальных ценностей, чтобы из-за них ссориться.

Доктор Дрейпер обнаружила, что самые маленькие дети в племени, как кажется, всегда находятся в группе, где есть хотя бы один взрослый. Более того, в 173 проведенных ею контрольных наблюдениях она не обнаружила ни одного случая, когда кто-либо из детей оказывался бы вне пределов видимости или слышимости взрослого. В 70 % случаев дети вообще находились прямо рядом со взрослыми. Но эти присматривавшие за ними взрослые не были специально назначенными няньками. Это просто были взрослые, освободившиеся от своих занятий. И у мужчин, и у женщин в племени кунг много свободного времени – охота и собирательство занимают всего несколько часов в неделю, и в разные дни заниматься этим уходят разные члены племени, так что в поселении всегда есть кто-то, кто присматривал бы за детьми. Да и присматривать-то за ними особо не требуется – им неоткуда упасть с лестницы, негде получить по лбу дверью, негде попасть под машину, и оружие для охоты хранится там, где детям его не достать. По словам доктора Дрейпер, в поселении всегда царит атмосфера мира. Взрослые в общении с детьми всегда добродушны. Они попросту принимают тот факт, что дети будут путаться под ногами, и потому никогда не сердятся.

От детей кунг не требуется трудиться на благо племени. Они не участвуют в поисках пищи и не помогают с домашним хозяйством. Они разве что приносят что-нибудь, если взрослый попросил. Вообще говоря, такое отношение к детям нетипично для других племен охотников и собирателей: у кунг девочки начинают помогать собирать пищу, только когда им исполняется 14, а мальчики начинают охотиться только в 16 лет. В других культурах дети начинают исполнять эти роли гораздо раньше. Еще более удивительно, что старшие дети не обязаны заботиться о младших, что является нормой в других уголках мира. Но у кунг гораздо меньше потребность в заботе о детях: поскольку женщины племени рожают примерно раз в четыре года, каждая мать обычно сама может позаботиться о своем младенце. До двух или трех лет она берет его с собой, когда отправляется собирать пищу, а если решает оставить в лагере, там всегда есть взрослые, которые могли бы за ним присмотреть.

Так что получается, что детство в племени кунг похоже на идиллическую картину детства у нас на Западе: никаких обязанностей, никакой работы по дому, одни игры на свежем воздухе. Не это ли – то, как выглядело детство у наших предков? Не этому ли стоит подражать?

Возможно. Но в другом регионе Африки живет еще одно племя охотников и собирателей, и пристально наблюдавшие за ними ученые обнаружили у них совсем иное представление о раннем детстве.

На севере Танзании живут члены народности хадза. Они охотятся и находят себе пищу среди каменистых равнин, а еще они традиционно собирают дикий мед и обменивают его у своих более оседлых соседей на товары вроде тканей и инструментов. И хотя некоторые племена хадза занялись земледелием и правительство Танзании предпринимало попытки переселить всех хадза в сельскохозяйственно пригодные места, большинство недавних исследований показывают, что хадза по-прежнему предпочитают жить, охотясь на диких животных и собирая съедобные растения[5]. Их рацион не сильно отличается от того, чем питаются бушмены кунг, но живут они в менее засушливом регионе, так что животных и растений там больше[6]. К примеру, мужчины племени хадза могут охотиться на крупного зверя вроде зебр и диких буйволов, тогда как кунг больше зависят от мелкой дичи вроде грызунов-долгоногов или дикдиков, миниатюрных антилоп размером с собачку. Исследователи подсчитали, что в ареале проживания хадза примерно в десять раз больше деревьев, чем там, где живут бушмены, и на многих из них произрастают съедобные плоды. Как следствие, женщинам этого племени в поисках пищи не приходится уходить так далеко, как это делают женщины кунг[7]. В целом, по сравнению с бушменами, хадза живут в более богатой пищей среде – что немаловажно для сравнения того, как проходит детство в этих племенах.

Антропологу Николасу Блертон-Джонсу из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе как никому видно, чем отличаются друг от друга разные племена охотников и собирателей. Он изучал и кунг, и хадза и сделал вывод, что, хотя обе народности сходным образом добывают себе пропитание, между ними есть значительные отличия, в особенности в том, что касается детей. Он обнаружил, что первый год жизни младенцев хадза протекает практически так же, как и у их сверстников-бушменов: ношение на руках, кормление по необходимости (хотя не столь непрерывно, как у кунг), на детский плач реагируют все взрослые, хотя родители на него иногда не обращают внимания. Но как только ребенок выходит из младенчества, начинает проявляться разница в подходах к детству.

К примеру, родители хадза начинают оставлять детей в лагере, когда тем исполняется два, тогда как детей бушменов матери, уходя на поиски пищи, берут с собой до гораздо более позднего возраста. В результате детей хадза раньше отлучают от груди, примерно в два с половиной года, а не в четыре.

3

Draper 1976; Draper and Cashdan 1988.

4

Draper 1976.

5

Blurton-Jones, Smith et al. 1992; Blurton-Jones 1993; Woodburn 1968.

6

Woodburn 1968.

7

Hawkes et al. 1989.