Судьбы иосифлянских пастырей

Обвинительное заключение по данному делу, от 5 марта 1933 г., было составлено на 75 человек. Постановлением Коллегии ОГПУ от 28 марта 56 человек приговорили к разным срокам заключения. Другим постановлением Коллегии ОГПУ от 2 апреля 1933 г. были приговорены 19 человек: пятеро – иеромонах Вассиан (Молодцкой), иеродиакон Варсонофий (Фурсов), священник Димитрий Загуменных, священник Александр Дубинин и мирянин Ф.П. Лузганов – к высшей мере наказания, остальные – к разным срокам заключения. Постановлением Коллегии ОГПУ в конце апреля 1933 г. высшая мера была заменена осужденным на 10 лет заключения.

Подписав угодные органам следствия протоколы о деятельности церковно-монархической организации и ее составе, еп. Алексий избежал нового лагерного срока. 12 марта его перевезли в Москву и заключили в «знакомую» Бутырскую тюрьму. 2 апреля дело в отношении епископа было прекращено, и 11 апреля принято постановление отправить его ближайшим этапом в Соловецкий лагерь на острова для отбывания наказания, вынесенного Коллегией ОГПУ 3 сентября 1931 г.

В конце апреля 1933 г. Владыка Алексий вновь прибыл на Соловки, где на него продолжили собирать досье. Осведомитель «Звезда», как и раньше, информировал администрацию, что епископ пользуется почетом и уважением со стороны заключенных, в особенности духовенства[238]. Вместе с Владыкой отбывали срок заключения и некоторые его сподвижники.

Сохранились воспоминания о пребывании «буевцев» в Соловецком лагере. Так, бывший узник Соловков академик Д.С. Лихачев писал об общем духовнике иосифлян в лагере прот. Николае Пискановском: «Светлым человеком был… о. Николай Пискановский… Его нельзя было назвать веселым, но всегда в самых тяжких обстоятельствах он излучал внутреннее спокойствие. Я не помню его смеющимся или улыбающимся, но всегда встреча с ним была какой-то утешительной… У о. Николая был антиминс, и он шепотом совершал литургию в 6-й (“священнической”) роте… О. Николай знал, что его жену также арестовали, и очень беспокоился о детях: что, если возьмут в детдом и воспитают атеистами? И вот однажды, когда его вывозили из лагеря, в Кемперпункте он стоял в мужской очереди за кипятком. С другого конца к этому же крану подходила женская очередь. Когда о. Николай подошел к крану, он увидел у крана свою жену. Их заслонили заключенные (разговаривать мужчинам с женщинами было строго запрещено) и о. Николай узнал радостную для него весть – детей взяли верующие знакомые… Жизнь о. Николая была сплошным мучением, а может быть, и мученичеством»[239]. Умер о. Николай Пискановский в середине 1930-х гг. уже в ссылке в Архангельске от туберкулеза.

Осенью 1937 г. еп. Алексий, работавший в это время в лагерном деревополировочном цехе, был взят под стражу. Соловецкий лагерь в это время подлежал ликвидации, большинство его узников перевели в другие места заключения, а около полутора тысяч, казавшихся властям особенно опасными, решили уничтожить. Владыка Алексий был приговорен к высшей мере наказания постановлением Особой Тройки Управления НКВД по Ленинградской области от 9 октября 1937 г. и 3 ноября расстрелян вместе с группой других узников Соловков. Несколько десятилетий место расстрела и захоронения новомучеников было неизвестно. Еще в середине 1990-х гг. в научных публикациях говорилось, что это произошло на Большом Соловецком острове[240]. Лишь несколько лет назад в результате архивных поисков и раскопок научно-информационного центра «Мемориал» (Санкт-Петербург) и карельских краеведов удалось установить, что епископ Алексий и другие соловецкие узники были расстреляны и похоронены в урочище Сандормох вблизи г. Медвежьегорска в Карелии. В настоящее время на этом месте построена и освящена церковь, воздвигнут мемориальный комплекс и ежегодно отмечается дата гибели новомучеников.

Епископ Яранский Нектарий (Трезвинский)

Одним из самых деятельных иосифлянских Владык, окормлявшим десятки истинно-православных приходов в нескольких епархиях и имевшим многочисленных духовных детей и последователей, был епископ Нектарий (в миру Нестор Константинович Трезвинский). Он родился 20 января 1889 г. в с. Яцки Василевской волости Васильковского уезда Киевской губернии в семье псаломщика. В возрасте трех лет малыш остался без родителей, и его взял на воспитание протоиерей местной церкви Вышинский, который затем передал Нестора своему зятю, священнику Трезвинскому, чью фамилию и получил в дальнейшем мальчик.

С детства Нестор прислуживал в церкви с. Яцки и в 1902 г. поступил в Киевскую Духовную семинарию, которую закончил в 1908 г., после чего некоторое время был послушником в монастыре, а после рукоположения в сан диакона и священника служил до осени 1911 г. в церкви с. Парчино Киевской губернии. В 1911 г. о. Нестор поступил в Киевскую Духовную Академию ив 1914 г. во время учебы принял монашеский постриг в мантию с именем Нектарий. Через год молодой иеромонах окончил Академию со степенью кандидата богословия и с осени 1915 г. по осень 1917 г. служил воинским священником на фронте в 1-м Туркестанском стрелковом полку.

9 декабря 1917 г. о. Нектарий поступил в число братии столичной Александро-Невской Лавры с возложением обязанностей чередного иеромонаха. 29 января 1918 г. он был назначен воспитателем певчих Митрополичьего хора, с 6 июня того же года занимал должность библиотекаря монастыря, с 23 января 1919 г. исполнял обязанности письмоводителя в канцелярии Духовного Собора Лавры, а через четыре дня также получил назначение на должность уставщика. 9 апреля 1919 г. указом Священного Синода иеромонах Нектарий был награжден к Пасхе за отлично-усердную службу золотым наперсным крестом, в том же году он был впервые арестован, но вскоре освобожден. 20 июня 1919 г. о. Нектария освободили от занятий по канцелярии с назначением постоянным панихидным иеромонахом на лаврских кладбищах, но при этом оставили уставщиком. В начале 1920 г. он также исполнял послушание заместителя библиотекаря. 1 марта 1920 г. о. Нектарий был командирован в уездный город Ямбург Петроградской губернии для службы настоятелем Екатерининского собора, оставаясь при этом в составе братии Лавры[241].

В Ямбург иеромонах прибыл через несколько месяцев после изгнания из города частей белогвардейской Северо-Западной армии и застал там тяжелую ситуацию. Все местные священники ушли с отступавшими белогвардейцами в Эстонию, собор серьезно пострадал от артиллерийского обстрела штурмовавших город частей Красной армии (его крыша и стена были пробиты неразорвавшимся снарядом), полковую церковь в здании манежа советские власти передали театру, причем на месте алтаря устроили сцену. Об этом о. Нектарий сообщал в письме Петроградскому митрополиту Вениамину 12 декабря 1920 г., написав и о том, что на празднование престольного праздника в Екатерининский собор не прибыл ни один священник из приходов в соседних селах, «боясь попасть на принудительные работы»[242].

Иеромонах ничего не писал о существовавшей тогда материальной нужде. Но ее острота хорошо видна из того, что даже необходимое для богослужения вино полностью отсутствовало и его приходилось заменять соком. Так, 20 сентября 1920 г. о. Нектарий передал лаврскому эконому 300 рублей за выданные вместо вина две бутылки виноградного сока.

Позднее, перехваченное 28 декабря военно-цензурным пунктом, письмо митр. Вениамина фигурировало в качестве «улики» в деле иеромонаха. Постепенно в Ямбургской ЧК скопился «компромат» на молодого энергичного пастыря, в частности, записка «осведомителя № 429» о собрании верующих на квартире настоятеля собора, а также донос о том, что отец Нектарий якобы вел антисоветскую агитацию в проповедях, «призывая к надежде, что 1921 г. принесет переворот к лучшей жизни, все недостатки настоящего времени считает наказанием Бога, мотивируя, что народ православный попал под гнев Божий за то, что церкви превратились в школы и театры, указывая на пробитую снарядом стену храма, называет отверстие делом рук дьявола, а также на Божью волю, не позволившую ему издеваться над домом святой Екатерины». В другом донесении осведомителя говорилось, что 27 августа 1920 г. иеромонах, хороня врача Прохорова, сказал: «Счастлив ты, Петр Николаевич, что хоронят тебя не с пением безбожного “Интернационала”, а хоронит тебя Святая Церковь»[243].

238

Акиньшин А.Н. Священномученик Алексий Воронежский. С. 15.

239

Из новейшей истории Русской Церкви // Православная Русь. 1995. № 14. С. 7.

240

Акиньшин А.Н. Священномученик Алексий Воронежский. С. 15 и др.

241

РГИА, ф. 796, оп. 204-1917 г., д. 509, ф. 11-1919 г., д. 20, лл. 3–5.

242

АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх. – след. дел, д. П-40195, л. 11.

243

Там же, лл. 8-10, 13.