Его выбор

Наверное, в этот момент именно животная часть диктовала условия, пока человеческая притаилась. Тогда зверь вырвался наружу, заставляя совершать… ошибку? Нет, я не считал это в полной мере ошибкой, все равно рано или поздно именно этот исход ждал наши отношения. Она ведь моя. Моя! И я предоставил ей достаточно времени в этом городе для того, чтобы освоиться, ко мне привыкнуть, а ведь мог, в первый же день, как учуял, заявить права, но… Тогда еще хотел, чтобы было у нее, как у людей, она ведь человек. Ошибочно надеялся, будем постепенно узнавать друг друга. И как это происходит у людей – сблизимся. Я буду дарить подарки, показывать свое отношение к ней, а она принимать благосклонно мое внимание, но не тут-то было. Она ведь даже не замечала моих шагов к ней навстречу. Только морщилась, дергалась, пугалась…

Ярость вперемешку с зовом не лучшие советчики в завоевании, не лучшие помощники во время первой близости девушки… они только разжигают первобытный голод. Но разве я мог подумать, что она такая слабая?

Но нет, она моя ахиллесова пята, слабое место. Ведь Мия даже не течку не смогла перенести, мечась между сном и явью, вместо того, чтобы наслаждаться единением вместе со мной, а когда она и вовсе вырубилась, я тут же вызвал нашего доктора, а он еще и смотрел на меня укоризненно, оценивая масштаб последствий нашей близости. А я зверел на судьбу эту злодейку. Злился на себя за несдержанность, отголоски, которой ещё чувствовал, так что член зудел в штанах от желания снова оказаться в ее горячих водах и если бы она была волчицей мы бы ещё целый день могли наслаждаться телами друг друга, но она горела в горячке, что-то бормотала несвязно, а я… Я волком выл от невозможности помочь и ведь гон, да и течка должны были еще длиться, но ее организм оказался совсем не подготовлен у изменениям. А ведь я думал, что полнолуние самое лучшее время для закрепления метки, но не предусмотрел, что зверь вырвется наружу, захочет пометить её своим семенем. Беря её хрупкое тело, я едва ли не трансформировался в волка во время нашего соития и лишь за мгновение до полной трансформации остановился. Разумной частью я понимал, что она не готова к такому, для человека это было бы слишком, но дикой стороной руководили инстинкты. Волк хотел владеть ею полностью…

Чтобы беременной ходила его щенками и пахла им, чтобы каждый знал – она его. Она не волчица и вряд ли бы забеременела от моего семени в обличие человека после первой течки, но вот от волка – вероятность была. Я еще не ощущал в ней жизни, чтобы знать наверняка, должна пройти хотя бы неделя, но сомнений в обратном, оставалось мало. Слишком уж подозрительно молчал волк во мне, ведь только он мог учуять беременна ли она уже сейчас, а чтобы и мне понять – нужно было обратиться, но вряд ли бы это сблизило нас с Мией. Оборот не лучший способ наладить отношения. Потому что даже пусть она теперь и перестала бояться, вместо ожидаемой мной привязанности у нее появилась злость, а какой она дикой стала, когда поняла, что я не отступлю. Меня это даже восхитило, а ведь думал, что маленькая, слабая девочка, а она уже бегала быстрее меня, правда из-за того, что не понимала, какие способности получила – не осознавала своей скорости. Смотря на ее сопротивление, во мне боролось два чувства. Первое – сломить, наказать, заставить повиноваться, как своему альфе, а второе – диаметрально противоположное. Обнять, зарыться в ее белоснежно-золотистые волосы. Осыпать поцелуями шею и насладиться ее трепетной дрожью в ответ, а после, поднять ее к себе на колени и, тихо шепча нежности на ушко, объяснить, что она самое дорогое, что у меня есть. И все равно, что она человек, что когда-то я думал, что моей парой будет сильная волчица – выбор волка не изменить. Ослепленный злостью и стремлением заявить на нее свои права, я совершил самую большую ошибку – не объяснил ей ничего, заставив барахтаться в непонимании. А теперь и не знаю, как объяснить? Как подготовить? Какие слова сказать? Когда нет пути обратно и она уже, скорее всего, беременна.

Отпустил, давая ей пообщаться с матерью, хоть я и отправлял Лизианну предупредить об отсутствии Мии, а сам все думал о том вернется ли… И когда вернулась, не плачущая, как ожидал, это любая бы волчица радовалась своему положению, но вот моя пара – вряд ли, а решительная – восхитился. Услышав просьбу о деньгах, чуть было не рассмеялся, потому что все, что у меня есть и так ее, но ведь девушка еще пока не знала об этом. А Лизианна, которую я вызвал к себе, когда Мия ушла к матери, попросила об одном, если я хочу наладить со своей парой отношения – дать Мие время, не спешить, постепенно подготовить, а не вываливать на нее всю правду, и я решил – дам. Попытаюсь исправить положение, заручившись советами того, кто знает мою пару лучше и, что ей нравится тоже.

***

– Шейн, – вызвал брата к себе и теперь, сидя в кресле, рассматривал его внимательно. – Как так вышло, что Мия уверена в том, будто стая не принимает ее как мою пару? Может, просветишь?

– А разве я не прав, альфа? – выплюнул парень, – она ведь из этих – «фанатиков», что обливается вонючими дихлофосами и развешивают аканит на дверях. Уверен, они бы уже нас отстреливали и с оружием ходили по улицам, если бы власти не приняли защищающие нас законы, – я не перебивал, слушал внимательно, хотя кулаки сжимались под столом от злости. Узколобое виденье брата заставляло его делать неправильные выводы. – Она что-то сделала с тобой, я уверен, хочет подобраться ближе, чтобы найти наше слабое место.

– Заткнись, – прорычал, устав слушать ересь этого уже взрослого мужчины, но до сих пор щенка. – Ты! Пойдешь и извинишься перед ней, и если не простит, будешь в коленях у нее ползать, понял? Иначе следующий забег стаи будет не на оленя, а на тебя. Ясно тебе? – увидев едва заметный обиженный кивок, продолжил уже более спокойным голосом. – И чтобы я больше не слышал ни от тебя, ни от кого-либо другого этого, потому что если из-за вас, у меня не получится примириться с ней, я за себя не ручаюсь. Ты понял меня, Шейн?

– Понял, альфа, – опустил голову, но не ушел, поджав хвост, как требовалось.

Нет, он еще и голову поднял, и заговорить посмел. Ни черта, Шейн не понял, а ведь я предупреждал.

– Но, Макс, разве ты не видишь? – и вот тогда я не выдержал.

– Это ты не видишь, братец, повторяю один единственный раз, ты превратишься в ее самого преданного ее пса, если она захочет. И ничего больше от тебя я даже слышать не хочу. Я понимаю, что тебя это обстоятельство возмущает, и ты продолжаешь считать это не справедливым, потому и спускаешь всю свою злость на ни в чем не повинной девушке, и лишь потому что понимаю – расскажу в чем дело. Я почти взял её волком, надеюсь не надо напоминать, что это значит?

– Да, – прошептал, шокировано смотря на меня.

Ведь и он знает, несмотря на то, что ведет себя слишком развязно в стае и за ее пределами, что превратиться во время секса с человеком мы можем только с истинной парой для зачатия сильного потомства.

– Я извинюсь, – заверил меня, покаянно.

И по его уже не такому воинственному взгляду увидел, что до него наконец-то дошло, что Мия не какое-то недоразумение, а постоянная единица не только в моей постели, но и в стае.

– Хорошо бы,– устало откинулся в кресле.

Шейн кивнул, но не спешил уйти.

– Макс, скажи, как оно?

Я понимаю, о чем он – об истинной паре. И как бы я не злился на него за то, что он по не знанию мог сказать или сделать, все-таки он мой брат…

– Идеально, как и должно быть, – произнес тихо, снова возвращаясь мыслями к тому, как ощущалось ее тело под моим и как идеально оно было в моих руках.

Пусть даже это течка, а Мия не совсем понимала реакции тела на меня, не отменить того, как охренительно оно чувствовалось.

========== Глава 13 ==========

– Мамусь, привет, как ты? – заходя домой и встречаясь взглядом с матерью, спросила, очень сильно стараясь, чтобы мой голос звучал, как можно более беззаботно.

Как добиралась домой, не помню, все как в тумане, слишком была сбита с толку, находясь в смятении, да и взгляды прохожих были говорящие, знающие. Будто все, что было между нами с альфой – уже стало общественным достоянием. И от этого ощущения хотелось поскорее спрятаться. Может быть, я себя накручиваю, конечно, вряд ли они бы знали, но… это стойкое ощущение не отпускало, вместе с нарастающим неприятием сего обстоятельства. Как бы хотелось вычеркнуть все из памяти, вернуться во времени и хотя бы намекнуть себе – «отговори маму, не соглашайтесь переезжать», ведь именно с переездом все полетело в тартарары. А, увидев, озабоченное лицо матери, что тут же заключила меня в объятья, очень сильно захотелось расплакаться на родном плече. Рассказать все, не таясь, может, она бы что-то посоветовала, утешила, и уверила, как только она умеет вселять в меня уверенность, что все будет хорошо, потому что вот это его: «на ночь ты вернешься», не говорит о том, что все будет хорошо. Наоборот. И все внутри переворачивается, сжимается в горький клубок, натягивая неприятную пружину неминуемого ожидания будущего. Если вчера он меня не заставлял, сама просила, под воздействием, то, что помешает ему сегодня взять меня силой? Ему же все равно, что я чувствую, напичкал чем-то, заставляя хотеть того, что я бы в нормальном состоянии никогда… наверное, не знаю, уже ни в чем не уверена, а вдруг… вдруг, он не пичкал ничем? А это?.. Это я все? Сама? Вдруг я стала такой же, как он? Как все оборотни? Вдруг он вместе с укусом, что-то запустил во мне – чему я просто сейчас не могу найти объяснения, не зная много чего об оборотнях, но если поищу в интернете, то непременно найду ответ? Но, если я права, почему тогда так хотелось сбежать из дома альфы, а не предаваться связи, например, на столе? Не задумываясь о чувствах, что испытываю, о собственном достоинстве, что вмиг растоптали ночью, почему? Подумала, и тут же передернулась. Нет. Боже, нет. Я не могла. И все же… все же что-то внутри на эти мысли отозвалось. Мне ведь не было больно с ним, без него – да, это была пытка, но не с ним, его прикосновения были такими естественными, такими необходимыми… Я задыхалась без него, а он был моим глотком воздуха, пусть и обжигающим. Это сейчас все происходящее видится как что-то неправильное, но не тогда… тело еще помнит отголоски сокрушительных оргазмов и это были именно они… Но ведь связь с ним это не только оргазмы, подсказывает голос разума, смутно помню врача и такой жар, что казалось будто полыхает вся кожа, как в огне, и боль невыносимую между ног – тоже, которая не даёт спать, но и отключиться не позволяет, и это еще раз подтверждает его звериную сущность. Пользовался, как хотел, не думая о последствиях. Пусть мне и дали что-то выпить, а может еще и вкололи какой-то укол, что выключило все ощущения и боль, и проснувшись, я уже чувствовала себя хорошо, но это не отменяет того обстоятельства, что мне было больно, даже слишком. Разве так должно было быть? Секс это всегда боль? Или только с ним? В этом тоже бы разобраться, но как? У кого спросить? Не у альфы же. Передернулась мысленно. Или все же именно у него и стоит спрашивать обо всем? Ведь кому как не ему знать, что он со мной сделал, а главное, чем мне это грозит? Ведь у нашей связи могут быть последствия и вряд ли мне помогут обычные препараты борьбы с беременностью.