Страница 12 из 23
– Валера, – я имею в виду не твоего мужа, а директора, – и его жена Вера, по-моему, были близкими вашими друзьями, или я ошибаюсь?
– Да, Валера и Вера были близкими друзьями. Валерий Ильич сыграл большую роль в жизни нашей семьи, я ему безумно благодарна, он спас нашего ребенка.
Валерий Ильич летал в Москву, у него были свои дела и неважно, где он, в Сибири на Кавказе, на Дальнем Востоке, – ему в определенный период времени надо было ровно в 9 часов быть в Москве. И в один прекрасный день он прилетел, позвонил: «Как ты себя чувствуешь?». А я ждала ребенка, бегала работать на телевидение, водила машину, и ничто не предвещало беды. Я ему пожаловалась на плохое самочувствие. Он сказал: «Оставляешь машину, садишься в такси, приезжаешь сюда, я тебя жду». Когда я приехала, то оказалась у порога больницы, чему была крайне удивлена. Доктор посмотрел меня и говорит: «Мы ее оставляем». Меня уложили в больницу на сохранение. В этом роддоме у Валерия Ильича и Веры Павловны родилась чудесная девочка Аня за два месяца до рождения Валеры-младшего.
Петр Подгородецкий по-прежнему оспаривает авторство знаменитого «Поворота»
Валерий Ильич долгое время был бессменным хорошим директором, мы дружили, вместе проводили много времени. Симпатичные очень люди семья Голда. И Валера-маленький с Анечкой Голда долго ходили заниматься большим теннисом, мы пытались из них сделать профессиональных теннисистов. Увы, у нас ничего не вышло, – ни Аня, ни Валера теннисистами не стали.
– А где сейчас Валерий Ильич, вы общаетесь?
– В Москве. Да, встречаемся на больших концертах «Машины», обнимаемся, рады и счастливы видеть друг друга. Но он не в шоу-бизнесе.
– Была упомянута фамилия Фесуненко. Мне интересно, существовал ли клуб жен «машинистов»? Вы как-то общались? Ведь ребята на гастроли вас с собой не брали.
– Почему, я ездила, когда была еще студенткой, естественно, у меня было больше свободного времени. Когда пошла работать, времени стало гораздо меньше. А потом родился ребенок.
Закончила технический институт (отделение автоматизированной системы управления), который совершенно не был связан с телевидением.
Сентябрь, мне надо ходить на работу. А сентябрь – самое хорошее время, чтобы съездить на гастроли в Сочи, в Ялту. Всегда в бархатный сезон у ребят гастроли на юге. Мы думаем, что делать. На работу надо было приходить к 8 часам. Естественно, накануне мы где-то тусовались, и я хочу спать (музыканты ложатся спать в 4, а мне в 8 на работу).
Когда некоторые молодые люди попадают в армию, я слышала, их охватывает, ужас, что впереди два года! А меня такой же ужас охватил, что впереди вся жизнь… вот так и пройдет. Подумала, нет, в этой жизни надо что-то менять. Тогда, в сентябре-октябре, все сотрудники министерств и институтов ездили на картошку. За это давали отгулы. Ты до 3-х часов работаешь на базе, а потом тебе еще дают отгул. И я спрашиваю начальника: “Скажите, пожалуйста, если я приду с мужем, мне два отгула будет полагаться?” Спрашивает: “Он что, у нас работает?” Я говорю: “Нет, он не у вас работает”. Говорит: “Хорошо, приводите” (если бы он знал в тот момент, кого приведут!).
Подгородецкий – единственный из «машинистов», кто служил в армии
И мы с Валерой пошли работать на овощную базу, перебирать капусту, картошку, морковку. И заработали кучу отгулов.
Это был конец октября, потом я присоединила длинные ноябрьские праздники, и у меня получился трехнедельный отпуск.
Мы сели в машину и поехали в гостиницу «Прибалтийская» – знаменитую гостиницу в Питере, построенную к Олимпиаде, такой островок заграничной жизни.
К нам присоединился Петя и музыканты. Мы жили в двухэтажном люксе. И вот в этом номере кому-то пришло в голову устроить концерт питерского музандеграунда. Квартирник в апартаментах люкс-отеля «Интурист»!
Пройти в гостиницу было сложно, секьюрити не уступали по силе чугунным воротам. Возник вопрос: «Как провести публику на концерт?».
И Петя с Валерой поспорили на 100 рублей, что Подгородецкий проведет толпу.
В назначенное время, около входа в гостиницу собралась толпа специфически одетого народа, выделявшегося из общей массы. Мы с Валерой стояли и издалека наблюдали за процессом. Петя в тренировочных (дрессировочных, как раньше называли) штанах с вытянутыми коленками, в мягких домашних тапках и в майке с надписью СБОРНАЯ СССР по плаванию, растянутой на мощную грудь Петра из-за маленького размера (эти майки ребятам подарили пловцы сборной команды СССР по плаванию после «Олимпиады-80»), подходит к охране, о чем-то с ними договаривается, взмахивает рукой и громко произносит: «Массовка, проходи!». И серая толпа питерского андеграунда вплывает в холл гостиницы. Концерт в номере состоялся!
Конечно, пришла администрация, всех выгнали, но это было уже намного позже.
Валера проиграл спор.
Валера не учел факт: в тоже самое время на втором этаже шли съемки «Новогоднего Огонька». И Петька, воспользовавшись этим, сказал охране, что это как раз для съемок.
Кстати, надо было тогда, на овощной базе, визитки в эту картошку положить. «Эту картошку упаковывал барабанщик “Машины времени”». Это было бы замечательно. Но визиток в то время еще у них не было, и музыканты ставили автографы на фотографиях небольшого формата. Они и были прототипом современных визиток.
– А его узнавали или нет, Валеру?
– Узнавали только Макаревича благодаря прическе, внешности.
Но, в общем-то, иногда, крайне редко, и Валеру узнавали.
Я помню, что в Сочи на пляже Кутиков, Валера и я познакомились с еще неизвестным тогда Олегом Газмановым, который отдыхал там с женой. Он узнал ребят, – познакомились, можно сказать, не на сцене, а на берегу моря.
А насчет клуба жен – клуб жен существовал, мы все были очень дружны.
Лена Фесуненко дружила с женой Сергея Кавагое – они были близкими подружками, – входила в наш, будем говорить, клуб жен.
– А кто был женой Сергея?
– Тогда была Оля, потом стала Маша. С Машей мы, кстати, очень дружны до сих пор.
В «клуб» входила и Жанна Мелик-Пашаева, жена Ованеса, жена Кутикова, жена Наиля Короткина, который был звуковиком «Машины», – Венера, Лена Макаревич, Оля Кавагое.
Когда ребята уезжали, мы их провожали и собирались. Часто у Жанны, у нас; у тех, у кого были отдельные квартиры. И могли зависать там по двое суток, если это суббота, воскресенье. Те, у кого были дети, приезжали с детьми – они, еще маленькие, дружили, играли. Мы ходили в театры, в музеи, в кино, ездили на дачу. Очень дружно жили.
– Музыку обсуждали ту, которую исполняли мужья?
– Обсуждали, безусловно, поскольку было интересно, – новые произведения, уже появилась студия ГИТИСа. Как раз был переход между непрофессионализмом и профессионализмом. Постепенно вливался Фагот (Саша Бутусов), обсуждали его стихи, программу «Маленький принц», ходили в театр: ребята работали в Театре юного зрителя в спектакле «Хрустальный зверинец» – очень интересный был проект.
– Играли вживую?
– Вживую. К «Хрустальному зверинцу» была написана музыка. Когда я своего мужа упрекала по прошествии лет, что мы с ним не ходили в театр, Валера всегда уточнял, что мы были в театре. Я тогда рылась судорожно в памяти. «Ну как же, – говорил он, – я на сцене, ты в зале. Мы были в театре».
– Все нравилось, что делала «Машина времени»? Все были поклонницами именно творчества? Если говорить не про личные взаимоотношения, а про творческий аспект. Всем нравилась музыка?
– Думаю, что да. Не могу ответить за всех, отвечу за себя. Мне нравилась музыка, я вникала, что пишется, как пишется. Все было интересно – новые аранжировки. Но уже нельзя было ходить на репетиции – раньше это было разрешено.