Кухарка

Тонкое лицо вызывало у Леськи необъяснимую тревогу, вкупе с внутренней симпатией, как встреча со старым другом, который что-то недоговаривал. Размеренность в словах, располагающая дружелюбность — таких людей Леська любила. В аккуратном лице, медленных движениях, ухоженности, чувствовалась порода. Девушка наверняка была воспитана в уважении к окружающим, в признании равенства людей на земле, в тепле. Сейчас, в кратком деловом разговоре, она отдавала это тепло ей, Леське: нежно улыбалась, смотрела не отводя глаз, говорила просто. Что же тогда настораживало? Почему где-то внутри, где рождается в человеке самая сущность, Леське хотелось не просто спросить, а крикнуть: “Скажи, ну скажи, что происходит!?”

— За кухню Вы можете не беспокоиться, — ободряюще кивнула Леська, предполагая, что нервозность — следствие предстоящего мероприятия, отнимающего все силы Ксении, — я её абсолютно всю беру на себя. Если начало мероприятия в семь вечера, я бы хотела прийти с утра. Примерно в восемь, — всё ещё стремясь разобрать природу непонятного чувства, пояснила Леся. — Продукты доставят накануне. Как только я буду знать, в котором часу это произойдёт, позвоню Вам, чтобы иметь возможность приехать и проконтролировать. С моими поставщиками обычно не возникает накладок, а если что и происходит, то мне сообщают заранее, чтобы у меня была возможность внести корректировки в меню. Если это случиться, их я тоже с Вами согласую, — постаралась она успокоить собеседницу.

— Хорошо, — Ксения ласково кивнула, продолжая думать о своём.

— В середине дня, где-то после двух, мне потребуется небольшой перерыв. Примерно на сорок минут — освежить голову — пройтись.

— Конечно, — Ксения кивнула, — я не против.

Они обсудили необходимость присутствия официанта. Вообще, Леська любила работать одна: сначала готовить, потом обслуживать. Но такое было возможно, только когда на ужине присутствовало меньше десяти человек, у Ксении же планировалось двадцать три. Пытаться угнаться за таким количеством гостей — заведомо обречь себя на провал. Поэтому они договорились, что присутствие одного официанта — обязательно. Ксения предлагала нанять двоих, но Леська любила “приглядывать” за столом. Так можно было увидеть, что кому-то недосолено, кто-то с аллергией, кто-то не готов притронуться к крабам, кто-то не ест гарнир, для кого-то мясо не дожарено, кто-то вообще всем недоволен. Увидеть и среагировать. Но чаще она слышала похвалы, видела довольные лица, принимала комплименты.

— Ольга Ивановна говорила, что я могу не волноваться о качестве и времени. Она безмерно хвалила Вашу ответственность, — Ксения осторожно убрала волосы со лба.

— Спасибо, — Леська ощутила тепло, которое, она знала, отразилось в глазах, — приятно слышать.

— Она говорила, что Вы молоды…, — протянула Ксения, явно желая что-то спросить.

— Но Вы не ожидали, что настолько, — привычно кивнула Леська.

— Не ожидала, — лицо скрасило мягкое смущение, и опять мелькнула очаровательная щербинка, — обычно люди, о которых говорят с таким почтением, как минимум измучены артритом.

Они рассмеялись. Впервые за встречу Леська почувствовала, что девушка как-то расслабилась, словно забыла про все несчастья и горести, которые ждали её за стенами кафе.

— Ну, про почтение, Вы преувеличиваете. Думаю, максимум, о чём упомянула Ольга Ивановна, это кексы с сырной начинкой. То, что её повар никак не может их освоить, не значит, что это такое уж неимоверное умение, — Леська пожала плечами: она привыкла, что клиенты не ожидают увидеть профессионала в лице девушки едва перешагнувшей за двадцать. Ей так часто пеняли молодостью, что впору было начать какие-нибудь процедуры по состариванию. У неё был на это только один ответ, единственное доказательство: результаты работы. — Сейчас Вы можете спокойно положиться на рекомендации Ольги Ивановны, она меня знает почти пять лет, — постаралась добавить спокойствия Леська, про себя послав очередную благодарность старой знакомой Алексея Григорьевича, — я же даю слово, что не подведу Вас. Может случиться, всё, что угодно. Мы не застрахованы от непредвиденных обстоятельств. Я обещаю, что приложу все усилия, чтобы решить какие бы то ни было проблемы. Приложу все усилия, как если бы на моём месте были Вы сами. Застолье будет организовано в лучшем виде.

— Хорошо, я Вам верю, — молодая женщина снова улыбнулась и кивнула, — у меня теперь родилась ещё одна просьба.

Леська приподняла брови.

— Вы могли бы добавить в меню лазанью?

— Лазанью? — брови у Леськи взлетели ещё выше, — в традиционное русское меню лазанью?

— Да. Сможете сделать?

— Конечно, смогу. Но надо ли?

— Да, её будет есть только один человек. Я Вам на вечере покажу, кто это. Классическая итальянская лазанья, без всякого… выпендрёжа.

— Ок, без проблем, — согласилась Леська, — можно тогда и с моей стороны просьбу?

— Да, — невозмутимо согласилась Ксения, как будто была уверена, что ничего неисполнимого у неё не могли попросить.

— Две порции лазаньи я бы хотела забрать с собой, — Леська внимательно посмотрела на собеседницу. Часто её просьба унести часть приготовленного воспринималась, как что-то из ряда вон выходящее, непрофессионализм. Как будто еда хозяина была священна для раба, и он не имел права её пробовать. Как будто еда не была приготовлена Леськиными руками, как будто посягая на суп, Леська посягала на золотые украшения. И опыт показывал, что работать с такими людьми было архи сложно. Уносить еду молча, как делали другие повара, она считала некорректным, а вносить в договор заранее — глупым. То количество еды, которое им с Маськой требовалось, не превышало размеров дегустационных порций. — Это любимое блюдо моей дочери. С тех пор как она посмотрела «Гарфилда», лазанья — её царь и бог!

— Конечно, — собеседница кивнула каким-то своим воспоминаниям, — думаю, это справедливо. Вы можете приготовить с запасом и забрать по три порции каждого блюда. У меня возражений нет. Абсолютно никаких.

— Спасибо, — Леська снова почувствовала благодарность, — в большем количестве нет необходимости. У меня маленькая семья: я и дочка. А у Вас дети есть?

— Да, тоже дочь, — Ксения стряхнула невидимую пылинку со скатерти.

— Сколько ей?

— Три.

— Мы не обговорили детское меню.

— Её не будет на празднике, — лёгкий вздох вернул на тонкое лицо печаль.

Короткий ответ и никаких пояснений. Ни того, что девочка гостит у бабушки с дедушкой, ни того, что она приглашена к подружке — ничего. Леська пригляделась внимательнее. Ксения опустила глаза. В общем-то, Леська и не имела права ни на какие объяснения. Она просто хотела понять, что делает ребёнок, когда его отец отмечает день рождения?

Конечно, намечался взрослый праздник и у богатых были свои причуды. Она про это знала не понаслышке. Ей, повару, уж точно не было места среди чужих семейных разборок. Да и проще, когда дети за столом не присутствуют — ни тебе отдельного меню, ни особых украшений блюд, ни отсутствие жареного-перчёного-солёного, ни подсчетов лишнего жира. И всё же грусть в глазах матери была близка Леське, как никому...

Сегодня она узнает о причинах этой грусти. Сегодня она узнает многие тайны Ксениной семьи. Как бы она не хотела остаться в стороне, заткнуть уши, закрыть глаза, за годы работы поваром на семейных торжествах, Леська смирилась с тем, что личные тайны чужих людей становятся и её достоянием тоже.

3

За твоей спиной я дышу так тяжко.

И ты слышишь, как громко бьется пульс мой…

Поломанные. “Та сторона”

Всё необходимое для начала работы Леська приготовила до того, как прикоснулась к первым продуктам. Она любила быть уверенной, что вся утварь в наличии. Педантично разложила по местам посуду и расставила в шаговой доступности кухонные принадлежности. Кастрюли и сковороды, ковши и контейнеры, ёмкости и доски, прихватки и измерительные приборы — на новой кухне в первую очередь ты должен побеспокоиться о наличии всех требуемых элементов.