Страница 42 из 66
— Я думаю, — сказала принцесса сухо и приподняла подбородок, — что на этот вопрос и на кое-какие другие, вам лучше отвечать в присутствии графа Меамольда, а то ведь я в них мало смыслю.
— Я не собираюсь это выслушивать!
Хильмас потянул за поводья, пытаясь развернуть лошадь, но уперся в капрала Кламма, подъехавшего на лошади со стороны улицы.
— Капрал, придержите его! — попросила принцесса. — Барон, прикажите привести человека по имени Бонтен. Это поможет нам разрешить кризис.
— У нас нет никакого кризиса! Барон, что вы делаете? — воззвал Хильмас.
Барон, не глядя на него, поднял руку и подвигал пальцами. К нему тут же подбежал один из солдат, чтобы получить указания. Хильмас в поисках поддержки оглянулся и уставился на капрала Кламма.
— Нет кризиса… — тихо повторил Хильмас.
— В самом разгаре. — уверил его капрал и повернулся к принцессе, показывая ей на серую кобылу, которую привел в поводу. — Ваше Высочество, не хотели бы вы пересесть на лошадь?
Ах, да! Принцесса дважды стукнула костяшками пальцев в шлем, и Гонза с видимым облегчением опустил ее на булыжники площади. Принцесса утвердилась на земле, но на лошадь залезать пока не стала.
Солдат подвел мастера Бонтена. Он был напряжен и испуган, на лбу кровоточила свежая ссадина, на руках и ногах глухо брякали кандалы. Принцесса сделала полшага навстречу, и он машинально поднял на нее глаза.
— Мастер Бонтен! — твердым голосом произнесла принцесса и дождалась, пока он поднимет глаза и сфокусируется на ней. — Я очень рада, что мы с вами познакомились, благодаря вашей дочери Мидди!
Бонтен растерялся и попытался всмотреться в принцессу, та в ответ почти незаметно кивнула ему, на мгновение приподняв брови, словно спрашивая: «Так ведь?» Никто из всадников за ее спиной этого увидеть не мог.
— Мидди, — неуверенно сказал Бонтен, потом вроде бы сообразил, — конечно, понимаю.
— В чем был ваш план?
Бонтен помялся.
— Ночью захватить ратушу, Ваше Высочество. Чтобы нас городские люди услышали. Чтобы король внимание обратил.
— Сейчас барон Фальт, — продолжила принцесса громко, — отведет вас и двух ваших друзей, которых вы назовете, в замок. Его Сиятельство, граф ар Меамольд, проведет разбирательство с участием господина Хильмаса, барона и вас в том, что происходит на соляных шахтах Его Величества. Вы меня понимаете?
Бонтен кивнул.
— Хорошо! Вы хотели быть услышаны, вы будете услышаны, если у вас есть, что сказать. Ратушу оставим в покое.
В голосе принцессы зазвучало железо и хлопки королевского штандарта на ветру. То ли она невольно копировала интонации отца, то ли манера речи ее была по-родственному похожа, так или иначе, судя по тишине вокруг, получалось неплохо. Бонтен поклонился.
— Мы бы не хотели, чтобы пока длиться разбирательство, соляные шахты простаивали. Скажите, мастер, если сейчас барон Фальт прикажет освободить этих людей, — принцесса подбородком указала на арестантов, — можете ли вы обещать нам, что они немедленно вернутся в шахты, возобновят работу и более не побеспокоят нас?
Бонтен кивнул. Принцесса ждала.
— Я обещаю вам, Ваше Высочество! — тихо проговорил Бонтен.
— Они не будут его слушать! — проскрипел сзади Хильмас. — Кто он такой?
— Будут. — отрезала принцесса и позволила себе намек на улыбку, — Мастеру Бонтену достаточно напомнить им, что получилось, когда они не послушали его в прошлый раз. Только вы говорите громче. Барон, прикажите снять с него кандалы!
Барон Фальт разрешающе шевельнул пальцами и солдат стал выкручивать винты.
— Идите к ним, — сказала принцесса Бонтену, — выполните ваше обещание и возвращайтесь с двумя людьми. Только не берите коротышку Доса.
Принцесса повернулась к всадникам.
— Барон, могу я полагаться на то, что вы представите дело графу должным образом?
— Выходит так, Ваше Высочество, — барон то ли кашлянул, то ли фыркнул, — что вы можете полагаться на мое слово так же, как я на вашу девичью память! Прошу прощения, должен отдать указания!
Барон направил коня на Хльмаса, оттесняя его к проему улицы. Принцесса выдохнула и позволила себе полмгновения постоять с закрытыми глазами. Сложное позади, можно сделать себе приятное. Она открыла глаза и повернулась к центру площади, где солдаты снимали кандалы с задержанных.
Из всей толпы ее интересовала одна фигура. Вот он поднялся, вот он потер запястья, вот бегло огляделся по сторонам. Принцесса сама не заметила, как сделала два шага в его направлении, а заметив, с усилием удержала ноги от перехода на бег. Она лишь подойдет, поздравит его с освобождением. Только и всего! Только чуть-чуть! А побежать хотелось! Как бы сейчас хотелось побежать во весь дух, с ходу обхватить его за шею, и повиснуть на ней, подогнув ноги! Принцесса чувствовала, как становится внутри воздушной и легкой, настолько, что пришлось приказать себе не взлетать, а ступать по земле!
До Лавайенна, который стоял к ней спиной оставалось не более семи шагов, когда слева вдруг что-то промчалось во весь дух, обхватило его за шею и повисло, подогнув ноги. Принцесса будто напоролась животом на дышло, дыхание остановилось. Она всего лишь замерла, но показалось, что умерла совсем.
Лавайенн прокрутился на месте с висящей на шее Мидди, поставил ее на землю и чмокнул в губы. Солнечный свет стал синеватым, вокруг все зазвенело, принцесса почувствовала, как сильно тянет вниз земля. Стараясь не поддаться ей, принцесса потянула вверх подбородок, и тут же предательски стали намокать глаза. Мидди повернулась: — Ваше Высочество, — закричала она, шагнула навстречу и поволокла Лавайенна за собой. — Вот он! Мой жених! Кони!
Согласно «Руководству по благочинию» благородная дама обязана улыбаться, даже если она сорвалась со скалы в пропасть — так и держать на лице выражение сдержанной приветливости вплоть до острых камней на дне. Отточить эти умения помогают разнообразные упражнения, вроде гимнастики для глаз. Сейчас даже придирчивая мадам Дено могла бы гордиться — принцесса ласково улыбнулась, не разжимая губ, чтобы они не кривились, медленно кивнула, прикрыв глаза, что помогло избавиться от слез, прижала ладони к животу, чтобы не дрожали пальцы, и благосклонно посмотрела на Мидди. Точнее, принцесса направила взгляд в ее сторону, способность видеть вернулась двумя вдохами позже.
Лавайенн стоял, будто вырезанный из цельного куска соли. Контролировать лицо его, очевидно, не учили. Приоткрыв искривленный рот, он неподвижно пялился на принцессу. Зато Мидди была оживлена за двоих: — Ваше Высочество, это так хорошо, что вы его отпустили! — тараторила она, — Он же не шахтер, он тута меня искал, а так-то он учитель музыки, на всяких трубах играет, ему дыхание важно, а в соляных шахтах хорошо дышится, полезно очень тама для груди, и вот, когда он приходил дышать, мы и встретились…
— Удивительным образом мы знакомы. — услышала принцесса со стороны свой собственный голос.
— Знакомы?! — удивилась Мидди, но тут же догадалась. — Погоди, так это и есть та богатая дама, которая у тебя уроки берет? Почему ты мне не сказал?!
Лавайенн дернулся, сделал какойто случайный жест — так в агонии шевелятся не до конца прихлопнутые каблуком тараканы.
— Но ты же говорил, — вдруг сдвинула брови Мидди, — что она глупая и капризная! Что ты врал-то? Еще говорил — страшненькая. Зачем? Ее Высочество совсем не…
Мидди, наконец, услышала саму себя. Она распахнула свой широкий рот, потом судорожно закрыла его ладонью, вытаращила глаза на принцессу и вдруг тихо заныла, зажмурившись и мелко молотя саму себя по губам. Лавайенн, до того бывший пергаментно-бледным, стал наливаться зеленым цветом.
— Гонза! — позвала принцесса, и тот сразу обозначился за правым плечом.
Уперев язык в зубы, принцесса не дала вырваться словам «Убей его!» и через паузу произнесла:
— Найди мне коня.
Принцесса могла догнать барона Фальта и уговорить его обратно — арестовать всех или хотя бы одного этого учителя музыки и замучить его в Тихой Башне. Могла убедить городского главу выселить из столицы Мидди и всю ее семью. Могла самолично схватить ее за волосы и утопить в замковом рве, если бы, конечно, он не обмелел уже несколько лет как. Мидди, чуя неладное, бросилась на колени, схватила принцессу за руку: — Ваше Высочество, простите меня! И он не хотел…