Страница 2 из 12
Дворецкий подошел к старику и доложил:
– Мистер Марлоу, генерал.
На это старик не только ничего не ответил, но даже не пошевелился. Дворецкий легко поставил мне совершенно сырой плетеный стул и, когда я сел, неуловимым движением выхватил у меня из рук шляпу.
Только тогда старик прочиcтил горло и низким, замогильным голосом произнес:
– Принесите бренди, Норрис. Как вам смешать, сэр?
– Как угодно, – ответил я.
Дворецкий исчез в джунглях, а генерал заговорил снова, экономя силы, как экономит последнюю пару капроновых чулок безработная актриса:
– В свое время я любил смешивать бренди с шампанским. Рюмка бренди на полбокала ледяного шампанского. Да вы снимите пиджак, сэр. Для живого человека здесь слишком жарко.
Я вскочил, снял пиджак, вынул носовой платок и вытер лицо, шею и вспотевшие ладони. В Сент-Луисе летом и то прохладнее. Потом сел, машинально потянулся за сигаретой, но вовремя вспомнил, где нахожусь. Старик все понял и, слабо улыбнувшись, сказал:
– Можете курить, сэр. Я люблю запах табака.
Я закурил, и он, точно охотничья собака, стал жадно принюхиваться к дыму. На его тонких, крепко сжатых губах заиграла едва заметная улыбка.
– Веселое занятие, ничего не скажешь, – смотреть со стороны, как твоим порокам предаются другие, – с грустью заметил он. – Когда-то и я, сэр, умел красиво жить, а теперь – инвалид: паралич обеих ног, резекция желудка. Есть я почти ничего не могу, а сплю так чутко, что это и сном-то не назовешь. Только жарой и спасаюсь – как новорожденный паук. Ну а орхидеи – лишь повод для жары. Вы любите орхидеи?
– Не особенно, – признался я.
Генерал прикрыл глаза.
– Я их ненавижу. С виду они похожи на человека, пахнут дешевыми духами проститутки.
Я смотрел на него и ловил губами влажный душный воздух, задыхаясь от жары. Старик кивнул, осторожно согнув шею, словно боялся, что она сломается под тяжестью головы. Тут в зарослях орхидей появился дворецкий, кативший перед собой сервировочный столик. Он налил мне в бокал бренди, смешал его с содовой, обернул медное ведерко со льдом влажной салфеткой и удалился. Хлопнула дверь.
Я пригубил бренди. Старик молча посмотрел на меня и со скорбным видом гробовщика облизнул губы.
– Расскажите о себе, мистер Марлоу. Полагаю, моя просьба вас не удивляет.
– Нет, разумеется. Но рассказывать особенно нечего. Мне тридцать три года, когда-то я ходил в колледж и английский язык еще не забыл. Частным сыщиком стал недавно. Одно время работал следователем у окружного прокурора Уайлда. На днях мне позвонил старший следователь Уайлда Берни Олс и сказал, что вы хотите со мной поговорить. Я не женат – уж очень не люблю полицейских жен.
– А вы, я смотрю, циник, – улыбнулся старик. – Работа у Уайлда вам не понравилась?
– Меня уволили. За неподчинение. По этой части у меня большой талант.
– Я тоже этим отличался, сэр, так что мы с вами друг друга стоим. Что вы знаете о моей семье?
– Я знаю, что вы вдовец и у вас две дочери. Обе молоды, красивы и живут в свое удовольствие. Одна из них была замужем уже три раза, последний раз – за бывшим бутлегером по прозвищу Рыжий Риган. Вот и все, что я слышал, генерал.
– Что-нибудь в этой информации показалось вам любопытным?
– Разве что Рыжий Риган. Впрочем, сам я всегда ладил с бутлегерами.
Генерал слабо улыбнулся – экономит на всем, даже на улыбке.
– Я тоже против них ничего не имею, да и сам Рыжий Риган мне очень нравится. Представьте себе эдакого здоровенного ирландца из Клонмела с курчавыми рыжими волосами, грустными глазами и улыбкой шириной с Уилширский бульвар. Поначалу, правда, он показался мне авантюристом, который думал, что напал на золотую жилу.
«Тот еще жук», – подумал я.
– Теперь я вижу, что он вам действительно понравился: вы заговорили на его языке.
Генерал спрятал свои худые синюшные пальцы под плед, а я загасил окурок и допил бренди.
– Меня он, можно сказать, вернул к жизни, – продолжал старик. – Увы, ненадолго. Риган часами сидел со мной, хлестал бренди, обливался потом и рассказывал про ирландскую революцию. Ведь он был офицером ИРА[1] и в Штатах находился на незаконном положении. По-моему, на моей дочери он женился по чистой случайности, – впрочем, вместе они и месяца не прожили. Учтите, мистер Марлоу, все это тайна.
– И тайной останется, – заверил его я. – Что с ним произошло?
Старик тупо посмотрел на меня:
– Месяц назад он исчез, причем совершенно неожиданно, никого не предупредив. И не попрощавшись со мной. Обидно, конечно, но ничего не поделаешь – для таких, как он, приличий не существует. Думаю, Риган еще даст о себе знать. А пока меня опять шантажируют.
– Опять?!
Генерал вытащил руку из-под пледа, сжимая в пальцах коричневый конверт.
– Я бы не позавидовал тому, кто попытался бы меня шантажировать, когда Риган жил в моем доме. За несколько месяцев до его появления, то есть без малого год назад, я заплатил пять тысяч долларов человеку по имени Джо Броди, чтобы он оставил мою дочь Кармен в покое.
– А… – вырвалось у меня. Я запнулся.
Генерал повел своими редкими седыми бровями.
– Что вы этим хотите сказать?
– Ничего.
Слегка нахмурившись, старик некоторое время в упор смотрел на меня, а затем сказал:
– Возьмите конверт и ознакомьтесь с его содержимым. И про бренди не забывайте.
Привстав, я взял конверт, опять сел, в очередной раз вытер потные ладони и стал его рассматривать. Письмо адресовано генералу Гаю Стернвуду: 3765, Алта-Бриа-Креснт, Уэст-Голливуд, Калифорния. Адрес написан чернилами, от руки, наклонными печатными буквами – такой почерк бывает у инженеров. Конверт вскрыт. В нем коричневая визитная карточка и три листа плотной белой бумаги. На карточке из тонкого коричневого картона золотыми буквами выбито: «Мистер Артур Гвинн Гейгер». Адреса нет. А в нижнем левом углу очень мелкими буквами значится: «Редкие книги и подарочные издания». Я перевернул карточку и прочел следующее:
Уважаемый сэр!
Несмотря на то что взыскать по закону за неуплаченные карточные долги возможным не представляется, я полагаю все же, что Вы захотите их оплатить.
Листы плотной белой бумаги оказались долговыми расписками, заполненными от руки и датированными началом прошлого месяца:
По предъявлении обязуюсь выплатить (или перевести) 1000 (одну тысячу) долларов Артуру Гвинну Гейгеру без процентов.
Почерк размашистый, с завитушками и кружочками вместо точек. Я налил себе еще бренди и отложил конверт в сторону.
– Что скажете? – спросил генерал.
– Пока ничего. Кто такой Артур Гвинн Гейгер?
– Понятия не имею.
– А что говорит Кармен?
– Я ее не спрашивал. И не буду. От нее толку мало – засунет в рот палец и сосет себе его с умильным видом.
– Я встретил ее в гостиной. Она действительно сосала большой палец, а потом попыталась усесться мне на колени.
Ни один мускул не дрогнул на лице генерала. Он застыл в своем кресле, мирно сложив руки на коленях и тихонько дрожа от озноба, тогда как я начинал дымиться от жары.
– Вы позволите задать вам несколько нескромных вопросов, генерал? – спросил я.
– А я от вас скромных вопросов и не жду, мистер Марлоу.
– Ваши дочери между собой ладят?
– Я бы этого не сказал. У каждой своя жизнь, и по наклонной плоскости они скатываются каждая по-своему. Вивьен – избалованная, требовательная, неглупая и совершенно безжалостная. Кармен же – из тех тихих девочек, что больше всего на свете любят отрывать мухам крылышки. Духовная жизнь, мораль для них обеих пустой звук. Впрочем, и для меня тоже. Чем-чем, а нравственностью Стернвуды никогда не отличались. Еще вопросы есть?
– Они обе, надо полагать, получили неплохое образование?
1
ИРА – Ирландская республиканская армия, подпольная организация ирландских националистов, основана в 1916 году.