Страница 8 из 19
Христа, упереться рогом и показать зубы властям. Но или зубов уже не осталось, или слуховой аппарат требовался иерархам вместе с очками. Церковь предпочла потерять авторитет в народе и бездарно погибнуть вместе с самодержавием.
На мой взгляд, если Распутин оберегал Россию от анархии на эмоциональном уровне, то Лев Толстой, ее интеллектуальная слава и гордость, пытался делать то же самое на ментальном уровне. Толстой предлагал царедворцам и иерархам задуматься, логическим путем вычислить опасность, найти и вовремя принять противоядие. Но сильные мира сего слушать его не хотели, и потому в историческом плане они проиграли. У Льва Толстого была и земельная программа, но что о ней говорить, если все его предложения по части реформ сгорели в огне революции!
Подведем итог стоянию на краю бездны. Россия в начале XX века действительно была особой страной. С одной стороны, в ней строились железные дороги и выплавлялась сталь. С другой – со времени отмены крепостной зависимости прошло всего полвека, народ одной ногой стоял на почве свободы, а другой – на почве рабства. Народ еще не освоился со свалившимся на него бременем свободы, был малообразован, шла только подготовка к новой жизни, а в качестве «бонуса» он получил две разорительные войны за чуждые ему интересы. В результате все предохранительные клапаны оказались сорванными, и началась вакханалия убийств «преступными толпами». И большевики оказались единственной силой, которой удалось оседлать стихийное разрушительное «творчество» масс, навести хоть какой-то порядок. Тем не менее, было до основания разрушено государство под названием «Российская империя» (и поэтому наступила небывалая разруха), а затем создано новое государство, на основе новой идеологии.
В общем-то, обо всем этом не имело смысла вспоминать, если в наше время по-прежнему нами не руководило бы меньшинство, стремящееся при помощи идеологии сделать из нас «преступную толпу». Так что же такое «идеология»? Будем разбираться.
Глава 3
Люди и идеологии
Идеология, может быть, самый главный предмет нашего человеческого обучения, хотим мы этого или не хотим. С детства нас учат правилам поведения в обществе: как себя вести в детском саду, школе, институте и т. д., чтобы чувствовать себя в коллективе комфортно, чтобы не быть «белой вороной». Чем дальше мы уходим от детства, тем более специализированными и изощренными оказываются правила житейской игры. Эти правила не составляют писаный свод, который следует выучить наизусть, не это требуется. Скорее, надо научиться думать так, чтобы на любом непредсказуемом жизненном повороте самостоятельно находить правильные, с точки зрения общества, решения.
Например, во времена расцвета моих жизненных сил человек, который, проходя мимо церкви, останавливался и крестился, вызывал неподдельный интерес. Многие при этом думали про себя: «Он что, дурак или псих?» А партийному человеку такое нестандартное поведение грозило неприятностями. При всесильных райкомах тогда существовали комиссии по борьбе с религиозной пропагандой. Однако теперь не вызывает особого интереса даже то, что президент страны со своим окружением посещает главный храм страны, крестится и держит в руке свечу. Вряд ли он поступал так во времена своей молодости – моей зрелости. Другие тогда были правила игры, другая идеология. В книге А. Зиновьева, которую я уже упоминал выше, имеется развернутое определение понятия идеологии. Выпишем его.
По своему содержанию идеология есть совокупность суждений (высказываний, фраз, утверждений) о явлениях, среди которых приходится жить людям, которые приходится им наблюдать, с которыми приходится иметь дело, о которых приходится размышлять, – о человеке, о сознании, об отношениях между людьми, о природе, о космосе, о прошлом, о будущем и т. д.
Но специфическая социальная роль идеологии – не познание реальности, не образование, не развлечение, не информация о событиях и т. д. (хотя это все не исключается, а предполагается), а формирование у людей определенного понимания явлений окружающей их среды и жизни в этой среде. Другими словами, специфическая функция идеологии – формирование сознания людей и воздействие на их поведение путем воздействия на их сознание. Идеология возникает не сама по себе. Она сознательно изобретается особыми людьми – творцами идеологии. Задача идеологии – стандартизация сознания людей, для которых она предназначена, то есть выработка у них некоторого стандартного, одинакового для всех способа понимания окружающих их явлений бытия и их жизни. Причем, не побуждение людей к самостоятельному познанию, а навязывание им некоторого априорного, изобретенного другими (творцами идеологии) понимания включаемых в сферу внимания идеологии явлений.
Идеология дает людям априорную систему интеллектуальных координат, позволяющую им в той или иной мере ориентироваться в социальной среде, причем – в интересах, задаваемых субъектом идеологии. Хотя творцы идеологии вырабатывают ее на основе какого-то познания реальности, она создается именно с такой целью, чтобы стать априорным инструментом сознания.
Итак, идеология есть совокупность стандартных суждений обо всех жизненных проблемах, встречающихся в данном человейнике. Конечной целью идеологии является адаптация человека к данному обществу путем стандартизации его мышления. Продолжим цитирование.
Со времени Наполеона, который с презрением относился к идеологии и идеологам, пошла традиция смотреть на идеологию как на ложное, извращенное отражение реальности. Мнение Наполеона разделял и Маркс, ставший по иронии истории создателем величайшей светской (нерелигиозной) идеологии, а не научного понимания человеческого общества, на что претендовал. В справочниках и словарях идеология, как правило, определяется как ложное учение. Я такой взгляд на идеологию отвергаю. Но я тем самым не хочу сказать, будто идеология дает истинное отражение реальности. Тут есть третья возможность, а именно – идеология не истинна и не ложна, к ней вообще неприменимы понятия истинности и ложности. Ее отдельные фрагменты, будучи вырваны из контекста идеологии и взяты сами по себе, то есть просто как отдельные суждения, могут сопоставляться с реальностью и оцениваться как истинные или ложные. Но идеология как целое оценивается степенью адекватности той социальной реальности, в которой живут ее потребители.
Итак, идеология не заинтересована в истине. Истина желательна, но не обязательна. Например, идеология нацизма основывалась на неравенстве наций. Конечно, сначала такой взгляд возник как гипотеза в среде специалистов, и это было вполне допустимо. Отметим, что и в наше время общепринят взгляд на неандертальцев как на альтернативную версию человека, которая не выдержала конкуренции с кроманьонцами. Но в государстве Германия в 1930-х годах идея неравенства тогда существовавших наций вошла в идеологию правящей партии. Тем самым поиски истины были закончены, и антинаучный взгляд укоренился в сознании народных масс до самого краха гитлеровского режима. Потом, после краха идеологии нацизма, все встало на свои места.
Россияне моего поколения жили в сверхидеологизированной стране, когда идеология охватывала своим влиянием всю ментальную область советского человейника. Но не стоит думать, что на Западе было что-то принципиально иное. Там тоже работала (и работает сейчас) идеология. Просто «за бугром» она не была такой всеобъемлющей: некоторые аспекты жизни она оставляла свободными для индивидуального выбора из конечного числа альтернативных точек зрения. Я бы назвал «их» идеологию идеологией коллективного эгоизма, а «нашу» – идеологией коллективного альтруизма. Сказанное требует пояснений? Пожалуйста. Начнем с «нас». Наши заморочки нам как-то ближе и понятнее, но «им» тоже, читатель, достанется – только после «нас»!