Страница 27 из 32
— Что, поговорим в школе? — наседал Стив. — Где ты снова сбежишь. Поразительная трусость для девчонки, которая одолела гнездо демогоргонов.
Эви фыркнула. Опустила глаза к сцепленным в «замок» пальцам, покусала губу.
Что она теряла? Общаться друзьями со Стивом, черт его побрал бы, Харрингтоном они все равно не смогут. Эвелин не умела дружить с мальчиками, а Стив не искал кого-то вроде нее в приятели. Значит, можно сказать ему правду, не боясь, что она упускает возможность крепкой дружбы с королем школы.
— Я… — выдохнула Эви. Ну же! Это не так страшно, как побывать на Изнанке! Она сильно зажмурилась и выпалила: — Янехотелачтобывсезналичтотымненравишься!
Сердце стучало у нее где-то в горле, мысли расползались по черепной коробке, точно черви, но из-за гула в ушах Эви их совсем не слышала. Набрала в грудь воздуха, выдохнула. Снова вдохнула.
Стив молчал, и, взглянув на него, Эвелин поняла, почему: он ни слова не разобрал в ее лепете.
— Кхм.
Он прочистил горло, прежде чем аккуратно заговорить.
— Ты не могла бы, не могла бы повторить? Нет, ясно, окей, — тут же добавил он, когда Эви замотала головой и снова зажмурилась.
Пару лет назад Эви нравился один парень. Он был на три года старше нее и учился в выпускном классе. Для ученицы средней школы подойти к нему и признаться было просто самоубийством, на что намекала и Стейси, и Джорджи, с которой тогда они только начинали общаться. Но Эви не боялась своих чувств, потому что не знала, что они не были настоящими.
Тот парень хорошо к ней относился — они жили на соседних улицах, его мама приходила к Мэй Паркер за рецептами для пирогов. Парня звали Эдди, и он улыбался Эвелин всякий раз, как они встречались вне школы. Однажды Эвелин пришла к нему в гости вместе с родителями, они вышли покачаться на качелях во дворе, и Эдди вдруг заявил, что после выпускного уедет в другой город. Он хотел поступить в медицинский и стать врачом, а в Хоукинсе такой возможности не было. Эви выслушала его очень внимательно, после чего неожиданно заявила:
— Ты мне нравишься.
Эдди тогда запнулся, перевел к Паркер удивленный взгляд. И сказал, что ему неловко отказывать девочке, с которой они так хорошо общаются, но у них вряд ли что-то получится, ведь он собирался в Индианаполис и не хотел бы обременять ее и себя отношениями, которые ни к чему не приведут. И с тех пор Эви казалось, что он здоровался с ней и улыбался ей не так легко, как раньше, хотя она не чувствовала неловкости, только облегчение от того, что наконец-то смогла признаться и быть с собой честной.
Эдди нашел себе девушку в конце года, они вместе уехали в другой город. Эвелин не было обидно, она даже не обратила на это внимание, и Стейси сказала, что она слишком смелая. А дело было не в смелости. Дело было в том, что Эдди не нравился Паркер по-настоящему.
В отличие от чертового короля Стива, который сидел теперь рядом с Эви и ждал объяснений, а она не могла выговорить ни слова, краснела, задыхалась и чуть не плакала.
— Так… ты только не нервничай, — попросил Стив странно-тихим голосом, будто его пугала перспектива опять увидеть, как Эвелин плачет. Она помотала головой.
— Я не нервничаю, понятно? — рявкнула она, так что Стив дернулся и вскинул руки, словно сдавался. Паркер вздохнула. Ну и ситуация. — Я просто… Я привыкла, что ты бесишь меня, и ненавидеть тебя было гораздо проще, когда я считала тебя мудаком.
Если Харрингтон хоть что-то понял из ее слов, то по лицу это заметно не было. Эви посмотрела на него — не моргает, чуть улыбается, будто она несет полную чушь и он позволяет это. Чертов Стив Харрингтон.
— Если бы ты действительно раздражал меня, как раньше, я бы плевала на все грязные слухи, а урод Хоксеттер мог бы сам себе отсосать, придурок. — Стив подавил невольный смешок, на который Эви никак не отреагировала. — Но я не знаю, как к тебе относиться теперь, Харрингтон. Ты какой-то аттракцион, а я не хочу постоянно находиться в состоянии эмоциональной синусоиды, ясно?
Она подняла к нему взгляд. Стив хмурился и кусал нижнюю губу.
— Синусоида, — правильно истолковав его недоумение, повторила Эвелин. — График геометрической функции. Как русские горки. Харрингтон, соображай уже.
Он кивнул — только чтобы не бесить ее, Эви была уверена, — и хмыкнул, кривя губы. Вскинул руку, пригладил волосы. Оглядел забитую автомобилями школьную парковку. Где-то прямо у входа стоял джип шерифа Хоппера, и он вместе с миссис Байерс курили одну сигарету на двоих. Идиллия спокойствия, нарушаемая доносящейся из танцевального зала музыкой.
Эви смотрела на них, на мелькающие к окнах школы огни, на потрепанные кеды на своих ногах — куда угодно, только не на Стива. Тот вдруг опустил руку и коснулся ее ладони.
— Эй.
Эви вскинула голову, задержав дыхание. Стив смотрел на нее сверху вниз, внимательным взглядом, которого Эвелин раньше не замечала — старалась не замечать, списывая все на пугающую атмосферу вокруг и вероятность скорой смерти. Но сейчас никаких демопсов поблизости не было.
— А потом ты просто ждешь, пока не почувствуешь, — сказал Стив, толкая в бок Дастина.
— Что почувствую? — переспросил мальчишка. Стив задумался.
— Это как затишье перед бурей, — произнес он. — Ты его не видишь, но ощущаешь, как… Напряжение. Понимаешь?
— Как электромагнитное поле, когда облака в атмосфере… — начал Дастин.
— Нет-нет, как… сексуальное напряжение.
— Я думал, теперь ты мне доверяешь, — сказал Стив. Эвелин вздрогнула и невольно одернула свою руку от его пальцев.
— В вопросах безопасности — да, — с готовностью ответила она, пряча за бравадой скрученные в узел нервы. — Я бы тебе свою жизнь доверила, Харрингтон.
— И все? — еле выдохнул Стив. Эви опустила голову, чтобы не смотреть на него, потому что он был слишком близко, слишком в ее личном пространстве.
— Что может быть больше жизни? — сердито переспросила она. Стив пожал плечами, и Эви почувствовала это быстрее, чем заметила.
— Мне бы хотелось знать, что у тебя вот тут, — сказал Харрингтон, аккуратно стукнув пальцем по ее виску. — И вот тут, — и коснулся им же ключицы, выступающей под тонким домашним свитером.
Эвелин так тяжело и рвано дышала, что ее сердцебиение Стив мог почувствовать, даже не касаясь груди — удары пробивали все тело, так что чувствовались и в плече, которое соприкасалось с локтем Стива, и в ногах, и даже в голове. Желудок свело судорогой.
Эви открыла рот, пошевелила дрожащими губами, будто что-то хотела произнести, но не сумела, тут же прикусила нижнюю губу. Выдохнула. Зажмурилась. Единственная мысль прострелила застывшее в ужасе сознание: беги. Беги, идиотка.
— Иви, — позвал ее Стив. Она с огромным усилием воли заставила себя повернуться и поднять голову, чтобы посмотреть на Харрингтона — у него было такое лицо, которого Эви никогда не видела и не могла разобрать, что это за выражение, что оно означает, откуда его лицо знает такие эмоции.
— Как только почувствуешь это, можешь сделать следующий шаг.
— То есть, можно поцеловать ее?
— Воу-воу! Притормози, Ромео.
На лице Эви был написан абсолютный ужас — она этого не знала, но Стив видел и потому, наверное, передумал делать то, что собирался. Он отклонился назад, попытался улыбнуться, и у него ничего не вышло. Так они и застыли.
— Ты все еще считаешь, что я полный мудак? — уронил он. Эви снова услышала разочарование, и ее окатила очередной волной стыда за свои слова, действия, эмоции, которые она не умела контролировать.
— Господи, нет! — тут же вспыхнула Эвелин и, дернувшись, даже схватила Стива за локоть, настолько он выглядел… уязвленным. — Я знаю, что ты не мудак. Вот тут я знаю, — и она ткнула себя в висок.
— Но не вот тут, — возразил Стив, проведя пальцем под ее ключицей. Их взгляды пересеклись — испуганные, неуверенные, — и Харрингтон вдруг выпалил ей прямо в лицо: — Выходи за меня, Эвс.
***
Эви широко распахнула глаза, открыла рот. Слов не было, мыслей не было мозг отказался работать и поплыл. Стив выглядел таким же, если не больше, ошеломленным.