Страница 11 из 24
Да не до лампочки было населению, только надо было ему, а не Ельцину помогать. Полторанин — ведь это его мир — уже тогда видит и мельком пишет об этом, как молодые люди из Международного отдела ЦК КПСС и Первого Главного управления КГБ уводят заграницу золотой запас СССР, создают собственные коммерческие фирмы с этими деньгами. Но он советский журналист и для него естественнее считать, что ими управляет «Бней-Брит», а не их же руководство в КГБ. Полторанин внятно называет первых русских олигархов «выкормыши КГБ», довольно прямо упоминает о влиянии КГБ на Ельцина уже с 90-го года, но неспособен сделать естественный вывод.
Полторанин, будучи профессиональным журналистом, отслеживает, как с девяностого года возник один из прямых контактов Ельцина с КГБ. Будущий президент внезапно увлекся теннисом, его тренером была дочь высокопоставленного сотрудника КГБ (фамилия не называется) и начались постоянные контакты с ее отцом. Мельком Полторанин упоминает, что дальше уже Ельцин не был самостоятелен, а стал кем-то вполне управляемым. И все же Полторанин и сегодня не хочет (боится?) называть имена. По-прежнему, для него, как и в советские времена во всем виноваты враги из-за рубежа.
Особенно много места он уделяет рассказу об интервью Ельцина и последующему разоблачению сфабрикованности этого материала в программе «Взгляд». Разоблачителями стали Артем Боровик и Сергей Ломакин. Сенсационное разоблачение попытки борьбы с Ельциным Идеологического отдела ЦК КПСС, резко повысило популярность Ельцина. Полторанин пишет, что Сергей Ломакин был уволен с телевидения, а Артем Боровик не был штатным сотрудником телевидения. Репрессии его не коснулись.
При этом у Полторанина нет никаких иллюзий относительно своих коллег по газете «Правда», работающих заграницей. Все они были сотрудниками КГБ - пишет он. С откровенной иронией рассказывает, как Тимур Гайдар — отец будущего реформатора, то и дело уезжал в якобы журналистские заграничные командировки, из которых возвращался, получив очередное воинское звание. А однажды не сдержал тщеславного желания покрасоваться и пришел в редакцию в только что полученном мундире контрадмирала.
В отношении Артема Боровика, как и его отца Генриха, конечно, никаких иллюзий у Полторанина нет и быть не может. Возможно, он не знал, что Артем незадолго перед тем был выслан из США, где назвавшись корреспондентом журнала «Эсквайр» пришел к русскому парню, попавшему в плен в Афганистане, вытащеному из плена правозащитными организациями и отказывался встречаться с кем бы то ни было из Советского Союза, так как знал, что те, кто был более доверчив, поверил посулам Ионы Андронова и художника Шемякина (и даже самого посла Добрынина) о том, что им ничего не будет, по возвращению в СССР тут же получали по 12 лет лагеря за измену родине.
Но Боровик хорошо говорил по-английски, сперва назвался американцем, а через пять минут после начала интервью вытащил из кармана комсомольский билет парня и фотографию девушки, с которой тот встречался до ухода в армию. Артем хорошо получил по роже, из США ему со скандалом пришлось уехать (как до этого — Ионе Андронову и Шемякину), но это деликатное задание в СССР было мало известно и Полторанин его мог не знать. Но то, как Артем впервые обнародовал в советской печати рассказ о том, что советские войска в Афганистане, оказывается, иногда даже воюют, а не только помогают внезапно возникшим афганским колхозам возделывать поля — вот это Полторанин знал хорошо, то есть хорошо понимал, где работает Артем Боровик. Впрочем, именно это место службы лет через десять позволило Артему собрать в «Совершенно секретно», пусть по клочкам, ценнейшие свидетельства в интервью, которых не дали бы никому другому, об этом времени многих очень интересных, активно действовавших тогда людей.
И, главное, Полторанин должен был понимать, что описывая историю с злополучным интервью Ельцина и последующим его разоблачением, на самом деле описывает один из эпизодов прямого противостояния ЦК КПСС и КГБ и уже откровенной поддержки Ельцина «комитетом». И все же почему-то не смог, не захотел сказать прямо, хотя к концу книги вполне ясно обвиняет Путина в убийстве генерала Рохлина, что уж по меньшей мере более опасный шаг. Но искалеченный тип мышления и психологию советского журналиста, действительно, очень трудно понять. Хорошо, что хоть рассказывают урывками, кое-что из того, что сумели увидеть. Впрочем, повторю — кроме Полторанина и этого никто не сделал.
Действительно же свободной демократической печати приходилось на каждом шагу ощущать неусыпное внимание и неустанную (пока еще не кровавую) борьбу с ней «комитета», и с большим опасением приходить к выводу, что там в новых условиях очень напряженно и успешно работают, что именно КГБ «поручено насаждать гласность и демократию в Советском Союзе». Тот же Полторанин вполне реалистически упоминает руководимый ленинградским КГБ клуб «Перестройка». Не только к Полторанину, но к «Иновещанию» КГБ был слишком близок, чтобы это могли не столько даже заметить, сколько реалистически понять его роль, молодые журналисты, к тому же с ними-то КГБ не боролся, он их отечески и ласково воспитывал.
Особенно удачно советская, еще не освободившаяся формально но уже полусвободная печать эпохи перестройки не заметила первый массовый кровавый погром ознаменовавший эпоху. Это был Сумгаит. Армяне все десятилетия советской власти настаивали на присоединении к Армении Нагорного Карабаха, населенного и издревле, и теперь на три четверти, армянами и присоединенного к Азербайджану, как одна из многочисленных уступок Кемалю Ататюрку, обманувшему Ленина, как ребенка, обещаниями установить в Турции советскую власть. Естественно, при Горбачеве усилилось и это движение. Но в Москве, после консультаций с Институтом Востоковедения, было решено, что уступать национальным движениям нельзя — начнутся бесконечные пограничные войны. Для начала нужно было приструнить армян. И сделано это было по-советски, по-перестроечному, по-современному — ничто не меняется в России. Один из лидеров «обновления» в Политбюро, Разумовский приехал в Баку и узнав, что где-то, кем-то, в разное время и отнюдь не армянами, и не по национальным причинам убиты два азербайджанца выступил по радио и заявил, что оставлять их смерть безнаказанной нельзя. Сумгаит был выбран, видимо, потому, что это рабочий город, где люди зачастую приезжие и хуже знают соседей. Тем не менее в резне местные жители — азербайджанцы за редким исключением участия не принимали, Андрею Шилкову из «Гласности» - первому и единственному человеку, который смог туда пробиться на следующий же день, азербайджанцы всячески помогали, прятали его и сами были в ужасе. В годовщину армянского геноцида турками (чтобы все понимали) в Сумгаит на нескольких автобусах неизвестно откуда прибыло больше сотни молодых людей. Андрей в «Ж.Ж.» вспоминал: «Погром к тому времени уже прекратился, оставшихся в живых армян свезли в лагерь на Насосной... город забит бронетехникой, патрули, полевая кухня на центральной улице. Но в городе еще сохранялись следы: пятна крови во дворах, выжженные маслянистые участки газонов и, самое страшное — коричневое пятно на стене палаты роддома. Санитарка, наполовину русская, наполовину болгарка, трясясь в истерике рассказала, что об эту стену размозжили голову еще не рожденному младенцу, вырезанному из живота роженицы-армянки».
Это и была та перестройка, которую не замечали в программах «Время» и «Взгляд». Менее веселый, но более смелый, к тому же не близкий к «Иновещанию» Павел Лобков, правда через два года, с Ларисой Богораз, Сергеем Аверинцевым, актером и режиссером Александром Кайдановским включил впервые и полчаса со мной в свое «Пятое колесо». И как я упоминал в качестве работы «Гласности» был показан наш десятиминутный видеорепортаж из городка неподалеку от Ташкента, где милиционерами и солдатами были застрелены около десятка мирных демонстрантов, просивших себе огородные участки, а множество ранено. Других журналистов, кроме наших там тоже не было и это была единственная возможность показать по перестроечному телевидению да и во всем мире, что же в действительности происходит в стране.