Страница 16 из 58
— А ну давай — дерзай! Стрельни, убогий, — мачете многообещающе выставлено вперед в полусогнутой правой, лопатка в левой на уровне бедра: хочешь коли, хочешь сбоку, снизу руби… Коротко глянул: Ольга перебралась ближе. Решительно бледная, напряженная, собранная, готовая к стычке. Только пар из ноздрей точеных не идет! Ох, и хороша, чертовка!
— Что такое? Чего не стреляешь-то? Да хорош дурковать уже — сам прекрасно знаешь, что не шмальнет! И я знаю.
Сказать откровенно, я вообще не напрягался от этой ситуации. Противников было всего двое и нисколько не переоценивая себя уверенно скажу, что уделал бы обоих этих чертей оптом, даже без мачете и лопатки. За время общения и «предварительных ласк», я «прокачал» обоих и понял, что в рукопашной они мне не соперники. Прищепа массивный, но рыхлый и заплывший тяжелым жиром до самых бровей — неповоротливый и медлительный увалень. Золотарев чуть выше меня, сутулый, узкоплечий и судя по пластике движений — тоже, совсем не боец. Нда, и как они там у себя аттестации только проходят? Хотя, эти ещё чудо богатыри, если сравнивать с теми экземплярами, которых иной раз на улице встречать приходится. И трансформации им не потребовалось, что однозначно дает понять — не так уж они и ущербны в плане физики. Но мне все равно не соперники.
— Слышь, борзый, ты бы не выеживался… А то вдвоем-то — мы тебя, всяко, сделаем, — начал увещевать меня Прищепа, — а тогда и девочке твоей отвечать придется.
— А я отвечу, козел! Иди сюда, если не боишься, — эвона как мою бесстрашную валькирию разобрало!
— А я помогу девушке. Вы не против, мадемуазель?
… Это ещё что за страшный хрип в ночной тиши? Я развернулся на загадочный голос, впрочем не выпуская ментов из вида. Что это еще за новая фигура в уже сложившемся раскладе возникла? Он меня и так, между прочим, вполне себе устраивает. Ну и кто ты: странный, хриплый и нежданный?
Метрах в пятнадцати — двадцати от нас стоял, видимо вышедший из-за киоска с «Горячим питанием» высокий длиннорукий и длинноногий широкоплечий худощавый человек неопределенного возраста, с вьющимися русыми волосами ниже плеч. Пропитое, но не отталкивающее, морщинистое заросшее густой пегой бородой лицо, украшали неожиданно ясные и большие, печально — ироничные глаза поэта и философа. Одет мужик был кое-как — дешево, но чисто. В большом и крепком кулаке его правой руки, покачивалась опущенная к земле труба — дубинка. Левая длань подносила к губам полуторалитровую бутылку. С пивом, судя по всему. Мужик был абсолютно безмятежен спокоен и деловит — как и все чрезмерно и регулярно употребляющие, по утрам, когда им есть чем опохмелиться.
Мы с Сейлормун перекинулись коротким взглядом, я бровью определил ей задачу — сфокусироваться на неожиданном и незапрашиваемом нами подкреплении. Коротко кивнув мужику, обозначил свою благодарность и снова обратился к нерешительно замявшимся от таких непоняток полиционерам.
— Короче, служивые — ничего вам тут не обрыбиться! Сами видите. Хотите проверить — валяйте, только поживее, а то у нас дел ещё и без вас невпроворот. Вопросы будут? Вопросов нет! Тогда продерните отсюда мухой, демоны дешевые! Ну! — я резко качнулся в сторону толстого Прищепы, выставляя вперед клинок мачете и многообещающе отводя в сторону — вверх, левую кисть с лопаткой, — Поскакали отсюда кенгурами — пока ножонки не подрубил!
Опасливо обходя меня по широкой дуге и кося глазами то на мачете, то на непонятного мужика, то на мою боевую подругу: оба-двое, полубоком, почти приставными шагами засеменили в сторону центра города. Шакалы. Не удалось, как привыкли — нахрапом наглым взять. Ну а в бой по-взрослому, без дураков, с высокой вероятностью остаться остывать на холодном грязном апрельском асфальте — у них очко щемит. Стремаются, воины правопорядка. Ничего! Сейчас оклемаются малёхо, накатят по стописят и пойдут себе дальше лохозавров искать и щемить. Без лоха их жизнь плоха! Хотя сами-то лошьё — лошьем, ниже низкого. Но зато при ксиве, стволе и с огромной репрессивно — карательной махиной нависающей за погонами. Эти не изменятся. Горбатого — известно, что исправит. Радует только, что правила изменились и шансы на скорое убытие в места исправления для подобных персонажей значительно выросли. Если конечно найдется желающий потеть и рыть яму, дабы предать эти тела земле. Нет, мне конечно, доводилось наблюдать иных сотрудников милиции — полиции. Честных, самоотверженных, достойных. Но гораздо реже и, всё чаще, в кино.
… - Сейчас подальше удалятся и по-любому крикнут: «Мы тебя запомнили! Еще встретимся!», — ухмыльнулся наш новый волосатый знакомец.
— На кой, не в своё вписался-то?
— Девушка хорошая. И мусоров не люблю.
— Угу. Забыл еще добавить: «дерусь, потому, что дерусь!»
— И это тоже. И в целом красиво сказано. Только я все-же, постройнее Портоса буду. А так — да. И вообще: «обожаю запах свежего напалма по утрам» (Цитаты из «Трёх мушкетеров», и «Апокалипсис сегодня»)
— Начитанный, и насмотренный значит. Эрудит. Ну, ладно, я — Егор.
— А я, Ольга, — вылезла из-за плеча, взбодрившаяся от несостоявшейся драки, напарница, — Спасибо вам!
— Назад сдай, — еле слышно проскрипел я, — и вокруг на триста шестьдесят смотри.
Дева обиженно: «сделала губы писей», но послушно осадила назад.
— А меня Валентин зовут, — блестнув серыми глазами и насыщенно желтыми, но ровными и без щербин, зубами, представился неожиданный помошник.
— А когда не зовут — ты похоже сам приходишь?
— Да не подумай лишнего, Егор. Мне от вас ничего не надо. Просто, я здесь рядом живу. Местный. Вышел вот — в себя прийти, ну и осмотреться чё-почём.
— Ну и как — осмотрелся? И чего думаешь? Оля, метнись к УАЗику, там броники ментовские и каски должны быть — тащи все сюда.
— А чего тут думать — думать будем потом. Сейчас выжить надо. Не у всех получится — я так вижу.
— Согласен. И как выживать собираешься, если не секрет, конечно?
— Да, хз. По-хорошему — надо в коллектив вливаться. В первобытной жизни коллектив решает.
— Есть подходящий на примете? А то, может, подскажешь чего, и мы тоже заодно подумаем. Глядишь, куда и прибьемся?
Новый знакомец словно взвешивая внимательно посмотрел на меня. Вкусно отхлебнул пива. Причмокнул.
— Нет. Вокруг меня один перегной голимый… хронь конченная да бакланы. Сивари — одно слово! С такими только горя мыкать. Под пахана какого идти — тоже не вставляет. Шестерить да шакалить не совсем по мне, — еще раз основательно и неторопливо приложившись к горлышку бутыли, Валентин продолжил.
— Да ведь и не твое это, Егор — ты же тоже ни под кого не пойдешь. Это же сходу чуется. В тебе самом душка хватит — атаманом гулять. Да и видно сразу, что ты и так всегда жил сам себе хозяином. Значит и с башкой у тебя порядок, — он мотнул кудлатой головой в сторону нагруженных велосипедов, — Из города сваливаете? Это правильно, я считаю. Грамотный ход. Тоже думаю на дачи за дамбой податься, на первое время. Махновщину переждать… Только в одного не так нарядно получается, чем в правильном обществе, — он закончил и достал сигареты. Предложил мне, чиркнул спичкой, предоставляя паузу для принятия решения. Он сказал всё, что хотел — дело было за мной…
— Егор, там их почему-то три и касок три — я все взяла, — звонко отчиталась от УАЗика, хозяйственная Ольга.
— Молодец, три и должно быть. В экипаже трое обычно. Один на себя одевай сразу. Сама разберешься как? — я мельком глянул в её сторону. Обычный ментовский броник. Не должен быть чересчур тяжелым даже для неё, — Одевайся пока. Я сейчас.
— Я тебя понял, Валентин. Поинтересоваться хочу — по какому поводу у хозяина гостил? Знаю, что об этом в приличном обществе не принято, но и ты меня пойми. Время наступило такое, что хотелось бы понимать, кто у тебя за спиной стоит.
— Да это понятно. Имеешь полное право интерес проявить. Одна ходка, стыдно говорить, но «по бакланке» За драку, по пьяной грусти. Не ту челюсть вынес.
— Буен во хмелю?