Страница 9 из 14
Корзина мешала обзору и это еще мягко говоря. До того, как она оказалась в моих руках, я упрямо глядела под ноги, хотя ни ног, ни дна давно было не разглядеть. А с корзиной на руках я почувствовала себя ослепшей.
Остальные шли, точно зная, куда следует эвакуироваться в случае потопа, так что понемногу я успокоилась и просто двигалась за ними. Идти след в след, как по снегу, в воде, конечно, не получалось, но я старалась.
Вдали темнела единственная на острове гора, куда и стекались все жители.
Сначала что-то коснулось моей ноги – холодное, скользкое и явно живое. Уже одного этого было достаточно, чтобы умереть от разрыва сердца. Но я лишь сдавлено вскрикнула и побежала вперед. Зерна выпрыгивали из моей корзины, как живые.
Усеянная белыми горошинами вода забурлила.
– Стой! – крикнула мне Старшая сестра.
Ага. Я бы остановилась, обязательно остановилась, если бы рыбы не стали выпрыгивать из воды. Толщиной в две моих руки, с разинутыми ртами, в которых – ну конечно! – сверкали клыки.
Одна из них ударила по корзине хвостом. Я едва удержала ее в руках. Чье-то упругое гибкое тело скользнуло вдоль моих бедер, а затем рыбина, выпрыгнув из воды, все-таки выбила из моих рук корзину. Волны стали белыми от зерен.
Рыбами как будто овладело безумие, а я словно оказалась в центре котла с кипящей ухой. Они прыгали, брызгались, клянусь, пищали и даже дрались между собой.
Я бежала оттуда, не помня себя от страха.
В этот миг далеко в небе прокричал орел. Этот звук я могла различить среди тысячи других.
Глава 3. Последний из Пещерных медведей
Ауг не хотел умирать в землях, где не скованные льдом реки текли меж зеленых равнин. Чтобы выжить, он выкопал яму, в которой и спрятался, оставив небольшое отверстие для воздуха.
Черные люди в пятнистых шкурах хотели забрать Нуатл себе. Ауг не хотел. Он хотел вернуться в родные пещеры. Ауг был единственным, кто вернулся из того похода за соленое море. Погибли Вождь и остальные охотники. А женщин… сожгли.
Так было всегда – они жили, жили, пока снова не наступало время отдавать жрецам с красными волосами своих женщин. Им отдавали больных и старых, пока такие были.
Аугу повезло – у него родился сын, а не дочь. Он обещал своей женщине, что позаботится о сыне, когда ее не станет. Старейшины племени могли отдать его женщину мужчинам Нуатла, так было всегда.
Никто не ждал другого.
Раньше вокруг пещер всегда был снег, теперь сугробы исчезали, и летом в пещерах бывало так же жарко, как и на берегах Нуатла. Старики говорили, что надо уходить за снегом и морозами. Их никто не слушал.
Зря.
Раньше черные люди, которые звали себя Львами, никогда не забирались в земли Ауга так далеко. Их пленниками оказались почти все племена, о которых он знал, – Снежные барсы, Бивни мамонтов, люди из Лисьих нор и даже Пещерные львы. Когда-то все племена снежных людей воевали между собой. Теперь Ауг не понимал, почему замерзшая земля стоила того, чтобы проливать из-за нее кровь.
Когда напали Львы, Ауг успел крикнуть своей женщине, чтобы она унесла их сына в низкие пещеры под землей. Может быть, она успела.
Может быть, нет.
Ауг выживал раз за разом. Сначала на той песчаной тропе в океане после нападения крокодила, а теперь намерен выжить здесь, среди высоких деревьев. Он набросал на себя землю, траву и ветки, но все это осыпалось от дыхания, поэтому старался дышать неглубоко и редко. Он должен выжить и вернуться, иначе кто проводит мертвых на встречу с духом медведя, если все из его племени мертвы? Может статься, что теперь он – последний из рода Пещерных медведей.
Ауг никогда не сожжет тела родных, как поступают жрецы с красными волосами. Тогда на тропе он позволил жрецу сжечь тела охотников, которых убил крокодил, но кости своего сына, окрасив в цвет красной глины, он предаст мерзлой земле. Хватит с него чужих традиций. Пусть Львы правят Нуатлом, Ауг не против. Без костров Нуатла их женщины проживут дольше.
Львы быстро шли по Нуатлу, а Боги, ради которых мужчины со светлыми волосами столько лет сжигали снежных женщин, так и не пришли на помощь. Тела жрецов втаптывали в землю неповоротливые чудовища с одним рогом во лбу. Насадить на этот рог кого-нибудь из снежных людей для Львов было лучшим развлечением, пока они готовились к битве с Нуатлом. Пробить их шкуры были бессильны даже закаленные в огне копья.
Ауг не был одним из мудрых старцев, но даже его думалки хватало, чтобы понять: после завоевания Нуатла Львам больше не нужны снежные люди. Вот почему он сбежал этой ночью, пока на небе не было луны, и бежал так быстро, как мог, а на рассвете снова зарылся в сырую землю, оставив только нос снаружи. Он пролежал так весь день, никак не реагируя на лесных тварей, которые ползали и ходили вокруг.
Надвигалась ночь; скоро он поднимется и будет бежать до рассвета.
Он слышал звуки: рядом были уродливые каменные дома, которые строили мужчины Нуатла. Острый нюх уловил сладость терпкого масла. Им Львы обмазывали свои будто обугленные пламенем тела, отчего кожа лоснилась жирным блеском.
А еще дым… Где Львы, там всегда дым.
Шаманы с раскрашенными лицами поджигали и оставляли тлеть тонко скрученные сушеные листья. Ауг видел много безобразных ритуальных танцев и пережил не одну ночь, полную терпкого дыма и опаленную жаром костров, когда под рев охрипших глоток: «А-а-а у-у-ух! А-а-а у-у-х!» и безумный ритм барабанов воины призывали Бога Смерти благословить их оружие – копья, щиты и каменные топоры.
Если отсюда он чувствует запах масла, то нужно убираться.
Ауг рывком сел, сбрасывая с себя, словно тяжелую медвежью шкуру, пласт земли. На ходу подобрал личинок, которые копошились под телом в земле, сунул в рот и побежал, не отряхиваясь.
«А-а-а у-у-ух! А-а-а у-у-х!» – неслось в спину.
Ауг побежал быстрее. Бой барабанов превратился в единый гул.
А потом ночь перестала существовать. Стало светло, и Ауг увидел, как в дупла и норы разбегались ночные твари. Ему и самому хотелось убраться во тьму, но ее больше не было.
Он быстро оглянулся – перед горящим домом метались тени.
А потом услышал в оранжевом небе крик орла. Ему вторил другой, третий, а после затрубил слон.
Ауг развернулся. Он чувствовал дрожь земли, хотя и бежал. Он хорошо знал, что это значит: Львы выводили рогатых тварей на бой.
Он и не знал, что умеет бегать так быстро. Не иначе, это дух Пещерного медведя наделил Ауга силой.
Стоило ему подумать об этом, как земля вздыбилась, и он приложился о нее лбом. Кажется, он даже летел какой-то миг, как птица, пока не пропахал носом землю. Вокруг было темно. Грохот битвы был далеко – значит, можно идти спокойней.
Ауг хотел подняться, но вместо земли коснулся пальцами какого-то человека. Он лежал здесь, в сугробе из листьев, и не шевелился. Возможно, это мертвец. Ауг коснулся его тела, – кажется, это была рука, – и, к его удивлению, кожа оказалась теплой на ощупь. Плохо, что Львы рядом. И если они найдут его, бедняге не жить.
Ауг разгреб листья и провел пальцами по телу, нащупал бороду и рану на животе. Пальцы стали липкими от крови. Нагнулся и понюхал рану – хорошо. Может, он пролежал здесь недолго.
Ауг коснулся своей курчавой и спутанной бороды. Львы бород не носили. Мужчины Нуатла носили, но чаще всего короткие. У этого же… борода была внушительной, почти как у него самого. А если это один из снежных людей?
Он был одет в кожу и оружия у него не было. Ауг провел несколько раз пальцем по носу и лбу мужчины, но так и не понял, кто перед ним. Так что он обхватил мужчину за ноги и потащил. Тот сначала застонал, а потом притих. Ауг даже остановился проверить, не умер ли.
Не умер. Он потащил дальше.
Если звериные духи будут благоволить собрату, то с их помощью он окрепнет и тоже покинет земли Нуатла. Раненому нужно будет поблагодарить дух медведя, Ауг скажет ему об этом, если тот очнется. Без помощи духов Ауг вряд ли бы смог дотащить собрата до подземного укрытия. Низкий вход у самой земли был скрыт ветвями и забросан камнями. Никто не нашел бы его просто так.