Страница 10 из 14
Ауг знал, что здесь есть небольшие подземные пещеры. В них Львы держали снежных людей, скрывая их от Нуатла. Там они не давали им разжечь огня, а после того, как Ауг попытался, его жестоко избили.
Здесь будет лучше в пещере, чем на виду у Львов. Здесь запах его крови не привлечет хищников. Ауг оставил раненого, пролез в пещеру спиной вперёд и, вцепившись в плечи мужчины, подтянул к себе. Затем еще. Тот больше не стонал.
Ауг протиснулся внутрь, уложил мужчину и в полнейшей темноте пополз к выходу.
И тут ветер снова донес до него грохот и крики. С небес раздался громкий птичий выкрик – совсем рядом. Ауг спешно заложил проход камнями.
Похоже, он переждет здесь, пока его враги, наконец, перебьют друг друга. И только после двинется в обратный путь.
Глава 4. Орла не видали?
Я больше глядела вверх, чем под ноги, высматривая орла. Тогда-то я и оступилась. Взмахнула руками, но сумела повиснуть, только вцепившись за выступ левой рукой, четко понимая, что жить оставалось секунды две, не больше.
– Держись! – громыхнуло над головой.
Чья-то рука стала тянуть меня. Как будто на дыбе растягивают! Я взвыла от боли. На голову сыпались камни и мокрая земля, но кто-то уверенно тащил меня наверх.
Это оказался Шейззакс.
Он поднял меня на ноги, а я повисла на его плече, тщетно пытаясь вздохнуть полной грудью. Меня трясло. От холода и страха. Мгновение назад я взбиралась вместе с женщинами на гору, а потом она, словно необъезженный скакун, сбросила меня вниз.
– Шейззакс обещал Сыну Бога защищать тебя, помнишь? Шейззакс успел. Идем.
– Чей орел в небе? – спросила я, клацая зубами.
– Шейззакс не видел орлов.
Я не стала спорить.
Догнать сестер удалось только на вершине, и плач был единственным звуком, который царствовал там. Рыдания неслись отовсюду, как рев водопада. Люди продолжали взбираться с другой стороны горы, некоторые вели упирающихся волов, другие несли связки шкур или корзины продовольствия. Утирающие слезы взрослые вели хныкающих детей.
Шейззакс привел меня. И только я умудрилась ничего не спасти, а ту единственную корзину, что мне доверили, скормила рыбам. Они первые на меня напали, могла бы сказать я, если бы кто-то стал меня слушать. Но всем было не до меня. Мир этих людей уходил под воду у них на глазах.
Над головами висело низкое серое небо. Белой птицы нигде не было.
По сути, я впервые видела настоящих обитателей острова – изуродованных шрамами, болезнями, старостью, голодом и тяжелым трудом. Их ссылали на остров умирать. Говорили они шепеляво и неуверенно, закрывая руками прогнившие зубы или беззубые челюсти. Хотя у всех, даже у рабов, каких я встречала в Нуатле, зубы были на месте.
Мужчины держались особняком. Взглядом они искали ту единственную, что могла отдать им приказ о защите или нападении. Но Таши нигде не было. Надеюсь, она в порядке.
Преобладали, конечно, женщины. Разных возрастов, но многие, я допускала, были намного моложе, чем выглядели их лица. Горе не прибавляет свежести нашей коже. Жаль, что это так. Возможно, когда-то в Нуатле при свете ритуальных костров они блистали красотой и безупречными обнаженными телами, но не здесь и не сейчас. Участь сборщиц урожая была безрадостной, и вряд ли у остальных обитателей острова жизнь протекала намного беззаботней.
Женщины с острова брошенных жен не носили платьев из цветной ткани, из украшений на них были лишь материнские ожерелья из поблекших от времени и солнца раковин. Жемчуга, изящные косы, обвивающие голову, ленты и живые цветы – все это осталось на землях мужчин, словно в красоте на острове женщин не было никакого смысла. Только практичные косы, а у других – варварски остриженные волосы.
Эйкинэ выделялась среди них, как цветная фигура в черно-белом фильме. Завидев меня и Шейззакса, она уже неслась к нам навстречу, а красные полотна ее платья развевались, как крылья или языки пламени. Эйкинэ была королевой среди нищих. В ее уложенных огненно-красных волосах сверкали жемчужины.
В ее внешнем виде крылся ответ – конечно, любовь была тем, из-за чего она словно светилась изнутри. Эйкинэ не забыла, какой она была в Нуатле, и не стала меняться здесь, среди вечного траура по прошлой жизни. Она попала на остров добровольно и с любящим ее мужчиной. Конечно, она знала, что ее ждет, и каково здесь будет. И как беззаботно она рассказывала здесь о своей жизни, о сборах меда…
Эйкинэ пролетела мимо меня и бросилась на шею Шейззакса. Да я и не ждала ничего иного.
Эффект эти объятия бывшей жрицы и беглого раба произвели такой, словно они при всех попытались зачать ребенка. На миг от своих насущных дел оторвались все. Даже мужчины. Хотя, конечно, у них были причины, чтобы пожирать глазами такую женщину, как Эйкинэ.
Женщины древности не знали подобных объятий. Вероятно, они не сильно-то и горевали над участью разоренного Львами Нуатла. Нельзя исключать, что они и сами призывали кару Богов на него. Не дарившие любовь и не получающие ее сами, такие женщины, наверное, были и не на такое способны.
Единственной их заботой были дети. На них они растрачивали бесконечные запасы любви, столь ненужной мужчинам.
Мне было кому дарить свою любовь. И если я заведу детей, здесь, в этом мире и от мужчины, которого люблю, то сделаю это, потому что сама так захочу. Рождением ребенка я не буду залечивать растерзанную душу.
Хотя мысль о детях в первобытном мире внушала неподдельный ужас. Даже о гипотетических детях.
Я переводила взгляд с одного лица на другое, пока не наткнулась на двух блондинок, показавшихся мне знакомыми. Обе держали на руках спеленатых младенцев. Так и есть, одна из них была той самой избранницей Асгейрра, которую я пыталась защитить с помощью огня. Она и указала, ни капли не смущаясь, на меня пальцем третьей женщине, тоже блондинке. К ее ноге, цепляясь за юбку, жалась девчушка лет четырех с пепельно-белыми волосами.
Превосходство как ветром сдуло. Самомнение опустилось до нуля и даже ниже.
На острове жили две бывших избранницы Анкхарата – и, вероятно, одну из них я только что нашла.
Вместе с дочерью.
Ну, и как ты поступишь теперь, Майя?
– Ты нужен мне, – упрямо произнесла Таша.
Она стояла перед черным гигантом, мокрая с ног до головы. Вода капала с ее коротких облепивших голову и шею черных волос. Таша привела с собой еще два десятка женщин и сразу направилась к Шейззаксу со словами, что он должен спуститься с ней обратно в низину.
Когда появилась Таша, Эйкинэ отступила от Шейззакса ко мне.
Я оглянулась на мужчин острова. Им быстро нашлось занятие: они готовили ветви, чтобы строить укрытия. Все указывало на то, что ночь мы проведем здесь же, на вершине горы. И неизвестно как долго.
Я заметила два кинжала из темного камня на бедрах Таши. Раньше их не было.
Черный гигант бесцеремонно ткнул в меня пальцем со словами:
– Шейззакс обещал.
– Здесь с ней ничего не случится! Помоги мне! Вода прибывает.
– Таша права, – кашлянула Эйкинэ.
Шейззакс обернулся с удивленным видом, мол, на чьей ты стороне, женщина?
– Если кто здесь и может помочь ей, то только ты, – сказала Эйкинэ.
Он покосился на меня, и я кивнула.
– Тогда Шейззакс идет с тобой, – решился гигант.
Таша первая, не оборачиваясь, направилась к спуску. Она излучала силу и решительность. Конечно, ее одежда, как и у всех, насквозь пропиталась водой, но она не переваливалась, как пингвин, и не горбилась под тяжестью намокшей туники, как я, например. Пока она шла, к ней подлетали другие женщины, и Таша отдавала приказы, не замедляя шага. Она единственная была одета в подобие доспеха – тщательно подобранные плоские раковины, вплотную пришитые друг к другу, создавали впечатление панциря.
Шейззакс направился следом. У него тоже имелся каменный кинжал на бедре. Еще несколько коротких ножей для метания крепились широкими кожаными полосами, пересекавших грудь и спину.