Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 13 из 30



Он показал мне два длинных заявления с перечислением его скромных заслуг в хозяйственном и культурном (годы, проведенные в ансамбле песен и плясок) строительстве Абхазии. Заявления были написаны на имя Хрущева и Ворошилова.

-- Как ты думаешь, Хрущит поможет? -- спросил он, называя его на абхазский манер.

-- Не знаю, -- сказал я, возвращая ему машинописные копии заявлений. По-видимому, оригиналы были уже посланы в правительство.

-- Ну, и ты со своей стороны поднажми, -- попросил он, пряча бумаги в карман.

-- Дядя Сандро, -- сказал я, -- но ведь у вас нет трудового стажа.

-- Шесть лет за этим садом присматриваю, гори он огнем, -- сказал он без особого энтузиазма. Видно, вопрос этот уже подымался и без меня.

-- Мало, -- сказал я.

-- Выдумали какой-то стаж, -- проворчал он, -- можно подумать, что все эти годы они меня кормили. Раз человек не грабил, не убивал, значит, он жил трудом... А что, если хлопотать как о престарелом колхознике?

Я засмеялся.

-- Но мои братья там, -- ответил он на мой смех, -- все налоги платят вовремя...

-- Навряд ли поможет, -- сказал я.

-- Посмотрим, -- сказал дядя Сандро, -- с моим Тенго посоветуюсь. Ты не слыхал, что он сделал?

-- Нет, -- сказал я, стараясь следить за собой.

-- Электрическим насосом воду подымает на свой участок, вот что сделал! -- воскликнул дядя Сандро.

-- Выдающийся человек, -- сказал я и твердо посмотрел ему в глаза.

-- В хорошем смысле, -- поправил меня дядя Сандро и тоже твердо посмотрел мне в глаза.

Опять на дороге появился милиционер. Дядя Сандро несколько подобрался в ожидании, когда тот поравняется с нами. Поравнявшись, милиционер снова остановился и мельком взглянул на свое дерево, как бы с презрительной надеждой увидеть на нем неожиданно появившиеся плоды, хотя теперь уже и на других деревьях не было ни одного плода.

-- Пасешь? -- перевел он взгляд на дядю Сандро.

-- Пасу, -- с достоинством ответил дядя Сандро.

-- Чтоб ты столько счастья имел, сколько я пользы имею с твоего дерева, -- проговорил милиционер и пошел дальше.

-- Другой раз будешь летние выбирать, -- крикнул ему вслед дядя Сандро.

Милиционер остановился и, обернувшись, горестно протянул:

-- Летние... Ничего, Сандро, дождешься похуже того, что с тобой случилось, -- добавил он и пошел дальше. Было похоже, что милиционер этой загадочной фразой дал знать, что автомобильная катастрофа -- это деликатный намек того, кто свыше следит за нашими поступками и время от времени легкими щелчками напоминает о себе.

-- Иди, иди, дуралей, -- проговорил дядя Сандро скептически, но не очень громко.

-- А почему ему летние сорта не нравятся? -- спросил я.



-- Наш сорт тем и хорош, что толстокожий... весной можно продавать...

Кажется, этим замечанием о выгодной толстокожести наших яблок в тот раз и закончилась наша встреча. В последующие годы, видимо потеряв надежду использовать меня в административном порядке, дядя Сандро поручал мне, если я к нему приходил в сезон, только собирать фрукты.

-- Можешь есть от пуза, -- говорил он, стоя под деревом и подавая мне снизу корзину, когда я вскарабкивался на нижнюю ветку.

Между прочим, пенсию он все же получил той же зимой. Правда, небольшую, что-то около двухсот рублей старыми деньгами, но все-таки пенсию. Я уж не знаю, что он там использовал для этого -- то ли автомобильную катастрофу, то ли еще что. А может быть, люди, достигшие его возраста, вообще независимо от трудового стажа имеют право на пенсию.

-- Нет, -- сказал он, словно мягко возражая кому-то, -- все-таки власть у нас неплохая, идет навстречу человеку.

-- Как же все-таки получили? -- полюбопытствовал я.

Мы сидели за столиком в той же приморской кофейне. Пытаясь загладить свою вину за неучастие в его пенсионных делах, я заказал графинчик коньяка, боржом и кофе -- легкий горючий материал наших бесед.

Был один из тех чудных декабрьских дней, когда солнце не наваливает, распустив пояс, а доносит свое тепло в благородной, сдержанной дозировке. Дядя Сандро был в отличном настроении. Рассеянно, но доброжелательно оглядывая столики, он выслушал мой вопрос, погладил усы и, слегка запрокинув голову, притронулся к нежной складке на шее.

-- Ты знаешь, что это такое? -- спросил он, веселея глазами.

-- Жир, -- упрощенно ответил я.

-- Мозоль, -- ответил он с шутливой гордостью.

-- От чего? -- спросил я, стараясь угадать его стройный, хотя еще не совсем понятный силлогизм.

-- Думаешь, легко быть вечным тамадой, -- ответил он и еще сильней запрокинул голову, показывая, что, когда пьешь, все время приходится держать ее в таком положении. Он снова притронулся к этой складке на шее и даже поощрительно похлопал ее в том смысле, что она ему еще послужит.

Именно в эту встречу у нас разговор зашел о божественных промыслах. В это время газеты были переполнены разговорами о снежном человеке, и я кое-что пересказал ему.

Он с интересом выслушал меня и спокойно подтвердил, что все это правда, что он сам в молодости видел в горах лесную женщину, как он ее назвал на наш лад. На его глазах она выскочила из зарослей с длинными до колен развевающимися волосами и побежала вниз, в котловину, на ходу ударяя руками по голове, как это делают у нас женщины во время оплакивания.

-- Вы не испугались? -- спросил я.

-- Нет, -- сказал он просто, -- у меня было ружье. Я даже пытался ее догнать, но она как чесанула в заросли рододендрона, вмиг сгинула.

-- Вы что, хотели ее поймать? -- спросил я.

-- Сам не знаю, -- пожал он плечами, -- выдумывать не хочу. Вообще, когда женщина бежит, хочется погнаться за нею, а мы тогда пастушили в горах, и я несколько месяцев женщину не видел. В те времена лесных людей многие видели, но женщины среди них попадались очень редко. Вот другой случай был у меня в горах, тут я испугался по-настоящему. Но это он сам подстроил, -заключил дядя Сандро и кивнул головой на небо.

-- Как он? -- переспросил я, потому что никогда до этого не слышал, чтобы дядя Сандро ссылался на небеса.

-- Он или кто-то из его людей, -- уточнил дядя Сандро и посмотрел на меня многозначительно.

-- Так расскажите, -- попросил я.

-- Выпьем еще по кофе и коньяку, -- согласился дядя Сандро, кивнув на официантку, -- я этот случай редко рассказываю, но тебе расскажу...