Страница 76 из 82
Это не горе, если болит нога.
Петли дверные многим — скрипят, многим — поют.
Кто вы такие? Вас здесь не ждут!
Но парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь.
Многие лета всем, кто поёт во сне,
Все части света могут лежать на дне.
Все континенты могут гореть в огне,
Только всё это не по мне!
Но парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь…
В здешней аудитории "Парус" произвёл эффект взорвавшейся гранаты, тишина повисла такая, что проснувшаяся Дуся на всякий случай подошла и внимательно осмотрелась, не замыслил ли какой-нибудь негодяй плохого её любимому хозяину… Пришлось разряжать обстановку, и посиделки продолжились. В другой раз выяснилось, что наш Юрий Алексеевич является истовым почитателем Чехова и Московского Художественного театра, в адрес которых я посмела, походя уничижительно отозваться. Пришлось объяснять, что глубоко уважаю талант Чехова, видимо очень неплохого доктора, который удивительно точен и цепок в своих зарисовках. А его сублимация на тему попытки познания загадочной женской души в "Каштанке" (Как я это воспринимаю), весьма мила и трогательна. Но вот всё, что он сотворил на потребу театру и интеллигенции, считаю идеологической диверсией против русского народа и России. Вот после этого оборота наш "космонавт" накрепко "завис". Пришлось объяснять ему что такое есть "интеллигенция", что этот термин по сути издёвка и насмешка, для любого человека мало-мальски знающего латынь.
— …И служит сей термин для обозначения никчёмышей-недоучек, которые при этом достаточно организованы и активно-агрессивны и вот их певцом стал талантливый писатель Антон Павлович Чехов. Вот если Вы действительно хорошо знаете драматические работы Чехова, представьте, что будет, если всех героев пьес Чехова из общества убрать, заметит ли вообще кто-нибудь кроме самых близких родственников эту "утрату"?! А ведь даже уход сапожника Трифона из лавки на углу заметит куча постороннего народа, если хорошо тачал сапоги, то посокрушаются, если плохо, то порадуются, что другой, может, будет лучше, и даже в этом случае после Трифона останется не только избитая жена, но и сапоги. И при этом эта толпа бездельников замечательна тем, что ей все должны и обязаны! Им должны низшие сословия, потому, что они их выше и образованнее! Высшие сословия тоже должны, потому, что они есть носители СОВЕСТИ НАЦИИ, а что это за совесть такая, которая только жрёт и гадит, ничего не созидая в принципе?! Кто из героев драм Чехова делает хоть что-нибудь созидательное и полезное?! В чём проблемы их сотрясающие? И при этом им все должны! За что?! При этом занимающиеся настоящей наукой учёные с ними не пересекаются, как и образованные инженеры или врачи, занятые лечением больных, то есть у перечисленных есть дело и это сразу выводит их из толпы интеллигентов. А вот недоучившиеся студенты, полуобразованные дворянчики и прочий примкнувший к ним полубогемный сброд это и есть клоака, где бушуют страсти из пьес господина Чехова. Вот здесь среди нас присутствует художник, человек искусства, но станет ли он — настоящий художник тратить своё время и талант на подобные буре в стакане страсти из пьес Чехова? Если людям картина не нравится, это не люди виноваты, а сам плохо нарисовал! Если купец вложился в товар, а товар на порогах разбился вместе с баркой и утонул, то купец горюет, но вину ни на кого не переносит и не требует возмещения от государства. Если рабочий запорол заготовку и за это ему вчинили штраф, он же не станет требовать оплату за эту сделанную им криво работу! Так, почему интеллигенция требует только за то, что она такая вся из себя?! Как только кто-нибудь начинает делать что-то полезное, то он сразу вылетает из среды интеллигенции как пробка из бутылки игристого. Так и за что мне любить Чехова и восхищаться его пьесами?!
— Ну, так и мы ничего полезного не производим и не делаем, тоже ведь дармоеды выходит…
— А вот здесь Вы очень сильно заблуждаетесь, Юрий Алексеевич! Мы, вместе с армией, полицией и прочими составными частями государства ноги этого государства если представить себе государство в виде работающего слесаря или исполняющего музыку скрипача, вроде в игре на скрипке ноги не участвуют, но если их убрать, то, для игры на скрипке придётся такому инвалиду придумывать какие-то подпорки и специальное сидение, которое, по сути, возьмёт на себя те же функции, что исполняли ноги. А то, что мы ничего не производим полезного, а Россия нас содержит, вы совершенно правы, и об этом должен ежечасно помнить любой, кто государству служит. Поэтому для меня в каждой торпеде сотни ненакормленных русских детей, которых можно было бы накормить на деньги потраченные на эту торпеду. И каждый день службы, который я провёл не тренируя своё умение, не готовясь лучше исполнить свой долго по защите Отечества, я украл у голодных детей и стариков деньги, которые на моё содержание тратит государство! А если офицер вдруг начинает кричать, что ему чего-то должны и он заслуживает уже потому, что он такоё красивый, а сам ничего не делает, то это вряд ли хороший офицер и командир, едва ли его солдаты действительно прекрасные бойцы и так далее. Это не офицер даже, это интеллигент прокравшийся в офицерский корпус, действительно дармоед и никчёмыш. И какое ему дело, что деньги на его содержание отняты у голодных детей? Вот такая она хитрая тварюшка — интеллигенция…
Тем временем мы уже давно проскочили проливом Ван Димена и подходили к столице Японии между островами Косима и Миякесима. Здесь было довольно оживлённое судоходство, но укрывшая ночь позволяла нам сохранять своё инкогнито. Клёпа улетела вперёд и высматривала нам маршрут. Лаваль вёл нас к мелководью, где мы собирались поставить первую донную мину. Можно было бы поставить её позже, на выходе, но я решила, что лучше это сделать сейчас, потому, что обычные мины ставить не сложно, а эту ещё непривычно и сейчас, пока никто не устал, выполнить постановку будет гораздо проще. А Виктор Андреевич комментировал, что мы идём маршрутом военных, а торговые суда предпочитают здесь прижиматься к западному острову на выходе или к восточному на входе, а поставим там, где эти пути ненадолго сходятся из-за необходимости обходить небольшую банку. Нам нужно было заминировать рейды Йокосуки и Йокогамы, но заминировать так, чтобы после протраливания после подрыва и возможного поиска водолазами ещё ждущие своего часа мины не нашли, поэтому разброс постановок каждой мины должен был быть не меньше трёх-четырёх кабельтовых. При этом не создать систему, когда сначала рвутся самые дальние, потом средние, и потом ближние, к примеру. То есть все должно быть непонятным и случайным, чтобы максимально усложнить возможное противодействие.
— Вот, Николай Оттович, здесь самые малые глубины, тут пять саженей на бровке на отливе, я бы ход сбросил, и лот кинул, бровка узкая саженей десять, а вокруг глубины саженей по двадцать-двадцать пять. — Про себя перевожу в метры, глубина десять, а по сторонам сорок-пятьдесят бровка двадцать метров, правда очень мало.
— Самый малый! Боцман! Лот готов? Кидайте! Нужно мель промерить, саженей пять-шесть. Доклад по глубинам немедленно на мостик, измерять постоянно! Евгений Васильевич! Что у нас по приливу? — Николай комментирует, у асамоидов осадка больше семи метров, у броненосцев типа "Фудзи" немного больше восьми, а если торгаш с такой осадкой, то это здоровенный пароходище водоизмещением не меньше семи тысяч тонн.
— Сейчас ещё не пик высота думаю метра полтора-два не больше. — От борта со шканцев пошли доклады:
— Пятнадцать саженей лот не достаёт!
— Пятнадцать саженей лот не достаёт!
— Пятнадцать саженей лот не достаёт!
— Есть! Двенадцать саженей!
— Восемь саженей!
— Шесть саженей!
— Семёну Николаевичу и Степану Ильичу приготовиться! — Мина похожая на обрезок трубы с какой-то нашлёпкой, покачивается подвешенная на вынесенной за борт шлюп-балке, по команде стравят конец до пары метров глубины, а потом дёрнут второй конец, который распустит рифовый узел и мина освободится. Мину действительно сделали из корпуса старой торпеды, внутри гальванический элемент, который при замыкании цепи должен инициировать подрыв ста с лишним килограммов пироксилина. А нашлёпка — это прикреплённый снизу груз, чтобы мина тонула в правильной позиции, детонатором кверху. Вообще, мина не лежит на дне, слишком велик риск, что она ляжет не тем боком, она словно поплавок торчит вертикально над лежащим на дне якорем-грузом. Вероятность, что её сумеют задеть тралом конечно есть, но едва ли кто-то будет топить трал на десятиметровую глубину, ведь ставить обычную мину ниже семи метров нет никакого смысла. Вот и тралят на глубине семи-восьми метров или даже поверхностнее.