Война

— Ох! Николай Оттович! Не знаю. Вроде должны понять, но кто их японские мозги знает?

— А если мы у них на глазах сейчас показательно расстреляем миноносцы, а потом поднимем сигнал "предлагаю сдаться!", как думаете? Ещё хочу подойти, чтобы нас никто из нейтралов не загораживал, и этим на мозги им давануть! Они же не могли не видеть, что тут всё взрывалось, а потом появляемся мы без видимых повреждений!

— Ну, что тут скажешь, будем делать, может и выгорит…

— Значит, так тому и быть!

Восемь миль до рейда мы пролетели за двадцать минут, в середине мы приказали сбросить ход, зачем союзничков смущать без меры. Когда наша болванка просвистела между итальянцем и англичанином, британец истерично засемафорил, на итальянце к выстрелу отнеслись философски, а вот на Чиоде флаг пополз вниз, на что мы ещё даже не надеялись. Мы довернули вправо и встали напротив спустившей флаг "Чиоды" и наши артиллеристы стали показательно расстреливать японские миноносцы. Когда взорвался четвёртый, два оставшихся спустили флаг, ещё через минуту пополз вниз флаг и на "Акаси". В порту в нашу сторону не прозвучало ни одного выстрела, видимо слишком сильно ударил по мозгам такой быстрый неожиданный финал.

— Передать японцам: "Сесть в шлюпки и покинуть корабли! Далеко не отходить! В случае любых сюрпризов оставленных на борту экипажи будут уничтожены! Миноносцы будут уничтожены через пятнадцать минут!". На стационеры передать: "Командирам стационеров, капитанам Рудневу и Беляеву немедленно прибыть на крейсер "Паскаль"! Воздержаться от любых непродуманных жестов и действий!" Боцману! Паровой катер на воду, командиром катера прапорщик Клопов! Исполнять! Ну, что, Сергей Николаевич! Прокатимся, побеседуем с Рудневым и союзничками?!

— Николай Оттович! Мы же не можем вместе покидать борт.

— А Вы, Сергей Николаевич, временно уже не старший помощник "Новика", а командир бывшего японского крейсера "Чиода". Евгений Васильевич! Внесите это в вахтенный журнал! А ещё то, что временно Вы назначаетесь исполнять обязанности старшего офицера.

— Господин капитан! Но по старшинству ведь барон Тремлер или Левицкий должны быть!

— А я самодур и моё слово главнее! Евгений Васильевич! Не напрягайтесь, это только до прихода в Артур! Так, что пишите и не волнуйтесь! А Тремлера возможно придётся на "Акаси" отправить, если не договоримся с нашими… Да! И пошлите шлюпку, командиром назначить лейтенанта Левицкого, пусть пройдёт к "Акаси" и "Чиоде" и известит бывших капитанов, что им даётся сорок минут покинуть свои корабли. И что первыми на борт поднимутся представители команд нейтральных кораблей — стационеров, и если что-нибудь будет испорчено или ещё какая пакость, то экипажи будут расстреляны прямо в шлюпках. До приёма корабля, экипажам находится в шлюпках не отходя от корабля дальше одного кабельтова, любого, кто попробует уйти будем топить без предупреждения. Всё! Мы с лейтенантом Артеньевым на катере идём на "Паскаль" общаться с господами европейцами. Да! И если что-нибудь пойдёт не так, Евгений Васильевич! Топите всех и сносите здесь всё к Етишкиной матери!

Когда мы подходили к французскому стационеру с борта "Новика" раздалось три выстрела, потом ещё два. А вдали один за другим взорвались два японских миноносца. На палубе "Паскаля" было не протолкнуться, но перед нами расступались, образуя проход, в конце которого стоял с миной радушия на напряжённом лице, надо полагать, командир крейсера. Рядом с ним, судя по другой форме стояли два капитана других стационеров. Француз на правах гостеприимного хозяина представился и начал представлять нам остальных, это действительно оказались командиры "Эльбы" и "Виксбурга", командира "Тэлбота" не было, понятно, что англичанин какие-то пакости готовит, а может заело, что для встречи мы назначили не его "Тэлбот", формально старший на рейде. Рядом мы увидели Руднева и Беляева, они вроде кинулись с рукопожатиями, но наш надменный кивок их затормозил. Мы вообще постарались сделать лицо робота Вертера, в смысле каменное и подбородок выше уровня горизонта.

— Что ж! Раз все, кто желает собрались, то довожу до вашего сведения, что сегодня днём корейский порт "Чемульпо" будет блокирован затопленными кораблями, если до этого вы не покинете его, то покинуть его вам будет очень сложно. Вопрос не обсуждается, так как это порт, где производится высадка солдат страны, объявившей моей стране войну, а значит, моя задача эту высадку и функционирование порта прекратить любыми доступными средствами. Контрольный срок пятнадцать ноль-ноль. Прошу так же принять благодарность за приём на борту матросов и офицеров с русских стационеров. Если вы поможете им переправиться на взятые трофеями японские крейсера, то наша благодарность станет воистину безграничной. Господин капитан! — Обратились мы к командиру "Паскаля". — Не откажете ли вы в маленькой любезности, минут на двадцать предоставить помещение, где мы могли бы побеседовать с офицерами русских кораблей?

— Если вас устроит кают-компания… Но мне хотелось бы знать, на каком основании вы приказываете нам покинуть порт?

— Помилуйте! Разве я вам что-либо приказывал?

— Но, вы же не будете отрицать, что сами сказали покинуть порт до пятнадцати ноль-ноль?

— Не буду. Только я вам ничего не приказывал! Я просто поставил вас в известность, что порт будет заблокирован, а покинете вы его или нет, это ваше личное дело. Я бы на вашем месте покинул…

— Но позвольте! Как вы можете блокировать нейтральный порт?

— Не более часа назад у вас на глазах была потоплена почти вся японская эскадра, вчера приняли бой два русских корабля, третий день в порту высаживаются войска третьей страны, и вы называете этот порт нейтральным?! У меня возникают сомнения, одинаково ли мы понимаем смысл этого слова. Господин капитан! У меня очень мало времени, вы вправе делать всё, что Вы считаете нужным. О своих действиях я вас известил, а свои слова, я думаю, вы успели убедиться, я стараюсь выполнять. Да! Если вам не трудно, пошлите катер пособирать японских моряков на месте боя, думаю, что с "Нанивы" могло спастись несколько десятков, с остальных единицы, слишком сильные были взрывы! Честь имею!

В кают-компанию набилось с полсотни офицеров. Артеньев молчаливой тенью следовал за нами.

— Здравствуйте! Господа! Хочу предложить вам с вашими матросами на взятых мной японских крейсерах "Чиода" и "Акаси" проследовать в порт Артур. "Чиода" чуть больше, поэтому предполагаю туда проследовать варяговцам, на "Акаси" соответственно экипажам "Корейца" и "Сунгари", но варяговцев туда придется тоже взять.

— Позвольте! — чуть не давая петуха, влез Руднев, которого мы так и не удостоили ни граммом внимания. — На каком основании Вы здесь распоряжаетесь? И тем более в присутствие старшего по званию…

— Не позволю! Вы собственно кто?

— Как это? Николай Оттович! Я командир крейсера "Варяг" капитан первого ранга Руднев! Вы же меня знаете.

— Командира крейсера первого ранга российского императорского флота "Варяг", я действительно когда-то знал. А вот кто вы такой не знаю…

— Вы шутите господа!

— Нет! Всеволод Фёдорович! Я не шучу! И действительно не вижу перед собой командира крейсера. Если вы командир, то где ваш крейсер? Я — командир и мой "Новик" стоит неподалёку. А вы свой корабль утопили! Для этого вам Отечество вручило его? Для этого на него были потрачены миллионы, на которые можно накормить тысячи голодных? Для этого вас и всю команду одевали, кормили, обували, платили жалование, чтобы вы, когда пришло время отдавать долги бездарно утопили вверенное вам оружие? Для того русские женщины рожали сыновей и доверили вам, чтобы вы их повели на убой как баранов, вместо того, чтобы научить их и повести их воевать и побеждать врага?