Война

— Командир! До головного пятнадцать кабельтовых!

— Хорошо! Как будет восемь, резко влево на три с половиной румба, а после выхода торпед сразу обратно на курс, так и держать по северной оконечности Йодольми!

Наконец начали стрелять наши баковые пушки, и началась моя работа, вот два снаряда в стволы передней башни "Асамы", с разницей в полсекунды… И тут произошло… Нет ПРОИЗОШЛО! Если бы не моё ускоренное восприятие, то я бы не рассмотрела, как сначала вырвавшимся из под крыши башни огненным языком её вскрыло как консервную банку, и тут же вверх на столбе слепящего пламени взрыва полетела вся башня переворачиваясь на лету. За разгильдяйкой Клёпой не уследила, она снизилась метров до двухсот, и как раз пролетала почти над "Асамой", поэтому её глазами видела, как в замедленном кино, будто в неё летит эта башня. Представляете, штуковина метров шесть в диаметре с двумя торчащими стволами летит прямо на вас? К счастью она не только летела чуть в сторону, ещё и не долетела сотню метров, а вот взрывной волной Клёпу приложило со всей дури, что она потеряла ориентировку и выровняла падение только метрах в тридцати над водой. И тут я заржала, слава Богу, все смотрели, как во взрыве "Асама" разлетается на куски, так, что мой гогот списали на нервную реакцию от вида взрыва одного из лучших японских броненосных крейсеров. На самом деле я ржала услышав желание Клёпы, которая возмущённо сейчас набирала высоту, чтобы накакать на противного обидчика. Знал бы адмирал Уриу, что его сейчас ещё и обгадят сверху, наверно сдался бы без боя. С трудом удалось убедить Клёпу подняться повыше, уж очень ей хотелось провести точное калометание, а я её ещё и близко не подпускаю, но уговорила, к счастью.

"Асама" взорвался так, что взрывная волна тряхнула даже нас почти в километре от неё, представляю, что сейчас чувствуют японцы. Но они не стали долго горевать, а открыли огонь из всех орудий, пусть не таких могучих, как у "Асамы", но только у "Нанивы" с "Такачихо" десять шестидюймовок в бортовом залпе, не считая мелочи. "Ниитака" пересекла наш курс и легла в циркуляцию. Блин, еле-еле успела сообразить дать команду по телефону Кнюпферу перевести аппарат на левый борт, одной "Ниитаке" и нашей ютовой торпеды хватит. Если получится, нам лучше прижиматься к "Ниитаке" о чём сказали Васильеву, который периодически давал команды на перекладку руля. Вот так приплясывая в маневрах, мы сближались с тремя оставшимися кораблями. Это рассказывать долго, на самом деле с момента, как мы тронулись с места до взрыва "Асамы" прошло едва три минуты. А сейчас мы сблизились уже до восьми кабельтовых с "Ниитакой", которая от нас впереди и справа по курсу и она стреляет по второму зеркалу вправо от нас, а "Нанива" и "Такачихо" лупят бортами слева от нас. Не знаю, как они воспринимают две зеркальные плоскости, но мне совершенно не до академических изысканий. На мелких калибрах у них стоят похоже сплошные дегенераты и эти снаряды летят в нас чаще всего, хотя ещё больше их летит вообще, куда попало.

Мы закладываем левый поворот почти на семь румбов, чем выводим на цель ютовый аппарат правого борта, даём команду на пуск, Миллер что-то возражает, но после грозного рыка слышим доклад, что торпеда вышла, даём отмашку штурману и ложимся на прежний курс. Мы не лезем в его дела, нам некогда следить за положением корабля, а как раз именно он следит, чтобы здесь среди сплошных мелей мы не выскочили случайно на камни. Торпеда шустрит наперерез "Ниитаки", а она словно по заказу ещё и увалилась от нас подставляя борт, хотя может просто захотели задействовать ещё одно орудие в залпе. Мы тоже начинаем уходить правее, потому, что слишком высока скорость нашего сближения, а планов таранить Уриу у нас вроде бы не было. Расстояние до "Ниитаки" четыре кабельтова, до парочки "Нанива"-"Такачихо" семь-восемь, даём команду, закладываем правый поворот и отстреливаемся обоими аппаратами на левый борт. А до "Ниитаки" первой торпеде осталось всего метров сто пятьдесят, я её отлично вижу с высоты, тем более, что Клёпе наблюдать за движущимся в воде объектом самой интересно. У "Нанивы" и "Такачихо" ведут огонь уже только три пушки главного калибра из бывших десяти. Это почти случайная находка, ведь пытаться воткнуть снаряд сто двадцать миллиметров в дырку для ста пятидесяти двух это особая форма мазохизма, но когда первый снаряд скользнул по стволу и канул в отверстии маски орудия, я и стала наводить в маску. Буквально двух попаданий хватает для того, чтобы орудие вышло из строя. Не знаю, что именно там происходит, но не похоже, что наши снаряды проникают внутрь или просто не происходит детонации, хотя два каземата взорвались, может просто контузит канониров или заклинивает механизм наводки, по крайней мере не стреляют.

Угол встречи торпеды с бортом "Ниитаки" всего градусов тридцать, но разве это ей поможет, когда я помню, как инициировать заряд, вот она словно поднырнула под корпус, и под ним рвануло. Вообще, шестьдесят четыре килограмма усиленного пироксилинового заряда для такой малышки, как "Ниитака" это намного больше, чем требуется. Подпрыгнувший корпус корабля, кажется, разломился в воздухе, на плаву остатки новенького японского бронепалубного крейсера продержались меньше минуты, а мы снова приняли влево, до подхода наших торпед осталось совсем чуть-чуть, а стреляют с обоих оставшихся кораблей только одна шестидюймовка "Нанивы" и мелочь в сорок миллиметров. Хотя именно снаряд этой мелочи небрежно отклонила, и он попал в гнездо сигнальщиков и осыпал мелкими осколками полубак…

Вот первая торпеда достигла цели, и пламя пироксилинового взрыва взметнулось под бортом японского флагмана, вместе с взрывом выметнулось облако чёрной угольной пыли, но корабль не разломился, хотя это не изменило результат, для трёх с половиной тысяч тонн водоизмещения заряд нашей торпеды — это очень много, и буквально сразу крейсер стал заваливаться на подбитый борт…

А вот добежала и третья торпеда, от взрыва которой "Такачихо" не стал выпендриваться и разломился, разбросав корму и нос в стороны на полсотни метров, похоже там ещё и арсенал сдетонировал, но совсем не так красиво, как на "Асаме"…

Два миноносца, которые стояли под берегом и шли прикрытые крейсерами, сейчас метнулись в разные стороны, что их не спасло, и несколько снарядов наших комендоров оставили от одного плавающий вертикально нос, другой просто разлетелся на куски, наверно в торпеду угодили. С момента первого выстрела покойной "Асамы" прошло меньше десяти минут.

— Сергей Николаевич! Срочно доклад по раненым! Евгений Васильевич! Курс к порту. Ход полный! Утопающих будем собирать позже и не мы, нам нужно использовать шоковый эффект! Тремлера сюда срочно!

Быстро объясняем артиллеристам, что от них требуется положить по одной болванке между мачтами "Акаси" и "Чиоды", причём в "Акаси" придётся стрелять в просвет между "Тэлботом" и "Эльбой", а сразу после этого как только появится возможность пусть разносят миноносцы, они нам не нужны, это крейсера нам нужны целыми. Мы подойдём к стационерам, так, что до миноносцев останется кабельтовых двенадцать. Взбудораженные, ещё не остывшие после боя артиллеристы со смешками готовили две болванки и осколочно-фугасные для миноносцев.

Мы вернулись в боевую рубку, где велели Васильеву после отстрела болванок обходить "Эльбу" справа, чтобы навести орудия на японские крейсера и иметь возможность видеть все миноносцы. Он схватил бинокль и побежал на крыло мостика, прикинуть, как ему лучше выполнить приказ. Вернулся Сергей Николаевич с докладом, что с лёгкими ранениями обратились пять человек, в лазарете только двое из бывших пациентов, доктор и Отец Пафнутий пьют чай.

— Ну, что, Сергей Николаевич! Начинаем следующий акт? Как думаете, сдадутся?