Карты печали

- Так вы тоже знаете о Свете, - сказала Королева. - Мы должны обсудить это. Приходи сейчас в мою комнату, чтобы продолжить разговор. Ее рука горела на моей.

- У нас в обычае скорбеть рядом с телом оплакиваемого, - сказал я, объясняя "бдение".

Она посмотрела на меня своими загадочными глазами и ушла в вихре теней, а за ней быстро последовали ее слуги.

Мне кажется, я смог перевести дыхание только, когда она ушла. Огонь ее руки еще долго горел на моей после ее ухода.

Когда Королева ушла, ритуал оплакивания стал постепенно сворачиваться и Лини наконец сошла со сцены. Медленно шагая в такт ударам барабанов, она подошла ко мне.

- Человек-Без-Слез, - сказала она, - я буду плакать за тебя и твоих друзей не потому, что так приказала Королева, а потому, что я чувствую, что бы ты ни говорил Королеве, ты не скорбишь по-настоящему, может быть, не умеешь скорбеть.

- Может быть, я не знаю как, Лина-Лания, - сказал я.

- Может быть, незачем, - ответила она.

На миг я остолбенел, подумав, не разгадала ли она нашу шараду. Потом я решил, что она метафорически говорила о нашей жизни вообще, так, как она ее понимала.

- Когда нет ни плукенны, ни ладанны, а только промежуточное состояние... - начала она.

- Любовь - не промежуточное состояние, она лучше, чем и то, и другое.

- В это я не верю.

- Может быть, ты не умеешь.

- Может быть, незачем.

Это не был спор, это была перекличка, и сердце мое билось с ее в одном ритме. Глаза у нас блестели и в Зале, погружающемся в темноту, казалось, светились.

Как раз в это время к нам присоединился Б'оремос.

- Так заканчивается первая ночь оплакивания, - сказал он. - Теперь мы должны попировать, надо съесть ту порцию, которая обычно достается нашей Королеве.

Я улыбнулся.

- Тогда нам придется съесть очень много.

Линни выглядела шокированной, но Б'оремос стукнул меня ладонью по спине и, хотя он не смеялся, я думаю, он был близок к этому.

- Пойдем в мои апартаменты. Там будет много хорошей еды. Мар-Кешан все давно приготовил. Седовласая тоже пойдет с нами.

- Седовласая?

- Лина-Лания, Седая Странница. Мы ее зовем так.

- Седовласая. - Я перекатывал слово во рту, мне не очень нравился заключенный в нем смысл.

Линни заметила мои колебания.

- Какое имя ты предпочитаешь?

- Линни. Оно напоминает мне о линнет, маленькой певчей птичке Земли, моего мира.

- А какого цвета эта птичка? - спросила она.

Я улыбнулся. - Есть одна разновидность, называется серая линнет, сказал я.

- Вот видишь, - сказала она. - Слова двух миров не могут лгать. Называй меня, как хочешь.

- Линни, - сказал я. - Я оставлю Седовласую во рту Б'оремоса. Потому что в нашем мире это мрачный цвет, вылинявший, печальный, без блеска. Тебе он не подходит.

- Ты на самом деле еще не знаешь, что мне подходит, Человек-Без-Слез, - сказала Линни. - Я чувствую в тебе сомнения. Удивление и сдержанность. Еще не спета песня.

Б'оремос вклинился между нами. Взяв меня за правую руку, он потащил меня из Зала Плача во дворец через мощеные улицы, а затем через лабиринт переходов к его комнатам. Линни шла следом.

- А Королева знала, что ты пошел с ним вместо того, чтобы вернуться на корабль для бдения?

- Я этого не знал и, должен сознаться, и не подумал об этом. Я сказал себе, что я наблюдаю, изучаю, познаю. Настоящий антрополог. Но на самом деле, я думаю, мне было приятно.

- Ладанна.

- Простите, сэр?

- Я просто размышляю. Продолжай, Аарон.

В комнате Б'оремоса я с легкостью кинулся на гору подушек, как будто я делал это всю жизнь. Б'оремос улегся на своих подушках, своей ногой касаясь моей. Только Линни сидела выпрямившись, как знак препинания между нами.

Я задавал вопросы, сформулированные скорее как утверждение, а Б'оремос давал ответы, которые выглядели скорее как загадки. Это все было похоже на игру, я начинал постигать их способ мышления. Так бывает, когда изучаешь какой-то язык и вдруг начинаешь видеть сны на этом языке и понимаешь, что это и есть момент постижения новой культуры. Но когда он наступает, этот момент, тут уж сомнений нет.

Я совсем забыл о "смерти" Доктора З. и поэтому, когда вошел слуга, призывая Б'оремоса в апартаменты Королевы, я не был готов услышать его тяжелый вздох.

- Скорбь заставляет ее думать о своем бессмертии, - сказал он.

- Скорбь? - спросил я. - Бессмертие? - Длинный день и стаканы поднесенного вина, значительно более крепкого, чем все, что я пробовал раньше, замедлили мою сообразительность.

- Смерть вашей Королевы печалит ее и она думает о времени, когда она сама будет в Пещере, лишенная утешения, родных дочерей, которые могли бы оплакать ее. Ей хочется еще одного ребенка. Она настаивает на том, чтобы быть засеянной этой ночью, и мы все будем вознаграждены, если будет урожай.

- Она просила меня, - сказал я. - Она приглашала меня в свои покои, но я сказал нет.

Б'оремос и Линни были шокированы.

- Королеве не отказывают, - сказала Линни.

- Мы делаем свои посевы с любовью, - сказал я. - А если есть любовь, всегда есть выбор.

- У мужчины в этих делах нет выбора, - сказал Б'оремос. - У мужчины так мало времени, оно должно быть потрачено на службу Королеве. Она зовет и я... - Он провел рукой по переду своего хитона, где появилась заметная выпуклость. - Я мужчина и я должен ответить на призыв. - Он мрачно посмотрел на меня. - То ли ты играешь с нами и ты не мужчина, то ли...

- Я - Мужчина, - просто сказал я.

- То ли твое время движется с другой скоростью, - закончила Линни.

На это я не ответил. Я не смел.

Б'оремос прикоснулся к моему плечу и быстро вышел в дверь, скрытую под драпировкой, а мы остались с Линни одни.

- Для тебя время действительно идет иначе? - спросила она.

Я долго думал, как объяснить так, чтобы не скомпрометировать еще больше наш прилет.

- Мы иначе считаем, - сказал я наконец.

Она немного помолчала, ее худое лицо сохраняло торжественное выражение, напоминая мне о мадоннах на витражах храмов там, на старой Земле. Наконец она взглянула на меня.

- Ты многому можешь научить нас, небесный путешественник.

- Я здесь для того, чтобы учиться, а не учить, - сказал я, и вдруг мысли мои странно прояснились. Я, казалось, вижу каждое слово прежде, чем произнести его. Сам того не замечая, я протянул руку, взял слово из воздуха, повернул его в ладони и сказал: - Это слово - ладанна.