Страница 18 из 194
С некоторых пор, правда, его мечты несколько видоизменились. На первый план выступила любовь. Нардипский, казалось, забыл обо всем и все свое внимание, теперь переключил на предмет своего обожания. Новое увлечение им овладело настолько сильно, что не о чем другом он больше думать не мог. Она стала смыслом его жизни. К ее ногам он собирался бросить весь мир. (Или, по - крайней мере, ту его часть, которую он сможет себе покорить).
Быстро преодолев расстояние от мостовой до церкви, с благочестивым видом, Макс вошел в храм. Здороваясь, и по пути перекидываясь со всеми парой - тройкой ничего незначащих, вежливых фраз, он поспешил к толпе подростков, среди, которых уже давно завидел своего лучшего друга - Атадена.
Атаден был брюнетом с глубоко посаженными голубыми глазами, красными, впалыми щеками и треугольным носом с горбинкой. В целом он мог бы считаться привлекательным, если бы ни его выпуклая, лошадиная челюсть и беспощадный взгляд, который впрочем, он пытался смягчать вечно презрительной ухмылкой. Высокий, спортивный малый он совершенно не гармонировал рядом с тощим Нардипским, который и сам это понимал, и где - то в душе комплексовал по этому поводу. С Атаденом Дальбертом Максимус Нардипский дружил уже давно. Они с детства - не разлей - вода. Под стать Нардипскому, веселый и жизнерадостный Ден, так же как и Макс, обладал весьма развитым чувством юмора. Часто подшучивал над людьми, нередко, при этом их обижая. Любитель самоутвердиться за счет других, Атаден Дальберт всегда хотел быть впереди. Его желание быть лучшим и неуемная жажда похвалы и поощрения во всем, легко объяснялись жестоким воспитанием отца. В своем стремлении сделать из него мужчину, тот, нередко перегибал палку. Наказывал сына за малейшую провинность. По его мнению, Ден обязан был делать либо все хорошо, либо - никак. Скупой на похвалу, отец, зато никогда не скупился на физическую расправу. Провинившись, Атаден, по нескольку дней отсиживался у друзей, ждал, пока гнев отца поутихнет. Затем возвращался домой, и получал взбучку сильнее предыдущей. И это продолжалось снова и снова. Но так было не всегда. Большую часть жизни Дена воспитывала мать, т.к. его отец - вор, рецидивист и беспредельщик, часто отбывал наказание в отдаленных местах лишения свободы. В такие времена и Атаден и его несчастная, вымученная, злобным антихристом, мать дышали свободно и полной грудью. Ден, без отца настолько расслабился, что даже, пошел на поводу у Макса, который, с некоторых пор, стал одержим идеей о вечной жизни и спасении души, и нашел для них, двоих, подходящую церковь, неподалеку от дома. Не слишком разделяя рвение Нардипского, Ден, тем не менее, открыто Бога не отрицал. Наоборот, вел себя набожно, и даже излишне религиозно. Находясь в постоянном поиске, он интересуется всем, что связано с религией и оккультизмом. Очень восприимчивый к новому, извлекает пользу из всего услышанного, делает свои, никому, не известные, выводы. Принципиальный и конфликтный, Ден жаждет боя и приключений. Жизнь для Дальберта младшего часто кажется скучно и пустой, а потому, он неосознанно, делает так, что в его присутствии возникают скандалы и заварушки, в которых Ден, ведет себя как рыба в воде. Смелый, задиристый и находчивый, живет без проблем, книгам предпочитает иллюстрированные журналы, любит шумные компании, и всегда ищет соответствующие места. Его в городе знали во многих тусовках. Нередко бывал он и в ночных клубах. В особенно его чем - то привлекал ночной клуб " Казанова"...
В отличие от пессимиста Нардипского, Дальберт никогда не теряет оптимизма и контроля над собой. Ко всем относиться предубежденно и негативно. Для него люди состоят лишь из одних пороков и страстей. Предвидеть мысли и действия Атадена нелегко. Насквозь лживый, внешне, он всегда спокоен и дружелюбен. Но под мирной личиной скрывается бурный вулкан. В особенно это всегда касалось женщин. Нездоровые, садистские наклонности, порой удивляли и настораживали любвеобильного и нежного мачо - Макса. Его поражала способность друга так быстро и легко отталкивать от себя девчонок. Казалось, огромное удовольствие Дену доставляло причинять им боль, даже "из - под полы". Тень сарказма и издевки проскакивала в нем сама собой. Узнав Дена чуть получше, девушки почему - то бежали от него сломя голову, даже, несмотря на то, что Дальберт тратил на них кучу денег. Кстати, деньги были вторым вопросом в списке Нардипского. Тот никак не мог понять: откуда у друга столько бабла? Его мать, так же как и у Макса, перебивается скромной зарплатой, сам же Дальберт, чтобы не отставать от друга, тоже устроился курьером. Но в отличие от Макса, Ден мог позволить себе все, что хотел. Как - то набравшись смелости, Нардипский задал другу вопрос на эту тему, на что Дальберт отмахнулся: " Дядя иногда кое - что подкидывает за некоторые услуги. И вообще, Макс, к деньгам надо относиться легко! Они для того и существуют, чтобы их тратить на удовольствие и на увеселение бренной плоти". А что за дядя, откуда он взялся, и что за услуги Ден ему оказывает, друг объяснять не захотел, тут же перевел разговор на другую тему, озадачив, таким образом, Макса еще больше. Нардипский давно заметил, Атаден, иногда бывает странным и замкнутым, а иногда, что ненормальный несет всякую чушь. И вообще, он весь словно соткан из загадок. Упрям, но в тоже время - легко приспосабливается к обстоятельствам, быстро сходится с людьми, и так, же быстро расстается. Склонен манипулировать другими, рассматривает их как шахматные фигуры на доске, но в тоже время, поддается элементарным манипуляциям со стороны тех, кто сильнее его. Совершенно невозможно понять: когда он говорит правду, а когда врет. Его лживость граничит с фантазерством. Она настолько вошла в привычку, что он даже перестал различать, где вымысел, а где правда, и искренне верит самому себе. Но его отличительной, чертой является не это, а его тихая агрессия, которая с годами превратила забитого мальчишку в тщеславного завистливого монстра, никогда не выплескивающего наружу, ни гнева, ни раздражения, ни злости. С самого детства Ден привык держать все в себе. Обиженный на весь мир, больше всего он ненавидел тех, у кого жизнь протекала ровно и гладко, и исподтишка делал все возможное, чтобы хоть как - то им ее осложнить. Такова была его сущность, и он ничего не мог с этим поделать. Обладая великолепной реакцией, и проницательностью, Атаден, обычно полагался только на свой ум и анализ событий. Слишком прагматичный, чтобы надеяться на случай, он плел интриги исподтишка. Сталкивая людей лбами, сам, часто оставался ни при делах, тихо посмеиваясь и потирая руки. А если правда все же всплывала, корчил из себя невинную овцу, мол, извини, не хотел, так получилось, ну дурак я...
Макс знал об этой гнили друга, иногда он и сам становился его жертвой, поэтому ничего сокровенного Дену, не доверял, но и расстаться с баламутом тоже было как - то жаль. К его стервозности Нардипский давно привык и смотрел на это сквозь пальцы. Где - то друга жалел, а где - то, возможно, в чем - то видел и себя. Вернее, свои тайные пагубные наклонности, в которых сам себе даже боялся признаться. Народная мудрость гласит: "Скажи мне кто твой друг - и я скажу, кто ты". Этим и объяснялась их дружба. Нардипский и Дальберт легко находили общий язык, и понимали друг друга даже без слов. Все - таки столько лет вместе! Ни один пуд соли съели!
Как только Макс подошел к мирно - беседовавшей молодежи, стены большого, церковного холла, затряслись от громкого безудержного хохота. Остроумные шутки Нардипского, не могли оставить легкомысленную молодежь равнодушной, и, заливаясь от смеха, те просто держались за животы. Столь неблагочестивое поведение подростков, вызвало у людей старшего поколения волну негодования и неприязни. Все это не ускользнуло от внимательных глаз Иовы, которая находилась неподалеку в окружении нескольких человек. Искоса поглядывая на Нардипского, она обратила внимание как новичок, подзадоривая остальных, рассеянно вертел головой по сторонам, и сам как - то не слишком смеялся. Иова также увидела, как от толпы бабушек отделилась одна из пожилых дам, и направилась к подросткам, с целью преподать молодежи урок благочестия. Макс же, похоже, вошел во вкус! Трезвонил и трезвонил, как умалишенный! Неизвестно чем бы все это закончилось, если бы позади себя он не услышал: