В нужное время

Вернувшись вечером в монастырь, она менее чем за час сделала домашние задания, а потом села за пишущую машинку и принялась за новый рассказ, идея которого возникла у нее вчера перед сном. Рассказ был весьма мрачный и жестокий, убийца – настоящий псих, а развязка такая неожиданная, что у самой Алекс от нее дух захватывало! Она только что напечатала последнюю строчку и откинулась на стуле, улыбаясь, довольная своей работой, когда в дверь постучали и вошла сестра Ксавье.

– Помочь тебе с домашними заданиями? – Она заметила, что Алекс довольна, и решила, что первый день в школе прошел неплохо. – Как тебе новая школа?

– Все отлично, задания легкие – а я только что написала новый рассказ, и, по-моему, хорошо получилось! – радостно сообщила Алекс.

– Можно мне прочитать? – спросила сестра Ксавье.

Алекс протянула ей десять машинописных страничек, и монахиня, присев на кровать, начала читать. Время от времени она поднимала голову от бумаги, и во взгляде ее мелькало удивление. Алекс с нетерпением ждала вердикта своей первой читательницы: она ведь любит детективы, думала она, значит, сумеет оценить мою историю!

– Ну как? – поинтересовалась она, когда монахиня перевернула последнюю страницу.

– А ты всегда… такое пишешь?

Честно говоря, сестра Ксавье не знала, что и думать. Может, на девочку так подействовала смерть отца?

– Да, – кивнула Алекс. – Стараюсь, чтобы крови было побольше, но вообще и так хорошо.

– Да у тебя жестокий талант! – воскликнула сестра Ксавье. – Но… знаешь, мне понравилось!

Действительно, как литературное произведение рассказ был великолепен: крепко скроенный сюжет, выразительные герои, безупречный стиль. В нем чувствовались талант и недетская уверенность. Определенно, он сделал бы честь взрослому писателю-профессионалу! Просто… просто трудно было поверить, что подобное сочинил не взрослый мужчина, а четырнадцатилетняя девочка.

– Такого я от тебя не ожидала, – признала сестра Ксавье. – Скажи, а ты не пробовала публиковать свои рассказы?

– Мы с папой это обсуждали, но потом он заболел, и стало не до этого, – вздохнула Алекс. – У меня с собой три большие папки рассказов. – Все они лежали под кроватью, вместе с книгами.

– Тебе обязательно надо печататься, – заметила сестра Ксавье и добавила: – Теперь я понимаю, почему «Молчание ягнят» нравится тебе больше Агаты Кристи! После твоего рассказа я, пожалуй, заснуть не смогу!

Алекс рассмеялась, довольная тем, какое впечатление произвел рассказ на ее новую приятельницу.

– У меня таких много! Хотите почитать еще? – предложила она, радуясь, что ее труды наконец оценил кто-то, кроме отца. Причем рассказ понравился человеку, который вообще-то предпочитает сюжеты помягче.

– Только не на ночь! – рассмеялась сестра Ксавье.

В тот же вечер она с улыбкой, но и с волнением сообщила о творчестве Алекс матери настоятельнице. Та была заинтригована.

– Написано отлично, но, знаешь, как-то тревожно, от того что четырнадцатилетняя девочка сочиняет такое! – говорила сестра Ксавье. Она сама любила детективы, однако история Алекс… Нет, это для нее было уж слишком!

– Что же там такого страшного? – поинтересовалась мать Мэри-Мэг. – Какие-нибудь непристойности? Чрезмерный интерес к сексу?

– Нет, но… слишком уж мрачная история. Убийство – и не просто убийство, а изощренно-жестокое, с расчленением трупа, с каннибализмом… а в конце выясняется, что все это совершила его жена! Признаю, написано безупречно. Меня всерьез захватило, я не могла оторваться, пока не дочитала. Но очень уж мрачно! И эта история не выходит у меня из головы, я уже несколько часов о ней думаю.

– Что ж, может, это не отклонение, а писательский дар. Муж моей кузины хорошо знал ее отца: он рассказывал, что тот увлекался детективами и триллерами и с детства приучал к этой литературе дочь. Отец считал, что у Алекс настоящий литературный дар.

– Талант у нее есть, это уж точно! – согласилась сестра Ксавье. – Просто пугает, что у милой, невинной на вид девочки – и такое в голове!

– Что, боишься, она перережет нас всех, разделает и съест? – усмехнулась мать Мэри-Мэг.

– Нет, конечно, но… подобные фантазии у ребенка меня пугают.

– Хорошо, я взгляну.

Позднее мать Мэри-Мэг сказала Алекс, что ее сочинение произвело на сестру Ксавье большое впечатление, и она, мать настоятельница, тоже хотела бы почитать.

– По-моему, сестру Ксавье мой рассказ расстроил, – со вздохом заметила Алекс. – Но я всегда такое пишу. Стараюсь подражать папиным любимым писателям. Мы с ним всегда читали триллеры вместе: сначала он прочитывал книгу сам, потом передавал мне.

После обеда мать Мэри-Мэг прочитала рассказ Алекс и была потрясена. Но удивила ее не мрачность и жестокость истории, а талант и безупречное мастерство, с которым эта история была рассказана. В сюжете персонажи представали перед глазами как живые, а в проникновении в мышление преступника ощущались глубина и сила, несвойственная не только ребенку, но и взрослому человеку. Когда мать Мэри-Мэг возвращала Алекс рукопись, на лице ее читалось глубокое уважение.

– Алекс, у тебя действительно талант! – воскликнула она. – Смотри, не растрачивай его попусту.

Алекс просияла. Она ждала иной реакции, опасалась, что мать Мэри-Мэг предложит ей писать о чем-нибудь более «нормальном» и «здоровом», – но нет, видимо, мать настоятельница одобрила ее увлечение целиком и полностью.

– Знаешь, – позднее сказала мать Мэри-Мэг сестре Ксавье, – похоже, мы живем под одной крышей с будущей выдающейся писательницей нашего времени. У этой девочки потрясающий ум.

– Да, но тебе не кажется, что ум немного… извращенный? – произнесла монахиня, не в силах преодолеть свои опасения. Много лет она читала школьные сочинения, но такого… нет, ничего даже отдаленно похожего не встречала!

– Разумеется. В том-то и дело! Бог даровал ей изумительную способность понимать зло, проникать в его глубины и изображать без прикрас, в самом отвратительном и пугающем свете. Это огромный и редкий дар, сестра, и мы должны поощрять ее, а не препятствовать ей.

Монахини разошлись, но обе в ту ночь долго не могли заснуть. Мать Мэри-Мэг размышляла о том, что Господь дал ей возможность принять участие в судьбе девочки, одаренной редким талантом, и, вероятно, стать у колыбели будущего гения, чья слава прогремит по всему миру. А сестра Ксавье снова и снова припоминала ужасную историю, рассказанную Алекс, содрогалась и думала, что тихая английская деревушка Сент-Мэри-Мид и неторопливые расследования, которые ведет мисс Марпл за чашечкой чая, ей больше по вкусу!

Что же до самой Алекс… Ложась в постель, она уже прикидывала план следующей истории и жалела лишь об одном: ни один ее рассказ больше не прочитает папа.

Никто не понимал ее так, как отец, никто не давал таких хороших советов. В сущности, он стал ее редактором – тонким, внимательным и терпеливым. Сможет ли она так же хорошо писать без него? Но потом Алекс вспомнила, что мать настоятельница от ее нового рассказа пришла в восторг, а сестру Ксавье он по-настоящему напугал, и, улыбаясь, заснула.

Прошел первый месяц жизни в доминиканском монастыре. Через три недели после переезда Алекс исполнилось пятнадцать лет, и монахини поздравили ее и испекли пирог. Праздник получился не очень-то радостным – впервые Алекс отмечала день рождения без отца. В школе было спокойно и скучно. У Алекс появились приятельницы, однако близких подруг она не завела – не хотела никому объяснять, почему живет в монастыре. На день рождения к ней пришла Елена и все время, не переставая, плакала, а Алекс утешала ее, говорила, что здесь хорошо и монахини к ней добры. То же самое сказала она и Биллу Бьюкенену, когда тот позвонил в монастырь. Мать Мэри-Мэг сообщила ему, что Алекс отлично справляется с новой жизнью и не доставляет никаких хлопот.

Действительно, проблем с Алекс не возникало. Она охотно помогала монахиням, когда они просили, но не скучала и одна: при первой возможности скрывалась у себя в комнате и там сочиняла новые рассказы. С сестрой Региной, несмотря на тринадцатилетнюю разницу в возрасте, они стали настоящими подругами. Привязалась Алекс и к сестре Ксавье, которая помогала ей подготовиться к контрольным по математике. Благодаря ей в новой школе Алекс училась на «отлично».