Страница 7 из 51
— Как моя сестра? — прерываю я.
Он медлит. Мое сердце останавливается, когда он ничего не говорит.
— Люсьен, — настаиваю я, — что происходит?
— Ничего, — говорит он. — Не чувствую, что тебе нужно беспокоиться.
Рейвен садится, ее темные глаза устремлены на аркан. Сил отставила свой виски.
— Почему бы тебе не позволить мне решать, о чем мне стоит беспокоиться, — говорю я.
— У меня есть… подозрение. Это не подтверждено, но я чувствую, что Курфюрстина планирует… несчастный случай. Для твоей сестры.
— Что? — Я вскакиваю, как будто смогу прибежать к Хэзел прямо сейчас, как будто я могу защитить ее. Я должна защитить ее. — Ты работаешь на нее, узнай, что она планирует, и останови это!
— Я даже не знаю, планирует ли она что-нибудь, — говорит Люсьен. — Все, что я знаю — чем больше энтузиазма проявляет Курфюрст в отношении этой помолвки, тем более яростной она становится. Она отпустила несколько комментариев, которые заставляют меня поверить…
— Она сделала бы это просто назло, — говорю я. — Она бы сделала это, чтобы отомстить герцогине.
— Да, но видишь ли…
— Ну что это за люди! — Я поднимаю руки в отчаянии. — Разве они не понимают, что она чья-то сестра, чья-то дочь, чей-то друг?
— Нет, — сухо говорит Люсьен. — И я думаю, что ты понимаешь это лучше, чем кто-либо другой.
Его слова режут меня, но не так глубоко, как мысль об убийстве Хэзел. Я думала, у меня будет время. Время добраться до нее, освободить ее. Время объяснить, время извиниться.
Люсьен не может спасти ее. Он не может наблюдать за ней двадцать четыре часа в сутки. У него другие приоритеты, и как бы он ни заботился обо мне, он пожертвовал бы Хэзел, если бы это означало спасение города.
— Я отправляюсь в Жемчужину, — говорю я. — Сегодня. Вечером.
— Вайолет, не будь…
— Я иду, — резко обрываю я. — Что бы ты сделал, если бы это была Азалия? Это моя вина, что Хэзел вообще там. Герцогиня взяла ее, чтобы добраться до меня. Я знаю это, я чувствую это. Если я не смогу защитить ее сейчас, я… — Мой голос дрогнул, и я не смогла закончить это предложение.
— Как именно ты планируешь сюда попасть?
— Я поеду на поезде в Банк. Я могу рыть под стеной вокруг Жемчужины так же легко, как в Южных Воротах. — Хорошо, может быть, не так легко, но идея та же самая.
— Мало того, что это безрассудный план, который может испортить нам игру, но что ты собираешься сделать, когда ты будешь находиться в самой Жемчужине? Подойдешь ко дворцу герцогини и позвонишь в дверь? Подумай, Вайолет. Здесь на карту поставлено нечто большее, чем личные неприятности.
— Если я не попытаюсь спасти Хэзел сейчас, тогда я вообще не знаю, за что я сражаюсь, — говорю я.
— Тебя узнают, — говорит Люсьен. — Это слишком…
Я вздыхаю, мне в голову приходит идея — сумасшедшая, поспешная идея, и я даже не уверена, что она возможна. Но на данный момент я готова попробовать что угодно. Без лишних слов, я разворачиваюсь и бегу наверх, игнорируя вопросы, которые кричат Рейвен и Сил, и скрежет голоса Люсьена, который требует узнать, что происходит.
Мы с Эшем спим вместе в амбаре, но храним наши вещи в комнате Рейвен. Там есть и другая одежда, которую собрала Сил за все эти годы. Я точно помню одно платье, потому что оно сильно напомнило мне платья служанки, которые носили мы с Рейвен, чтобы замаскировать себя в Банке. Я роюсь в шкафу, нахожу его и сдергиваю с вешалки — оно простое и коричневое, немного жмет в груди, но ничего. Я натягиваю его и смотрю на себя в зеркало. Я медленно поднимаю руку и накручиваю на нее волосы.
Раз — увидеть предмет как он есть. Два — нарисовать мысленный образ. Три — подчинить своей воле.
Я чувствую покалывание на коже головы, когда мои волосы превращаются из черных в золотистые. Головная боль после Заклинаний пульсирует у основания черепа. Так я замаскировала Эша, когда мы пробрались в его компаньонский дом. Странно использовать это на себе. Я поворачиваю голову туда-сюда, изучая незнакомые светлые пряди.
Но что является реальной проблемой, так это мои глаза. Если я не смогу их изменить, то Герцогиня тут же меня заметит.
Я закрываю их. Я думаю, что могу сделать это, не дотрагиваясь пальцами до глазных яблок — от этой мысли меня передергивает. Мне просто нужно сильно сосредоточиться на том, что я хочу. Я воображаю хрусталик у себя в уме.
Раз — увидеть предмет как он есть. Два — нарисовать мысленный образ. Три — подчинить своей воле.
В отличие от моих волос, это Заклинание причиняет дикую боль. Я кричу и прижимаю руки к глазам. Они словно плавятся в глазницах, горя как маленькие шарики огня. И именно в тот момент, когда я думаю, что не могу больше этого выносить, боль прекращается. Я остаюсь в согнутом положении какое-то время, тяжело дыша.
Когда я открываю глаза, на меня из зеркала смотрит незнакомка. У нее светлые волосы и зеленые глаза, но нос и подбородок остались моими. Я быстро использую второе Заклинание, Форму, чтобы подправить черты лица. Это причиняет такую же боль, как и изменение глаз, но в итоге мой подбородок становится немного более круглым, лоб более высоким, а нос более крупным.
— Вайолет, ты… — Рейвен останавливается в дверном проеме, разглядывая меня. — Что ты сделала?
— Я отправляюсь в Жемчужину, — говорю я, проходя мимо нее и спускаясь вниз, где Люсьен, вероятно, все еще ждет у аркана.
Оливия кричит, когда я вхожу в комнату. Инди роняет тарелку. Сиенна охает. Сил выглядит удивленной всего секунду, но потом я вижу проблеск гордости в ее глазах.
— Я говорила ему, — перекрикивает Сил голос Люсьена, который все еще раздается из аркана. — Ты слишком упертая.
— Что происходит? — требует он. — Почему она кричала? Сил, ответь мне!
— Я еду в Жемчужину, Люсьен, — говорю я. — Я попаду в дворец Герцогини. Я буду присматривать за своей сестрой до самого Аукциона.
Люсьен начинает смеяться. Он смеется так долго, что мы с Сил обмениваемся встревоженными взглядами. — Прошу прощения, — говорит он. — Но это слишком даже для тебя. Как долго ты собираешься оставаться на свободе, когда ты окажешься во дворце Герцогини? Как ты планируешь защитить свою сестру, если тебя саму поймают? А может быть Герцогиня попросту убьет тебя забавы ради, ведь ей больше не нужно твое тело, чтобы произвести ребенка.
— Люсьен, — говорит Сил, соединяя вместе руки и опирая на них подбородок, — при любых других обстоятельствах я бы согласилась с тобой, но… не думаю, что есть даже малейшая вероятность того, что Герцогиня ее узнает.
— И с чего бы это?
— Потому что она выглядит, как совершенно другой человек.
Я не осознала, что Сиенна пришла из кухни. Она протягивает руку и аккуратно берет прядь моих волос. — Цвет и Форма? — спрашивает она. Я киваю. — Было больно?
Я скривляю лицо.
Сиенна улыбается. — Эш будет вне себя от…
— Что ты имеешь ввиду, говоря «как другой человек»? — перебивает Люсьен.
— Я использовала Заклинания, — говорю я. Слезы подкатывают к моим глазам, но они испаряются благодаря оставшемуся от Заклинания жару. — Пожалуйста, Люсьен, — говорю я. — Помоги мне. Помоги мне спасти сестру.
Я помню свой День Расплаты, это был последний раз, когда я видела свою семью целой. Как Хэзел злилась на меня, как она думала, что я забуду ее. Она не понимала, что мне не позволено было писать ей письма, что в Южных Воротах были правила.
Я понимаю правила Жемчужины. И я не могу допустить, чтобы моя сестра думала, что она снова была забыта.
Глава 5
ТИШИНУ НАРУШАЕТ ТОЛЬКО ГРОМКИЙ СТУК моего сердца.
— Позволь мне поговорить об этом с Гарнетом, — говорит Люсьен сдержанным тоном. — Подожди и не делай ничего опрометчивого.
Аркан замолкает, падая на пол. Я поднимаю его и держу дрожащими пальцами. — Я не могу оставить ее там, — говорю я, опускаясь на диван. Рейвен садится рядом со мной. — Она совсем одна. Я не могу…
— Я знаю, — говорит Сил с нежностью в голосе.