Страница 105 из 126
— Навели, товарищ комфронта, расстреляли более сотни мародёров, — доложил, привстав, Будённый.
Фрунзе повернулся к карте:
— Полуостров Крым соединён с материком в трёх местах, товарищи. С западной части Перекопским перешейком, вот он. Это, пожалуй, единственное естественное соединение Крыма с материком. Ширина перешейка от 8-ми до 23-х километров, длина около 30. Вот здесь, на юге, насыпан так называемый Турецкий Вал, длина его 11 километров. Здесь, согласно разведданным, сосредоточены у белых основные силы, сотни пулемётов, артиллерия. Более того, со стороны Каркинитского залива подтянуты боевые корабли, которые будут тоже обстреливать наши атакующие колонны. Здесь будет, пожалуй, самое жаркое место. И я решил поручить это вам, товарищ Блюхер, вашей 51-й дивизии.
— Наверное, стоило бы провести хорошую артподготовку, товарищ комфронта, — сказал Блюхер.
— Стоило бы. Но где взять тяжёлые орудия? Пока их доставят из тыла... Время не терпит, хотелось бы сделать подарок к 3-й годовщине Октября, товарищи — освободить от белогвардейцев Крым. Вам, товарищ Блюхер, мы выделяем броневики в подмогу вашей пехоте.
— Но с Турецкого вала белые видят степь на 10 километров, у них каждый клочок пристрелян, — сказал Блюхер.
— Знаю. Поэтому лучше начать атаку утром в тумане, и не забудьте, у них ещё до Турецкого вала несколько линий обороны. Более того, после Турецкого вала — хорошо укреплённые юшуньские позиции. Чтобы облегчить лобовую атаку дивизии Блюхера, махновцы через Сиваш должны выйти на Литовский полуостров. Товарищ Каретников, какими силами вы располагаете?
— У меня 3 тысячи сабель и 450 пулемётов на тачанках.
— Вы поступаете в распоряжение командарма-6 товарища Корка, вместе с вами через Сиваш, на захват плацдарма на Литовском полуострове, идут 15-я и 52-я дивизии. Захватав полуостров, мы сможем угрожать с тыла Турецкому валу, а с фронта Юшуньским позициям противника. 52-я сразу поворачивает в тыл Турецкому валу, 15-я двигает на Юшуньские позиции вместе с махновским корпусом. Далее, чтобы не дать белым возможность подкинуть помощь с восточного участка, 4-я армия товарища Лазаревича начинает атаку на Чонгарский полуостров одновременно с Блюхером.
— А где находимся мы? — спросил Будённый, подкидывая ладонью холёный правый ус.
— И Первая и Вторая Конные, а также кавалерийский корпус Каширина находятся во второй линии. После того как 4-я армия пробьёт брешь в обороне противника, вся конница устремляется в неё и быстро растекается по полуострову, гонит противника к морю. Вам, товарищ Будённый, поручается захват Арабатской стрелки, учтите, там три линии обороны, вот и поручите её 6-й дивизии.
— Прорубимся, — сказал командарм.
— Тут всё ещё от ветра будет зависеть, — заметил Корк. — Если ветер с востока будет, поднимет воду в Сиваше до 2-х метров, никто не пройдёт, ни пехота, ни конница.
— Будем надеяться, что ветер нам будет помогать, подует с запада.
— Дай-то бог, как говорится.
— Всё равно на всякий случай, товарищ Каретников, попытайтесь мостить переправы.
— Из чего?
— Из всего, что подвернётся, — доски, плетни, солому, брошенные избы. Всё под колёса тачанок. После прорыва Юшуньских позиций махновцы устремляются на Евпаторию, будённовцы — на Симферополь и далее на Севастополь.
Возвращались к своему лагерю в темноте.
— Подмораживает, — заметил Гавриленко. — Ударил бы покрепче мороз, чтоб Сиваш заледенел.
— Вряд ли заледенеет, вода-то в нём солёная. Если и будет корочка, так коням только ноги изранит.
— Хороший мужик комфронта. Похвалил нас перед другими. А ты, Никитич, помнится, был против союза с красными.
— Ну, был, — согласился Семён.
— А теперь, видишь, дерёмся бок о бок, — не отставал Гавриленко. — На самые ответственные участки посылает. Значит, доверяет. Верно?
— Верно, верно, Петя, — согласился Каретников. — Может, вместе пролитая кровь и примирит нас.
— Это естественно. Давно пора. Чего нам делить-то?
«Делить-то есть чего, — думал Каретников. — Но ведь и впрямь сколько можно враждовать? Пора всё миром решать. Народ устал от войны, должны же это и большевики понимать.
Первая попытка Повстанческой армии пройти Сиваш 5 ноября не удалась, вода была слишком высокая, пришлось вернуться с полдороги.
Очищая липкую и вонючую грязь с сапог и шинелей, повстанцы матерились и ворчали:
— Себе небось по сухому дорогу выбрали, а нам эти хляби вонючие.
— Не завидуй. Там зато пулемётов тьма. Лучше уж хляби вонючие, чем свинчатка жгучая.
6-го ноября подул наконец ветер с северо-запада, холодный, режущий, и в 10 часов вечера в ледяную просоленную грязь ступили первые бойцы. С трудом вытягивая ноги, проваливаясь, подсклизаясь, падая и вставая, они шли во тьме, разрезаемой отблесками прожекторов на западе. Это с Турецкого вала противник прощупывал перешеек в ожидании атаки.
Скорость движения по Сивашу была черепашья, в час одолевали 1,5— 2 километра и на Литовский полуостров вышли где-то около двух часов ночи. Промерзшие, окоченевшие, злые, готовые зубами рвать врага. И сразу же вступили в бой, понимая, что отступать некуда. Только вперёд. Но и белогвардейцы были настроены решительно: лучше умереть в бою, чем отступить. Здесь дралась дроздовская дивизия, закалённая в боях и отличавшаяся стойкостью.
Почти одновременно с началом сражения на Литовском полуострове пошла в атаку на Турецкий вал 51-я дивизия Блюхера, а в 60 километрах на восток 4-я Армия ринулась на штурм позиций Чонгарского полуострова.
Этой одновременностью Красная Армия лишала Врангеля возможности маневрировать резервами, которых у него почти не оставалось.
Однако барон сразу оценил угрозу от десанта, явившегося внезапно на Литовском полуострове, и тут же связался с командиром конного корпуса Барбовичем:
— Генерал, какими силами вы сейчас располагаете?
— У меня четыре с половиной тысячи сабель, 10 бронемашин, 150 пулемётов.
— Все силы немедленно на Литовский полуостров, и всех красных до единого сбросьте в Сиваш.
— Но, ваше превосходительство, а как же Юшунь?
— Разве вы не понимаете, что этот десант и есть главная угроза Юшуню и Турецкому валу. Немедленно атакуйте и сбрасывайте его в Сиваш. Об исполнении доложите.
А между тем на Литовском полуострове шло ожесточённое сражение, продлившееся без передышки полсуток и измотавшее обе стороны. С огромным трудом махновцы и красные отбили краешек полуострова в семь километров шириной и глубиной в три километра. На Сиваше сменился ветер, вода стала прибывать, окончательно отрезая красным дорогу назад, а главное, надежду на помощь, на присылку патронов, воды и пищи. Всех мучила жажда, голод. Самые отчаянные ползали по отбитым у врага траншеям в поисках воды. Махновцы отыскали колодец, к которому смогли приблизиться с конями лишь с наступлением темноты. Поили коней, пили сами солоноватую, невкусную воду, грызли сухари.
После шестичасовой передышки в темноте уже 52-я дивизия двинулась на выполнение своей основной задачи — атаке с тыла на Турецкий вал. 15-я стала готовиться к движению на юг на Юшуньские позиции.
Но в ночь на 9-е белые подтянули кавалерию и ранним ненастным утром начали атаку на левый фланг 15-й дивизии, красноармейцы дрогнули и побежали.
Каретников на глазок, по плотности катившейся с юга лавы, определил её численность:
— Не менее четырёх тыщ, — и обернулся к адъютанту: — Матвей, живо к Фоме. Строим «пирог».
Адъютант помчался к Кожину. Каретников оглянулся на своих конников, крикнул тягуче:
— Хлопцы-ы-ы, к бою, — и с места пустил коня на рысь.
Командир не выхватил саблю, не выхватывали свои и его кавалеристы, догадываясь о задуманном. Приблизились к пулемётному полку Кожина, обходя его по касательной. И уже от него, переводя коней та мах, ринулись навстречу белой кавалерии, сверкающей клинками.